Згкшосо и SiKawavvrj. Глагол «оправдывать» (Згкшосо) у Павла встречается 14 раз, а существительное «праведность» (ôiKaioavvf]) – 52. Оба термина сосредоточены, в основном, в посланиях к Римлянам и к Галатам. Вне этих двух посланий глагол «оправдывать» употребляется только в 1 Кор. 6:11 и Тит. 3:7.
Наличие такой статистики привело многих к выводу, что учение об оправдании не может являться главным для богословской мысли апостола. Скорее, оно было сформулировано только как полемика против несогласных с апостолом иудеев [236].
По убеждению одной части исследователей, апостол никогда бы не стал разрабатывать учение об «оправдании верой независимо от дел закона», если бы ему не пришлось ответить «иудействующим», настаивавшим на том, что язычники для своего спасения должны соблюдать закон; при этом и обрядовые предписания иудеев!
«Фактически, всю религию Павла можно объяснить, не говоря ни слова об этом учении, за исключением разве что той части, которая относится к закону»[237].
Тем не менее, оправдание – один из способов описания того, что Христос объективно сделал для нас. Второе, не менее важное – это жизнь человека, оправданного «во Христе». Такая жизнь есть субъективная, опытная сторона той же самой действительности. Оба эти момента по сути своей являются и эсхатологическими благословениями.
«Во Христе, – отмечает архиепископ Михаил (Мудъюгин), – субъективная сотериология смыкается с объективной. Ибо возможность спасения через Христа открывалась нам в результате Его вочеловечивания, земной жизни, учения, смерти и воскресения. Пользуясь замечательным образным выражением св. Афанасия Александрийского, можно сказать, что люди не могли бы достигнуть неба, если бы Бог не сошел с неба на землю. Однако объективно совершенное Христом дело спасения не обладает принудительным воздействием. Как слово Божие, так и исторический опыт показывает, что человечество не все стало христианским, да и те сравнительно немногие, кто носит имя Христово, далеко не всегда его оправдывают. Очевиден факт, что во время земной жизни Христа многие Его не приняли (Ин. 1:11; 11:8; 7:5) и Его слово доныне многими оспаривается, отвергается и даже презирается.
Усвоение Христа и спасение через Него есть факт индивидуальный и даже в какой-то мере исключительный, ибо “много званных, но мало избранных” (Лк. 14:24)»[238].
Для выяснения вопроса необходимо, прежде всего, хотя бы кратко, ознакомиться с историей понимания праведности.
В Иудаизме праведность, в основном, рассматривалась как «соответствие Торе», т. е. закону Моисея. Тора поддерживалась среди народа устной традицией фарисеев и книжников. В свою очередь раввины, замечает проф. Лэдд, «…не думали, что Бог требует безупречного исполнения закона; это превышало человеческие способности. Они признавали в людях два стремления: тягу к добру (yeser hattob) и тягу к злу (yeser harda). Праведник – тот, кто поддерживает в себе стремление к добру и подавляет стремление к злу, так что в итоге его добрые дела перевешивают злые»[239].
Такая ветхозаветная позиция, кажется, была объективной и до Христа. Тем не менее, многие иудеи признавали особую важность заслуг или добрых дел для «накапливания» их на будущее.
Даже изучение закона как таковое уже имело значение некой «заслуги»[240], не говоря о самом переходе от мысли к делу, от знания к самому осуществлению добра. Такая праведность у иудеев, как отмечает Павел, и была «собственная праведность» (rj Ша ôikguo-(jvvrj)[241].
По четкому замечанию проф. В. Мышцына, т. н. «дела закона» у иудея становились его же самооправданием и личным приобретением, «которым он никому не обязан, кроме себя самого, и источник которого ни в чем ином, как только в его самодеятельности, в его делах в широком смысле этого слова». Кроме этого, «весь закон покоился на идее справедливого воздаяния»; человек «не мог допустить рядом с собой уверенность или надежду на прощающую и оставляющую без наказания милость Божию». Наоборот, закон «предполагал принцип безусловной самодеятельности» и «не мог терпеть наряду с собой мысли о каком-либо ином источнике праведности, кроме собственных сил человека»[242]. Это и называет Павел «делами закона»[243].
Само подчеркивание «накапливания» людьми добрых дел как таковое постепенно стало некой болезнью крайнего формализма (против которой, кстати, в 1517 г. – уже в условиях христианского средневековья, – и выступает Лютер). Поэтому утверждение апостола Павла о том, что во Христе Бог оправдывает грешников[244], должно было показаться иудеям поразительным и шокирующим. Апостол утверждает: Бог показывает Свою праведность в самом акте оправдания[245]. Более того: оправдание происходит совершенно «не делами закона, а только верою в Иисуса Христа», за всех Умершего[246][247].
Таким образом, основание оправдания – это смерть Христа. Средство же принятия оправдания человеком – его вера. Оправдание – это дар, который принимается верой2А1. Вера, в свою очередь, – это принятие деяний Бога во Христе. Она – полное доверие к Нему и отказ от упования на «собственные дела» как на некое «основание» оправдания. Иначе говоря, состояние человеческого ума, которое делает такие отношения возможными, – это вера. Праведный образ мыслей человека перед Богом как своим Творцом – как показывает апостол Павел – отождествляется с оправданием. Апостол подчеркивает: человек получает оправдание верой, что противоположно оправданию делами[248]. Иными словами, я не могу быть оправдан на основании чего-либо «внутри меня», будь то праведный образ мыслей, отношение или воля; меня оправдывает только смерть Христа как объективно и исторически свершившийся факт – вне моих собственных заслуг и стараний! Вера в данном случае – это средство личного принятия мною деяний Христа. Вера – также отказ от любых попыток «самостоятельно оправдаться». В итоге: вера[249] – полное упование на деяния Бога, совершенные ради меня. О таком понимании оправдания и говорится в ключевом IV-м артикуле AB. Но это, если можно так выразиться, – лишь первая сторона всех отношений с Богом и Его праведностью.
В связи с только что сказанным, необходимо говорить и о проблематике т. и. «пассивного», «юридического», импутативного[250] аспекта оправдания. Именно в эпоху Реформации важнейшим моментом всего христианского учения считалось представление о «вменяемой верующему праведности Христа». Однако апостол нигде[251] явно не говорит, что праведность Христа как такова вменяется верующим. Наоборот, Павел утверждает следующее:
«…не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность»[252].
В ином случае Бог считал бы веру самой большой «заслугой» человека, поэтому засчитывал бы ее как «эквивалент» полной праведности. Из всего контекста мысли апостола этого не следует.
Важно и другое. Когда апостол подчеркивает, что любой
«…человек оправдывается верою, независимо от дел закона>>[253],
он, в первую очередь, имеет в виду иудейские законы обряда. Иначе Павел не задавался бы вопросом:
«неужели Бог [есть Бог] Иудеев только, а не и язычников? Конечно, и язычников»[254].
И если закон, в первую очередь закон обряда, «не может быть орудием спасения, значит прежние перегородки и стены между народами придуманы и установлены людьми, а не Богом. […].
Обряды, пища и религиозный календарь, без чего обычно не мыслится ни одна религия, не имеют спасительного значения. […] Но Закон и есть воплощение того, что понимается под религией как целостной и законченной иерархической системой.
Такая система имеет тенденцию превратиться в фарисейство, ведь, как говорит отец Александр Мень, “мысль о “законе” как о неподвижной ритуально-этической системе была постоянным соблазном для церковного сознания”»[255].
Иудеи, современники Павла, и веру могли считать «заслугой». Однако и вера для апостола – харизма, дар Духа Божьего человеку[256]!
Павел старается опровергнуть то, что спасение основано на человеческих делах или заслугах. Для него вера не относится к категории человеческих заслуг. Апостол просто утверждает: праведность вменяется «не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого…»[257].
Вменяется не вера, но праведность – на основании веры. Таким образом, вмененная праведность не имеет никакого отношения к заслугам человека, поскольку человек и впредь остается творением Бога! В другом месте Павел выражает следующую мысль (мы приводим ее в соответствии с греческим оригиналом):