Однако подобные явления – итог общей человеческой слабости. Они, если и не в размахе средневековья, происходят и сегодня. Как правило, люди, получившие сугубо негативные впечатления в одной христианской среде, вдруг «переходят» в новую церковь или конфессию. Но позже люди обнаруживают, что и в новой среде пороков предостаточно…
Свести весь смысл Реформации просто к фактору «негативному» и «критическому» нельзя. Негативное и после Реформации, точнее, и в повседневной жизни церквей протестантского толка, не исчезло. Более того: негативное до сих пор в той или другой степени присутствует в любом христианском обществе, как православного, так и католического или протестантского толка – подобно плевелам среди пшеницы[64].
Безусловно, вышеуказанные нами факторы находятся в тесном переплетении с ходом Реформации, как в Германии, так и в других европейских странах. Нельзя обойти и самый скандальный случай с Генрихом VIII в Англии. Как известно, у него началась тяжба с Римом из-за нового брака с Анной Болейн. Вскоре последовали и другие Генрихом принятые «мероприятия» Реформации, включая казнь лорд-канцлера Томаса Мора и епископа Рочестерского Джона Фишера за их несогласие с разрывом с Римом. Все эти события были связаны и с личной жизнью монарха[65], объявившего самого себя «верховной главой на земле церкви Англии» (supreme head in earth of the Church of England)[66].
Скандально-трагическая, противоречивая сторона Реформации в Англии, возможно, превышает то, что мы видим примерно в то же время в Германии и Швейцарии, не говоря о Скандинавских странах, где перемены проходили довольно мирно.
Уже убийство архиепископа Кентерберийского Томаса Бекета Генрихом II в 1170 г. можно считать неким «провозвестием» смуты предстоящего XVI-го века на Британских островах[67].
Как известно, стиль Реформации при Генрихе VIII был связан и с фальсификациями истории, чтобы доказать, что король Англии, мол, и есть прямой «наследник» Римских императоров, а поэтому – «независим» и от Римской кафедры.
Томас Кромвель, самый близкий помощник короля Генриха, до сих пор как личность оценивается неоднозначно. Именно он стал идеологом английской Реформации, а также – инициатором многих интриг, стоивших жизни немалому числу людей. Он же до 1540 г.[68] закрыл в Англии примерно 800 монастырей.
Но даже в таких случаях не следует основную идею Реформации относить к исключительно негативной стороне человеческого бытия. Это подобно тому, как если бы русское православие мы сегодня связывали исключительно с такой фигурой, как Иван Грозный, а суть западного католичества – видели только в средневековой инквизиции! Вообще, любое явление нашего бытия и сегодня переплетается не только с понятиями, но и с практикой добра и зла. Основные идеи Реформации и тогда не смогли бы продержаться только на выше указанных интересах, мотивах и порывах, включая т. и. «человеческий фактор», характер той или другой личности. В истории любое духовное движение, исходящее из чисто негативных побуждений, долго не держится: как только основные непорядки устраняются, в небытие уходит и «новое движение»[69].
(4) Историки, философы и богословы сегодня видят ответ на заданный нами вопрос в другом. Верно, они не отрицают доли того или иного момента, только что указанного выше. Однако эти моменты могут означать лишь «внешность» и ни в коем случае сущность протестантизма в целом. Попытаемся сформулировать основные мотивы или намерения Реформации как особого движения в четырех, на мой взгляд, основных моментах.
Первый. Средневековое Христианство на Западе, т. е. католичество, просто не могло удовлетворить духовные вопросы растущего сознания человека так, как на эти вопросы пыталась дать ответ Реформация. Иначе говоря: мир к концу средневековья оказался затронутым теми вопросами веры, о которых идет речь именно в протестантизме. Ответы католичества на эти вопросы обществу тогда – 500 лет тому назад – оказались не достаточными или сугубо формальными.
Второй момент. В том же ключе мы можем отметить и заслуги Лютера как реформатора. А именно: на место несознательного, общенародного, склонного к обрядовому, безличному, даже «механическому» восприятию Христианства, Лютер, ссылаясь на Писание и апостола Павла, провозгласил саму веру человека перед Богом как особую духовную ценность.
В то же время Реформация боролась с «вещественными»[70] формами средневекового благочестия. Она, таким образом, ярко выразила состояние человека в поисках своего, лично осознанного Бога. Лютер, как и другие реформаторы, особое внимание уделил не общему церковному символизму, а вере отдельного христианина. В таком ключе, как мне кажется, можно увидеть основную «идейную точку» всей Реформации, включая ее конкретные исторические формы и вариации в Швейцарии, Англии, в скандинавских странах, в Прибалтике и т. д. Только что сказанное нами не означает, что и до Лютера не было бы глубоко осознавших свою веру личностей.
Третий мотив вытекает из предыдущего: не только обряды, но и юридические, иерархические установления Церкви, относящиеся к «внешней» форме веры, у Реформации как бы оставались на заднем плане[71]. Поскольку вера должна была стать неким прямым общением человека с самой личностью Бога через Христа, посредничество Церкви как структуры считалось относительным. Во всяком случае, это ярко выражается у Лютера.
Наконец, четвертый момент. Реформация, – прямо или косвенно, – ставила вопрос и о самой личности человека, а тем самым – и вопрос о свободе его совести. Именно здесь выражалась суть протестантизма – как непосредственно свободного свидетельства о вере каждой личности. Безусловно, такое свидетельство имело определенную связь и с другими идейными течениями XV–XVI веков на Западе, в том числе с гуманизмом[72], свойственным эпохи Возрождения.
Акцент Лютера на Библию как на единственный источник вероучения, упрощение церковных обрядов и порядков оставались связаны с пониманием веры отдельной личностью перед Богом. Каждый при этом в той или другой степени имел право толковать свои отношения с Господом при помощи Писания. Из-за объективности нельзя обойти и следующий факт: верно, что такое «свободное толкование», как показывают дальнейшие события, в самой Реформации выражалось не чем иным, как появлением новых, иногда друг другу противоположных течений [73].
К завершению данной главы о мотивах Реформации весьма интересно привести две мысли из книги немецкого католического историка Йозефа Лортца (1887–1975). К причинам рождения Реформации он относит слова кардинала Ньюмана, бывшего протестанта, но перешедшего в католичество, о т. и. «философской причине»:
«совершенно исключено, чтобы столь большая часть христианского населения ради ничтожных вещей отказалась от общности с Римом и в течение 300 лет[74] продолжала настаивать на своем протесте… Все заблуждения основаны на той или иной истине и из нее черпают жизнь. И протестантизм, получивший столь широкое распространение и существующий столь долгое время, должен иметь в себе некую великую истину или многие истины и быть свидетелем этих истин»[75].
В итоге сам Лортц мотивацию Реформации, что для протестанта со стороны католического автора может показаться весьма неожиданным, связывает и с Промыслом Божьим. Он признает:
«Христианское понятие Бога включает в себя идею всепричинности и понятие Отца. И если вера в провидение учит нас допускать, что ни одна птица не падет на землю без воли Отца нашего Небесного[76], то мы тем более должны помнить об этой воле, когда ищем объяснение деянию, которое раскалывает единую Церковь Господа и вынуждает миллионы людей в течение столетий рождаться и жить вне ее организма. И здесь наряду и помимо рокового факта раскола Церкви и веры – или же в нем и через него – мы должны усмотреть некую позитивную цель, на службу которой Господь поставил это событие, если мы серьезно верим в волю Провидения и не хотим лишать это понятие содержания»[77].
Глава VРазные течения и основная проблематика
Как все же оценивать богословские разногласия, которые, несомненно, существуют? А вот как: пусть будут! Но пусть они не становятся поводом для душегубительной вражды между христианами…
(1) Отправной точкой Реформации обычно принято считать распространение 95 тезисов Лютера против папских индульгенций от 31-го октября 1517 г., а также оглашение артикулов Аугсбургского Вероисповедания перед королем Карлом V-м на рейхстаге в 1530 году в г. Аугсбурге. Мы уже отметили: с самого начала Реформации Лютер не желал раскола. Доказано, что до открытого диспута об индульгенциях он направлял свои тезисы архиепископу г. Майнца – как главному представителю церковной власти в Германии. Лютер прибил 95 тезисов к двери собора г. Виттенберге – именно для рассмотрения их всем народом, а не богословами – историки сегодня склонны считать этот факт легендой из жизни реформатора. Верным остается тот факт, что Лютер желал обратить внимание на некоторые злоупотребления церковных властей, на циничную торговлю индульгенциями. Лишь позже, напр, в AB, речь шла уже о других «злоупотреблениях».