Тогда скажет и тем, которые полевую сторону: «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его. Ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня». Тогда и они скажут Ему в ответ: «ГосподиI когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе»? Тогда скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне» (Мф. 25:41–45).
Человеческая психология такова, что сделав что-то для других, мы склонны впадать в самодовольство — вот ведь, я сделал полезное дело! И при этом человек не хочет сделать простую вещь — прикинуть число людей, нуждами которых он пренебрег, и сравнить свои доходы и долги.
Один знаменитый врач, который был не только большим специалистом, но и рассудительным человеком, когда его стали хвалить и говорить, что, мол, людьми, которых он спас, можно было бы заселить целый город, ответил: «Людьми, которых я не спас, можно заселить целую страну».
Такова уж наша падшая природа — сделаем что-то доброе, будем гордиться всю жизнь, требовать от людей и Бога признания заслуг, а все те случаи, когда мы пренебрегли своим долгом, забудем на следующий день или вовсе не заметим. Но на суде откроется реальная картина.
Если мы эту реальную картину признаем сейчас, то Бог готов принять нас, простить, утешить и укрепить на делание добра. А если стоять на том, что «Христово прощение мне не нужно, я и так хороший, не вор какой-нибудь», — ну что же тогда делать, если не войти в дверь, то останешься за дверью.
Сергей Худиев
Если мы искренне попытаемся «быть хорошими», мы неизбежно, рано или поздно, столкнемся с необходимостью решить — чьим критериям «хорошести» мы хотим соответствовать? Христиане, например, считают, что делать лекарства из тканей абортированных младенцев — жуткая мерзость, вроде людоедства. Секулярные гуманисты, напротив, упрекают христиан в жестокости и мракобесии — христиане выступают против производства лекарств, которые могли бы помочь многим тяжелобольным людям.
В конце концов нам придется занять ту или иную позицию, согласиться с теми или иными убеждениями, быть «просто хорошим» не получится.
Есть еще одна причина, по которой, если мы искренне хотим быть хорошими людьми, нам не уйти от выбора между верой и неверием.
Мы либо верим в Бога, либо нет; если Бога в реальности нет, тогда, действительно, не важно, как верить, но тогда сам акт веры является безнравственным. Безнравственно посвящать свою жизнь иллюзии и склонять к этому других. Мне доводилось читать статью одного убежденного атеиста, который писал о том, что невозможно построить счастливую и нравственно достойную жизнь на иллюзии; с этим тезисом можно только согласиться. Евангелие призывает людей полностью довериться Христу и последовать за Ним, если понадобится, на смерть; если это неправда — то это очень страшная неправда, и хороший человек ни в коем случае не должен ей следовать.
Если есть Бог, источник и критерий всякого блага (а это так), то наш нравственный долг — серьезно и искренне постараться понять, каков Он и чего Он от нас хочет. Если мы всерьез хотим быть добрыми, мы не можем игнорировать единственный Источник всякого добра.
Приведу пример. Допустим, кто-то скажет: «Неважно, каких представлений о медицине и правильных/неправильных методах лечения придерживается человек. Важно, чтобы он искренне хотел помочь людям». Эта фраза содержит внутреннее противоречие. Если я действительно хочу помочь людям, я обязательно постараюсь выяснить, какой метод лечения правильный. Более того, это то, чем честный врач должен заняться в первую очередь: если он действительно озабочен здоровьем своих пациентов и не хочет их погубить, он обязан сначала выяснить, доброкачественны ли лекарства, которыми он собирается их лечить.
Сергей Худиев
Вы ничего не поймете, пока не перестанете мыслить в рамках системы «награда-наказание». Никто из нас не заслужил рая. Ни атеист, делавший добро, ни инквизитор, который думал, что делает добро, а на самом деле зло. Рай дается людям не за заслуги, а просто так, в подарок. И попадет-не попадет туда добрый атеист, зависит только от одного: захочет добрый атеист принять этот подарок или нет.
Ольга Брилева
Как уже сказала Ольга, спасется, если примет спасение, которое Бог дарует в Иисусе Христе. Этот человек может безмерно превосходить нас в нравственном отношении, но мы должны сказать, что и он нуждается в спасении.
Когда мы говорим о праведном неверующем, мы говорим о том, что этот человек праведнее других, праведнее нас, но это еще не значит, что он чист перед Богом, праведен перед Ним. Если нравственный уровень человека значительно выше среднего, это не обязательно значит, что он достаточно высок для Бога. Это, скорее, значит, что средний уровень нравственности в нашем мире очень низок.
Здесь надо разграничить два понятия — относительная праведность, праведность перед людьми и праведность перед Богом, оправдание перед Его судом.
Например, Советский Союз был прав в конфликте с нацистской Германией. Значит ли это, что СССР был праведен перед Богом? Никоим образом. Тот, кто воздерживается от убийства, праведнее убийцы, но не праведен в абсолютном смысле. Тот, кто исполняет свой долг хотя бы иногда, праведнее того, кто не исполняет его вообще никогда, но все равно о его полном оправдании на суде Божием говорить сложно.
Приведу пример. В «Саге о Греттире» упоминается некий конунг (князь) по прозвищу Эльвин Детолюб. Это насмешливое прозвище он получил за то, что запрещал своим воинам во время набегов подбрасывать и ловить на копья грудных младенцев. Для той среды это было из ряда вон выходящее милосердие. В нашем обществе уровень морали немного повыше, и добряк Эльвин считался бы просто бандитом. А вот если сравнивать с уровнем Бога — даже лучшие из нас не дотянут и будут от него очень далеко.
А Суд Божий совершается сообразно Его святости, Его святому Закону, а не сообразно «среднему уровню» морали, характерному для данного общества. Можно быть гораздо нравственнее большинства сограждан и все равно быть грешником перед Богом.
Эталон, в соответствии с. которым мы будем судимы, — это Христос. Закон Божий не требует быть «чуть выше среднего уровня». Закон Божий требует святости.
Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем. Ибо Тот же, Кто сказал: «не прелюбодействуй», сказал и: «не убей»; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона (Иак. 2:10,11).
Сергей Худиев
Здесь стоит обратить внимание еще вот на какое обстоятельство: история свидетельствует, что все великие праведники, кроме Одного, решительно заявляли о своей греховности или нравственном несовершенстве (это наблюдение касается отнюдь не только христиан). Иисус Христос является единственным исключением; только Он не говорит о Своей греховности, но смело заявляет перед лицом противников: «Обвинит ли кто из вас Меня в грехе?» (Ин. 8:46, современный перевод).
Итак, все праведники, кроме Иисуса, свидетельствуют о своей греховности. Должны ли мы сделать вывод, что все они заблуждались? Или согласиться с другой точкой зрения: будучи праведниками, они ясно — яснее, чем мы, — видели и сознавали свою греховность. А значит, нам еще предстоит сделать неприятное (но, быть может, спасительное!) открытие — понять, что до сих пор мы, надеясь заслужить Царство Небесное собственной праведностью, обманывали сами себя.
Михаил Логачев
Нет. Спасти этого человека может только Христос. Дело в том, что добрые дела — наша непременная обязанность, а не что-то дополнительное, что мы могли бы поставить себе в заслугу.
Итак, кто разумеет делать добро и не делает, тому грех (Иак. 4:17).
Если я говорю: сейчас уже скоро три часа дня, а я с утра еще никого не убил — я вряд ли могу требовать похвал и наград за свое выдающееся милосердие. Я в любом случае обязан воздерживаться от убийства. Мы обязаны делать доброе во всех случаях, когда представляется такая возможность. Если мы не делаем, то виновны. Если делаем, делаем то, что и так должны делать. Если иногда я исполняю свой долг, это никак не снимает с меня ответственности за все те случаи, когда я его не исполняю.
Если иногда я все-таки соблюдал законы, это никак не отменяет тех случаев, когда я их нарушал.
Добрые дела, возможно, уменьшают наш «минус», но никак не могут вывести нас в «плюс». На самом деле никто из нас не является таким, каким он должен быть, и не ведет себя так, как должен вести. Апостол Павел говорит:
…как написано: «нет праведного ни одного; нет разумевающего; никто не ищет Бога; все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного» (Рим. 3:10–12).
Но мы знаем, что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом, так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен пред Богом, потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть; ибо законом познается грех (Рим. 3:19, 20).
Евангелие — это благая весть о том, что мы можем получить прощение и вечную жизнь даром, не ради наших дел, но ради того, что сделал для нас Иисус Христос: