Дальше кончается прошедшее и начинается настоящее время. Многие его черты, печально знакомые всем церковным людям, мы видели в свидетельствах из прошлых эпох. Впрочем – «ходить бывает склизко по камешкам иным. О том, что с нами близко, мы лучше помолчим…»
Лишь одно суждение, заимствованное отнюдь не из газет, приведу сейчас. Монах, написавший предисловие к изданию писем игумена Никона, хоть и остался безымянным, но ссылается на таких наших современников, чьи имена дороги для любого православного человека. "Когда один из высокопоставленных иерархов несколько лет назад вступал в должность, он посетил Псково-Печерский монастырь. Один из духовников, имя которого известно всей России, не советовал ему открывать новых обителей, пока не будет восстановлена монашеская жизнь в уже открытых (тогда их было чуть более 100). Особенно тяжелое положение было в женских монастырях. Духовник Троице-Сергиевой лавры архимандрит Кирилл (Павлов) в беседе с учащимися Московской духовной академии (февраль 1996 г. ) на вопрос, знает ли он в настоящее время женские обители, в которые безбоязненно может поступить человек, имеющий благословение на монашество, ответил: «Я этого не знаю», – посоветовав поездить и посмотреть, какая в них духовная атмосфера. «Беда в том, – продолжил о. Кирилл, – что нет духовных лиц: в мужских монастырях нет опытных духовников, в женских – нет таких духовных стариц, которые бы окормляли молодых, новоначальных. Это большой пробел. Отсутствие подлинных духовных наставников приводит к тому, что их место занимают люди прельщенные или даже проходимцы. Такие „наставники“ занимаются отчитыванием бесноватых, исцелением больных, при всяком удобном случае демонстрируют свою прозорливость, проповедуя крайний аскетический подвиг, представляя христианство и монашество как неедение и неспание. Человек, который подолгу не ест и не спит, в наше время, скорее, настораживает, как и духовники, требующие абсолютного и беспрекословного послушания себе. Признаками подлинной праведности прежде всего являются смирение и любовь к ближнему»[856].
Церковь всегда ощущала свое недостоинство и оплакивала его. Но только поэтому она и смогла сохранить свой дух. И именно плач ее святых о своих грехах и о пороках церковных и был признаком еще неизжитого до конца духовного здоровья.
Вот древнее свидетельство об этом плаче: "Такие мысли[857] не оставляют меня день и ночь, сушат во мне мозг, истощают плоть, лишают бодрости, не позволяют ходить с подъятыми высоко взорами. Сие смиряет мое сердце, налагает узы на язык и заставляет думать не о начальстве, не об исправлении других, но о том, как самому сколько-нибудь стереть с себя ржавчину пороков"[858].
А вот новейшее:
Спасителю она целует ноги.
И шум волос ее дошел до нас,
И боль ее, упавшей на дороге,
И темнота ожженных болью глаз.
И багряницы клочья и лохмотья,
Ее браслетов погребальный звон.
Она грешила помыслом и плотью
И попирала милость и закон.
Влачила грязь из всех вертепов мира,
И, подымаясь, падала сто крат.
Но на главу Его струится миро
И горницу заполнил аромат.
Не так ли Церковь в муке и паденьи
Касается Его пречистых ног,
И слезы льет, и молит о прощеньи,
И сознает недуг свой и порок.
И вновь встает она в одежде света,
Очищена, омыта, прощена,
О, наша Церковь, вся в лучах рассвета,
Невеста Слова, вечная Жена![859]
Незнание реальной церковной истории приводит к неспособности жить в сегодняшнем дне не убегая в утопию, спроецированную в далекое и идеализируемое прошлое. Утопия же – это и есть то место, где рождаются секты и расколы. Чтобы их было поменьше – мы не должны дожидаться, пока человек, издалека бредущий к нам, вдруг сам разглядит наши болезни и ужаснется им.
Мы сами должны честно предупреждать окружающих: мы – больны. С нами жить тяжело и трудно. Мы сами только учимся быть христианами и по большей части заслуживаем разве что «двойки». И все же – Христос не изгоняет нас, Он терпит нас и порою дает пережить и понять, как именно Он исцеляет людей. «Если бы Церковь земная была Церковь святых, то она не имела бы цели своего бытия. Церковь есть врачебница, не общество спасенных, а общество спасаемых»[860].
И потому, по утешительному слову преподобного Ефрема Сирина, «вся Церковь есть Церковь кающихся… вся она есть Церковь погибающих»[861]… Мы ведь – в Церкви; мы – такие, какие мы есть. И, значит, Церковь болеет нами…
Вывод же из всего, сказанного здесь для темы настоящей книги, прост: не всякий увиденный в Церкви грех нужно считать признаком безблагодатности Церкви или безблагодатности времен, в которые мы живем. От замеченного греха священнослужителя не стоит сразу заключать к сатанинской плененности всей Церкви, как это нередко делают сторонники различных расколов[862]. Дело не в том, насколько мы праведны. Дело в Божием терпении. Христос – Бог человеколюбия. Ему пришлось много вынести от христиан за две тысячи лет. Поэтому есть надежда на то, что Он потерпит еще и наши беззакония.
«И ВСЕ ЖЕ НЕБО СТАНОВИТСЯ БЛИЖЕ…»
(Интервью журналу «Фома: Православный журнал для сомневающихся» [М., 1997. № 1 (4)]).
Корр.: Отец Андрей, обычно конец света связывают с приходом антихриста. Кого только не называли антихристом – Петра I, Ленина, Сталина и даже Горбачева! А кто такой антихрист в церковном понимании, чего от него ждать?
А. К.: Во-первых, апостол Иоанн в своих Посланиях (не в Апокалипсисе ) говорит, что антихристов много. В этом смысле антихрист «с маленькой буквы» – это любой человек, который находится в состоянии активной борьбы с Церковью.
Во-вторых, собственно антихрист – это зеркальное отражение Христа. Вообще, для античной и средневековой культуры зеркало – очень странный предмет, в котором есть что-то такое неправильное. Не нужно забывать, что приставка?????(«анти») в греческом языке означает не только «против», а еще и «вместо»[863]. Антихрист приходит вместо Христа, т. е. подменяет собой Христа. И чтобы такая подмена могла произойти, он должен быть очень похож на Христа. Здесь есть некоторое зеркальное подобие: мы видим, что у Христа было три с половиной года земной проповеди, земного служения. Точно также Апокалипсис говорит, что три с половиной года будет длиться земное владычество Антихриста. У Христа были чудеса, – несомненно, антихрист будет творить «чудеса». У Христа были свои ученики, была своя Церковь, – конечно же, и у антихриста нечто такое будет. Христос был универсально открыт, – несомненно, антихрист тоже будет универсально открыт и тоже будет готов вобрать в себя и подчинить своей власти, своему «евангелию», все культурные, национальные и религиозные традиции, каждую из них перетолковав по-своему, конечно.
Подобий очень много. Но, как говорит Честертон, если человек, которого не интересует содержание, возьмет, скажем, две газеты, одна из которых называется «Атеист», а другая – «Католик», то он найдет, что между ними есть много общего: у них одинаковые макеты, они напечатаны с помощью одной и той же технологии, в них одна и та же структура: информационные сообщения следуют за редакционными статьями, а в конце идут странички критики и фельетонов. С точки зрения структурализма все очень похоже, но было бы большой ошибкой сделать вывод, что атеизм и католичество – это одно и тоже. Так же и в нашем вопросе: внешние стороны будут похожи. Разница же в намерениях. Ради чего Христос отказывается от земной власти? Ради чего антихрист ее берет? Намерения окажутся противоположными.
Корр.: Значит, антихрист – это будет конкретный человек, обладающий к тому же еще и огромной мирской властью?
А. К.: Да. Я полагаю, что антихриста можно описать с помощью отрицательного богословия. Мы знаем, что было с Христом, и от этого можно заключить, что произойдет с антихристом. Вот мы видим три искушения Христа, великолепное толкование которых дал Ф. М. Достоевский в «Легенде о Великом инквизиторе» – искушение хлебом, искушение властью, искушение чудом. Вот эти три искушения, которые отверг Христос, их, очевидно, антихрист и примет. Он примет власть над человеческими душами через чудеса, власть над человеческими отношениями через принятие рычагов земного управления, власть над телами через контролирование механизмов распределения земных благ. Кстати сказать, это последнее – преувеличенный интерес к сфере распределения – и позволяло Ф. М. Достоевскому подозревать антихриста в идеалах социализма.
Корр.: Означают ли Ваши слова то, что царство антихриста будет представлять собой некую глобальную надгосударственную структуру, нечто вроде мирового правительства?
А. К.: Поскольку антихрист придет, чтобы прельстить «аще возможно и избранных», это означает, что предметом его специального интереса будет контроль над жизнью тех, кто ему опасен, т. е. контроль над жизнью христиан. Поэтому глобальность царства антихриста вполне может не распространяться на Китай. Нет нужды, чтобы царство антихриста было планетарным в самом буквальном смысле, т. е. чтобы оно включало в себя и племена, которые живут архаичной жизнью третьего тысячелетия до Р. Х. Царство антихриста должно быть экуменичным в изначальном смысле слова nh («ойкумена»): «обитаемая вселенная», вселенная, населенная письменными народами, находящимися между собой в контакте. В этом смысле – да, она должна быть планетарной, т. е. там, где есть христиане, та