протестантизм связывает отношение к Церкви с отношением каждого к Христу, а католичество – отношение личности к Господу делает зависимым от ее же отношения к Церкви – как видимому институту, структуре, организации[584].
(5) Если для Лютера основным моментом в отношениях человека с Богом есть и остается вера, то это не лишний раз указывает на выбор веры – из всей цепи явлений – как основного, определяющего мотива, тесно связанного с личностью.
Тем не менее, и для нас выбор лишь одного момента бытия – среди многих других – может означать определенную узость, если не сектантство. Впрочем, и лютеранству, кроме веры, знакомы и другие принципы, другие “sola”: «только Христос», «только Писание», «только благодать». Разумеется, вера и прочие «только», выделенные Реформацией, как бы оставили на втором плане все то, что в католичестве до сих пор принято считать «преданием».
С другой стороны, в центре Предания у Реформации снова главное место занял Христос. Реформация пыталась указать на то, что первое место как Главе Церкви и всех святых принадлежит Христу[585]. Западный экуменист проф. Оливье Клеман[586] в той же связи отметил:
«по правде говоря, вырождение культа святых и Богородицы в конце западного средневековья объясняет протестантскую реакцию. Тогда испытывали страх перед Богом, страх перед Христом, тогда искали посредников более близких, понятных… И учение о сокровище добрых дел (было) – такое банковское по своей сути! – и юридическая концепция заслуги придавали этому посредничеству святых своего рода собственную сущность помимо единого Посредника.
В перспективе более широкой, при отсутствии (православного) Востока упор был перенесен на дела, на сакраментализм слегка механический, на иерархию, на власть ключей, на два меча. Отсюда (и была) протестантская реакция»[587].
(6) Выделение немецкой Реформацией веры как существенной связи между Богом и человеком, вместе с другими «только», таило в себе риск потери контекстуального понимания, потери целостного восприятия, как предания, так и Церкви.
Такие акценты означали риск терять целостное понимание всего того, что мы и сегодня называем не только Христианством, но и культурой того же Христианства, а также – кафолическим восприятием бытия Церкви.
Мы дожны признать то, что Реформация, не смотря на свои благие намерения, в итоге, разорвала ту общую культурную многовековую ткань, каторую мы могли бы обозначить если не католицизмом, то кафоличностью.
В то же время мы имеем в виду то, что кафоличность (вселенскость, соборность) представляет всю «полноту» единого бытия только в метафизически-идеальном понимании. Даже Римский католицизм в течение веков, осознавая себя вселенским, универсальным, постоянно стремясь к полноте того же кафолического, до сих пор смог осуществлить этот идеал в условиях истории, точнее говоря, в исторической раздробленности и трагизме, тоже не в полном виде.
Уже в начале третьего тысячелетия численность католиков была почти полтора миллиарда, протестантов разных направлений ок. 700 млн., а православных в мире ок. 200 млн. Разумеется, и эти данные приблизительны, если иметь в виду разную воцерковленность христиан[588].
Но цифры сами по себе еще не говорят о том, что смысл Христианства как религии усвоен всеми поколениями и всеми лицами. Было бы неправильно утверждать, что все способны усвоить то, что усвоил, скажем, ап. Павел, Августин или Фома Аквинский, не говоря уже о множестве рядовых верующих…
Поэтому католичество, как и православие, с древних времен всегда акцентуировало то, что сказано, например, в 1 Кор. 12:29, – под влиянием Игнатия Антиохийского имея в виду и «действительное совершение таинств» у тех, которые были рукоположены в беспрерывной цепи апостольской приемственности.
Верно, Католическая церковь самая многочисленная. Но и аргумент «самой многочисленной» с точки зрения усвоения СМЫСЛа религии, в итоге, необходимо было, все-таки, переосмыслить. Тем более что реальность жизни и смерти остается общей, т. е. кафолической, не только для христиан, но и для всех живых существ.
Эпохальная заслуга Лютера, как уже не раз было отмечено, в другом. – В том, что человек к религии не может быть, принуждаем. В том, что он призывается к вере не внешней силой, а проповедью или чтением Слова.
В итоге, и вопрос «действительности таинств» Реформация видит в тесной связи с осознанной верой[589], а не просто с совершением обряда, т. е. не с обрядоверием, как это и было отчасти типичным в средневековой Церкви.
Атрибут Церкви – «кафолическая» после Реформации вызывал некоторое недопонимание, особенно среди рядовых верующих разных конфессий. Как правило, этот атрибут отождествляли с понятием Католической церкви с центром в Риме.
Действительно, мы здесь сталкиваемся с одним из самых важных и главных качеств Церкви. Не только в Римском католичестве, но и в Восточном православии, также и в Русском. Символ веры гласит:
«Верую… во единую, святую, соборную… Церковь».
Атрибут «соборная» в данном случае тождествен «кафолической». И в таком соотношении мы имеем дело с соборностью или кафоличностью, с тем качеством, которым в «полной» мере обладает и Православная, как она считает, церковь; в т. ч. и Русская.
«Кафолон» (KaQoXôv) по-гречески означает «то, что является согласно целому», «то, что есть общее», «то, что вместе». Здесь и выражается в наибольшей степени – как единичное, личное, частное, особенное, так и всеобщее – в той же одной Церкви.
Все номинации (обозначения) этого атрибута – «вселенская», «соборная», «кафолическая», «универсальная» – в данном контексте абсолютно идентичны.
Кроме этого, Вселенскость Церкви означает не только ее универсальность, но и тотальность, интегральность, вселенскость выражает всего Христа – totus Christus. Поскольку «там, где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь»[590], – пишет ев. Игнатий Антиохийский.
Он же называет Церковь кафолической, связывая этот ее атрибут не просто с епископатом как иерархией, но, в первую очередь, с Христом. В этом и проявляются, как метафизическая полнота, так и историческое многообразие Экклезии,
«…ибо Бог все покорил под ноги Его и поставил Его (т. е. Христа) выше всего, главою Церкви, которая есть тело Его, полнота наполняющего все во всем…»[591].
Кафоличность Церкви выражается, прежде всего, в послании учеников Христа по миру – ко всему роду человеческому, ко всем народам и расам[592]. В конечном итоге, кафоличность основывается на том, что все люди созданы Богом по одной природе, которых Он же, Сам чрез Сына хочет объединить.
Как известно, мнение Реформации по этому поводу было неоднозначным. Не отрицалось, что кафоличность, соборность, универсальность Церкви обеспечивается через Иисуса Христа. А именно: благодаря духовным связям верующих с Ним. Поэтому поводом для Реформации были лишь
«некоторые злоупотребления, распространившиеся отчасти со временем сами по себе, а отчасти введенные насильно»[593].
К вышеизложенному, особенно для православного и католического понимания, можно добавить, что кафоличность Церкви связана и с ее вероучением, магистерией[594].
Вкратце коснемся четвертово атрибута, апостольства Церкви. Уже ев. Павел об этом говорит в своем послании к Ефесянам, сравнивая общество верующих с особым зданием, где люди «утверждены на основании Апостолов и пророков»[595]. Церковь, согласно римско-католическому учению, является апостольской, как:
1) утвержденная на основании апостолов Христовых;
2) охраняющая целостность учения – залог веры (depositum fidei)[596];
3) руководимая Апостолами, благодаря их преемникам в пастырской миссии: коллегии епископов при помощи священников, а также – в единстве с преемником Петра как верховным пастырем Церви[597].
В понимании последнего, четвертого атрибута, расхождения католичества с протестантизмом сводятся, как уже отмечено, к понятию продолжительности апостольского учения – проповеди Евангелия.
Если лютеранство, да и протестантизм вообще, продолжение апостольской Церкви до сих пор видит в продолжении проповеди Того же Евангелия, т. е. Слова Божьего[598], Католическая церковь на первый план выдвигает предание, включающее преемственность, залогом единства которой в Церкви является именно Римский епископ.
Православие тоже придерживается исторической апостольской преемственности, но в то же время оно подчеркивает автокефальность поместных церквей, их независимость от Рима.
(7) По ходу итогов необходимо предпринять попытку в определении, как католичества, так и протестантизма, а также – сущности Христианства как религии.
А. Можно полагать: