Иоланда сразу побежала к фее, та распахнула окно своего домика и сидела на подоконнике, весело болтая ножками.
– Спасибо вам, маленькая госпожа, сегодня я впервые в жизни выспалась, и это благодаря вам.
– А при чем тут я? – удивилась Иоланда.
– Вы этого захотели и это произошло. Это ведь ваш мир.
– Да не очень-то он мой.
– Теперь уже и ваш тоже, потому что у вас появились желания. Для начала вы пожелали мне спокойной ночи. Получилось просто замечательно.
– А как у тебя с желаниями? Ты поняла, чего ты хочешь?
– Не просто поняла, но даже увидела. Мне приснился замечательный сон. Будто бы я оказалась в большом городе.
– А что такое город?
– Представьте себе, что таких домов, как мой, стоит целый длинный ряд, а рядом – ещё ряд. Между ними улица. В городе много таких улиц. И в каждом доме кто-то живёт.
– Но ведь это же невозможно, – испуганно сказала Иоланда.
– Возможно, моя госпожа, ещё как возможно. Ведь я это видела. В том городе обитает множество народа: феи, эльфы, гномы, леприконы, кого только нет.
– Они там все такие же маленькие, как ты?
– Там все примерно одного роста, поэтому нельзя сказать маленькие они или большие. Ведь я маленькая только по сравнению с вами, госпожа, а там и я – обычная.
– И что они там все делают, в этом своём городе?
– Там очень много разных дел, там надо трудиться, невозможно просто так нарисовать еду, чтобы она стала настоящей. Но трудиться – это замечательно, если найдёшь себе дело по душе. Я, например, видела, как пекут пирожки, и мне очень понравилось. Как я хочу печь пирожки!
– Хочешь, значит будешь. Надо подумать, как бы нам переправить тебя в этот город.
– Нет ничего проще. Вам достаточно этого захотеть.
– И всё?
– Ещё надо попросить об этом Господа. Просто скажите: «Господи, помоги фее оказаться в её городе». И очень-очень сильно захотите этого.
– А кто такой «Господи»? Мама мне о нём ничего не рассказывала.
– Вы узнаете о Нём. Обязательно узнаете. Если захотите. А вы обязательно захотите. Я и сама многого не знаю, но мне известно, что Он всех любит. И всё решает.
По лицу Иоланды потекли слёзы, хотя она улыбалась. Она была очень рада тому, что сможет сделать фею счастливой, но как горько было терять подружку, которая, оказывается, никогда не была её подружкой.
– Как я тут останусь одна без тебя, моя дорогая фея?
– Вы не останетесь одна, моя госпожа. Я, увы, из другого мира, а вы попадёте в свой мир, и там вы не будете одна.
– А почему ты называешь меня госпожой? Я ведь всегда общалась с тобой на равных.
– Конечно. Но вы всегда будете госпожой моей души. Вы первая, кто меня полюбил и первая, кого полюбила я. Это никогда не изменится. Я всегда буду молиться о вас Господу.
– Что значит «молится»?
– Это значит обращаться к Тому, Кто всех любит и всё решает. Я узнала о Нём во сне. Оказывается, это Он меня создал, а вовсе не волшебные карандаши вашей мамы.
– И меня тоже Он создал?
– Вы всё узнаете, госпожа, но вряд ли крохотной фее суждено стать вашим учителем.
– А что это за мой мир, в который я, по-твоему, попаду?
– Мне это неизвестно, госпожа, но вам это со временем станет известно.
– Ну что ж, долгие проводы – лишние слёзы, – сказала Иоланда, и сама удивилась тому, как это у неё сказалось.
Она крепко закрыла глаза, сосредоточилась и проговорила: «Господи, сделай так, чтобы фея оказалась в своём городе». Она повторила это трижды. Ещё некоторое врем молча посидела, а потом осторожно открыла глаза. Домик феи исчез. Слёзы опять потекли у неё в три ручья. Потом слёзы прекратились и на душе стало светло. Она посмотрела на колокольчики и услышала очень тихий и нежный звон. Колокольчики приветствовали её, и она была этому рада. Она очень любила их, но их язык был слишком немногословен, и мыслей у них не было.
До обеда она бродила по саду, разговаривала с цветами, они отвечали ей, как могли, но могли они не многое. А после обеда она попросила у мамы:
– Можно мне подняться на самый верх нашей башни?
– Ну хорошо. Давай вместе поднимемся, – обречённым голосом сказала мама.
– Здорово! – воскликнула Иоланда, окинув взглядом их маленькие владения. – Какое всё красивое сверху! Весь сад, как на ладони. А за ним – лес. Почему я никогда раньше не гуляла в лесу?
– Не хотела, – пожала плечами мама. – Да ведь там и делать нечего, и ходить трудно. В лесу мы не косим траву, там много упавших деревьев и колючие кустарники. Всё равно никуда не придёшь, только оцарапаешься.
– А если всё-таки пройти через лес, то куда придёшь?
– Никуда. За лесом ничего нет.
– Совсем-совсем ничего? Разве так бывает?
– Иоланда, дорогая, разве тебе плохо вместе со мной в нашем саду?
– Ну что ты, мамочка, мне с тобой хорошо. И сад у нас прекрасный, лучше просто не бывает, – сказала Иоланда, а про себя подумала: «А может бывает? Я ведь не знаю. Лес такой таинственный, загадочный, там, наверное, много всего интересного».
Но вслух хвалить лес она не решалась, понимая, что маме это не понравится. У неё теперь появились секреты от мамы, а кроме того она поняла, что и у мамы всегда были от неё секреты. Мама, наверное, просто не хотела огорчать дочку, рассказывая ей о чём-нибудь печальном. Вот и дочка теперь не хотела огорчать маму и не собиралась говорить ей о том, о чём она думает.
– Мама, а что это за тропинка, которая проходит через сад и исчезает в лесу? Я никогда раньше её не видела.
– Дорогая, тебе показалось, никакой тропинки нет.
– Ну как же, вот ведь она.
– Что за фантазии, доченька, пойдём-ка вниз.
Когда она спустились в свою комнату, мама заботливо сказала:
– Может быть, тебе лечь и поспать до ужина? Ты ведь у меня ещё совсем маленькая. Хотя, кажется, выросла ещё на дюйм.
Иоланда послушно легла в кроватку. Она и сама чувствовала, что начала быстро расти. Может быть, поэтому у неё появились мысли? А, может быть, наоборот: у неё появились мысли, поэтому она начала расти? Всё это было непонятно, необычно, немного страшно, но очень интересно. Иоланде показалось, что в душе у неё появился какой-то свой мир, о котором невозможно никому рассказать.
Мама присела на край её кровати и погладила её по голове.
– Как поживает твоя фея?
– Фея исчезла вместе с домиком.
– Вот как? Что за чудеса? Нарисовать тебе новую фею?
– Нет, мама, не надо.
– Как хочешь. Постарайся немного поспать.
Иоланда повернулась на бочёк, закрыла глаза. Ей было о чём подумать. Тропинку, уходящую в лес, она видела совершенно явственно. Почему же мама сказала, что никакой тропинки нет? Может быть, мама почему-то не видела тропинку? Или не хотела, чтобы дочка её видела? На маму, конечно, невозможно сердится, потому что она хочет для своей дочки только хорошего. Но почему же тогда эта тропинка так её манит? Почему ей так сильно хочется пройтись по ней и узнать, куда она ведёт? Ведь она должна куда-то вести, иначе бы её не было.
Эти мысли так утомили Иоланду, что она действительно уснула, а проснулась как раз перед ужином. После ужина они с мамой пошли гулять по саду. Мама предложила прогуляться вместе, Иоланда не спорила, потому что она никогда не спорила, но сейчас прогулка с мамой её не радовала. Хотелось подумать о своём, а при маме это было невозможно. И мама тоже была не разговорчива, у неё, наверное, были какие-то свои взрослые мысли, которыми она никак не могла поделиться с маленькой дочкой. Ох уж эти мысли, они навязчивые, тяжёлые, сложные. С мыслями всё-таки жить гораздо труднее. Но теперь от них уже никуда не деться. И тут Иоланду осенило: если уж у неё теперь всё равно есть мысли, то пусть тогда они ей помогают, а не мешают. Она просто пойдёт по той тропинке и придёт туда, куда она ведёт. Думать о том, куда приведёт тропинка бесполезно. Тут никакие мысли не помогут. А вот если идти вперёд, то мысли могут пригодиться, а может быть даже появятся новые. Так она всё решила.
На следующий день утром, позавтракав, она сказала маме, что пойдёт гулять в сад, а сама отправилась искать тропинку. Иоланда хорошо запомнила, в какой части сада видела тропинку, и сразу же её нашла, и устремилась по ней неведомо куда.
Идти вперёд оказалось так радостно, что она совершенно отдалась этой радости и ни о чём не думала. Вскоре сад закончился, начался лес. Здесь всё было по-другому. По краям тропинки стояли огромные деревья, названий которых она не знала. У них были очень толстые могучие стволы и длинные крепкие ветви. Иногда эти ветви смыкались у неё над головой, но идти не мешали. Здесь было сумрачно и прохладно, солнце едва пробивалось сквозь густую листву, но ей не было холодно. И страшно тоже не было. Ведь она никогда не встречалась с чем-то таким, чего можно бояться.
Заглядывая с тропинки в гущу леса, Иоланда сразу поняла, что там и правда невозможно ходить, сплошной бурелом. А что такое бурелом? Ну вот это он и есть, Иоланда даже не задумалась откуда знает это слово. Она шла уже, наверное, целый час, её маленькие ножки начали понемногу уставать, но всё ещё очень хотелось идти вперёд. Кто бы мог подумать, что это так здорово, двигаться навстречу неизвестности всё дальше и дальше.
Вот на тропинку выбежал ёжик. Мама как-то рисовала его, но обычными карандашами, она не хотела, чтобы ёжик жил у них в саду, ведь у него – колючки. И вот наконец Иоланда увидела настоящего ёжика. Он тоже её увидел. И сразу замер. Иоланда подошла к нему, хотела взять его в руки, но сильно укололась и чуть не заплакала: «Зачем ты так?». И тут она почувствовала, что ёжик дрожит. Значит, он боится? Но зачем ему бояться маленькую девочку? Разве она страшная? Иоланда подумала и сказала ему: «Милый ёжик, зря ты меня уколол. Ты совсем, как мои красные розы, хотя ты, конечно, не мой. Но ведь ты даже посмотреть на меня не захотел, а если бы посмотрел, то увидел бы, что я улыбаюсь, а это значит: всё хорошо. Но мне с тобой некогда, может, ещё увидимся».