– Что вам угодно, господин? – спросила служанка смиренно и вместе с тем высокомерно.
– Доложите госпоже, что странствующие рыцари просят оказать им гостеприимство.
– Госпожа не принимает, – отрезала служанка.
– Надеюсь, она здорова?
– Здоровье моей госпожи я вряд ли буду обсуждать с незнакомыми гостями. Госпожа никогда не принимает. Никого. Тем более – рыцарей.
– Скажи, что я сын её дочери Иоланды.
– Вы предлагаете мне доложить, что у нашей двери стоит сумасшедший, который несет всякую околесицу?
– Будет лучше, если ты повторишь мои слова дословно, – Эрлеберт сказал это так властно, что служанка тут же исчезла.
Через некоторое время спустилась хозяйка, красивая элегантная дама лет 35-и. Она попыталась окатить гостя надменно-снисходительным взглядом, но у неё не очень получилось, в её взгляде Эрлеберт почувствовал тревогу.
– Позвольте представиться, моя госпожа. Я – принц Эрлеберт, сын императора Дагоберта и вашей дочери Иоланды.
– Но это невозможно. Моей дочери всего пять лет, – дама как-то беспомощно пожала плечами и крикнула: – Дорогая, подойди ко мне.
Откуда-то из сада выбежала маленькая симпатичная нарядная девочка. Увидев Эрлеберта, она нисколько не смутилась и выпалила:
– Здравствуй. Ты, наверное, эльф?
– Почему ты так решила? – улыбнулся Эрлеберт.
– Мама рассказывала мне сказку про эльфов. Ты похож на них.
Эрлеберт растерялся, но девочка уже не смотрела на него, увлекшись большим жуком, который появился на тропинке. Потом, заметив что-то в глубине сада, она побежала туда, и вскоре её смех раздавался шагах в 20-и от них. Хотя девочка была очень хорошенькая, Эрлеберту она не понравилась, глаза её были бессмысленными и вся она выглядела как-то очень фальшиво, словно была ненастоящая.
– Это моя единственная дочь, юноша, так что, сами понимаете, вашей бабушкой я никак не могу быть, – дама постаралась проговорить это как можно беззаботнее, дескать, мало ли бывает недоразумений, но тревога так и не исчезла из её голоса и её взгляда.
Эрлеберт готовил себя к чему угодно, но такого приёма он никак не мог ожидать. Внимательно посмотрев на хозяйку, он уловил в её лице некоторые черты своей мамы, впрочем, тоже тронутые непонятной бессмысленностью, как и у её странного ребёнка.
– Но вы ведь понимаете, госпожа, что сюда кто угодно просто так попасть не мог.
– Мне, собственно, нет дела до того, как вы сюда попали и почему говорите такие странные вещи.
– Хорошо, мы уйдём, но позвольте хотя бы переночевать.
– В башню я вас не впущу, там для мужчин нет места.
– Тогда позвольте поставит шатры в саду.
– Марта! – неожиданно визгливо крикнула хозяйка. Служанка выросла рядом словно из-под земли. – Участок в конце сада, где мы никак не можем выполоть сорняки, они всё лезут и лезут… лезут и лезут… покажи этот участок господам, они могут поставить там шатры. И принеси им что-нибудь поесть.
Эрлеберт разместил людей, все молчали, обсуждать тут было нечего. Они попали в очень милый и уютный мирок, где им совершенно не было места. Надо было идти дальше, но ведь не на ночь же глядя, а на рассвете они должны были найти выход из этого детского садика.
Принц растянулся в шатре на спине, полежал некоторое время с закрытыми глазами и понял, что не должен уйти отсюда просто так. Он встал и пошёл к башне. Уже смеркалось, в окне наверху он увидел огонёк. Хозяйка ещё не легла. Он решил просто побродить у входа. Через некоторое время госпожа спустилась вниз.
– Вы так назойливы, молодой человек. Кажется, ваше воспитание оставляет желать лучшего.
– Моё воспитание не уступает вашему гостеприимству. Впрочем, я не намерен обмениваться колкостями. Хочу рассказать вам одну историю.
И он рассказал о том, что узнал от мамы о её детстве. Дама слушала, не перебивая, а потом сказала тоном обиженного ребёнка:
– Дрянная девчонка бросила меня.
– Она вовсе не хотела вас бросать. Она всего лишь хотела повзрослеть, вырасти. Но в вашем мире не было места для взрослой дочери. И не дочь была в этом виновата.
– А мне-то что было делать? Когда она исчезла с этой гадкой Мартой, я места себе от горя не находила.
– Но ведь вы быстро нашли выход из положения. Просто нарисовали себе волшебными карандашами дочь и служанку. И у вас теперь всё в порядке. Ведь так?
– Так, – неожиданно охотно согласилась дата. – Всё было бы нормально, если бы ты не появился. А сейчас я посмотрела на свою дочку и подумала: зачем мне этот ненастоящий ребёнок.
– Ты забудешь о нашей встрече, бабушка. В твоём мире все так, как ты хочешь. Если память о чём-то неприятна тебе, она просто исчезает. И о том, что твоя дочка ненастоящая, ты тоже забудешь.
– Конечно… Только я вот сейчас подумала, что это замечательно, иметь такого взрослого внука. Но ведь ты из этих… из мясников…
– Если бы ты только знала моего отца. Это самый благородный человек на свете. Если бы ты знала, как любит его твоя дочь. И как они оба любят меня. И как я их люблю. В нашей семье столько тепла и света…
– Чудеса, – усмехнулась бабушка. – Что-то я не видела таких семей. Может быть, и ты нарисовал себе родителей?
– Не думаю. Мама так переживала, когда я отправлялся в эту экспедицию… Я чувствовал, что у неё сердце разрывается. У нарисованных такого не бывает.
– Тогда ты, может быть, поймёшь меня. Я просто устала от боли, от ужаса, от бесконечных страданий…
– И выбрала мир, в котором нет любви. Потому что нет никого, кроме тебя. Здесь только твои желания. Но в мире, в котором нет страданий, и жизни тоже нет.
– Сейчас мне так сильно захотелось туда, к вам. Туда, где моя дочь – императрица, её муж – император, мой внук – принц.
– И все исполняют твои желания.
– Ты жесток, Эрлеберт.
– Мне больно, бабушка.
– Прости. Я всё забуду. Мой выбор уже сделан. Обратного пути нет.
– Мой выбор тоже сделан. Я не забудут тебя никогда.
– И будешь страдать, вспоминая меня?
– Да.
– Мне жаль… Подожди минутку, – она исчезла в башне и вскоре вернулась с прямоугольной пластиной слоновой кости.
– Передай это Иоланде. Вчера одна пластина отвалилась. Думаю, с чего бы? Оказывается, вот с чего. Передай. Она поймёт. Нельзя сказать, что я совсем её не любила. В этой слоновой кости тепло моей души, которое я хотела подарить ей. Но моя любовь к самой себе взяла верх над любовью к дочери. Сегодня рядом с тобой я вновь испытала живые человеческие чувства. Эта хмельная смесь из радости и боли… Нет, не хочу… Уходите на рассвете. Утром, когда я проснусь, уже не буду помнить о нашей встрече.
Глава V. Император всегда один
Тропинку, которая вывела их из сада, они нашли без труда. Опять вокруг был ельник, опять они вытянулись в цепочку по одному. И опять молчали. Все понимали, что принц только что пережил нечто важное для себя и не особо приятное. Эрлеберт не проявил ни малейшей склонности обсуждать свою беседу с бабушкой, и никто не осмелился задавать ему на эту тему вопросы. Да и не всем это было интересно.
Интересно стало, когда тропинка вывела их на большое, усеянное камнями поле, с которого открывался вид на величественный замок, стоящий на скале. В воздухе запахло опасностью. В любой момент с любого направления можно было ожидать атаки. Рыцари и сержанты сразу напряглись, прочесали взглядами местность, невольно положив руки на рукояти мечей. Пока вокруг не было ни души. Они пошли в замок, потому что ничего другого им не оставалось. Ситуация не предлагала им вариантов, и хотя всё вокруг дышало враждебностью, они сохраняли спокойствие.
Отряд пересек унылое поле, покрытое пожухлой травой, и начал подъём к замку по мощёной камнями дороге. Камни были очень ровными, идеально подогнанными, а дорога была такой чистой, как будто её каждый день не только подметали, но и мыли, хотя по-прежнему трудно было понять, кто это делал, вокруг не было ни одного человека. Шли они медленно, как опытные воины, понимая, что торопливость приводит к утрате бдительности, а если опасности не видно, значит она может быть везде. Дорога, вьющаяся серпантином, вывела их наконец к воротам замка. Высокие окованные сталью створки были наглухо закрыты. Жак подошёл к воротам и три раза ударил о сталь рукояткой кинжала. И в ту же секунду ворота стали медленно отворятся, как будто с той стороны с нетерпением ждали гостей.
В открывшихся воротах они увидели рыцаря, полностью одетого в серое. Лицо его тоже казалось серым и не выражало вообще ничего. Даже не глянув на гостей, рыцарь бесстрастно проговорил: «Следуйте за мной» и пошёл во двор, не оглянувшись и не убедившись, что за ним действительно следуют. Он вёл их по глухим и пустынным коридорам замка. Вокруг по-прежнему не было видно ни души, хотя такую мощную твердыню не могли не охранять, но, видимо, охрана была надёжно спрятана.
Наконец они зашли в сумрачный просторный зал с высокими стрельчатыми сводами. В зале не было вообще ничего, кроме стоящего в глубине трона. Трон, похоже, был стальным, а на нём сидел человек, полностью одетый в черное. Сержанты остались у входа, а рыцари и священник шагнули в глубину зала, остановившись шагах в десяти от трона. Теперь они могли лучше рассмотреть того, кто на нём сидел. Лицо с короткой седой бородой, казалось, не имело возраста. Оно словно переливалось, являя попеременно то детские, то взрослые, то старческие черты. Голову венчал стальной обруч с огромным алмазом. Лицо этого человека ничего не выражало, и взгляд, казалось, никуда не был направлен. Он вроде бы смотрел на гостей, но как будто не видел их, хотя его глаза, блестящие, как обсидиан, были красивыми и явно зрячими.
– Пришли наниматься на службу, – проговорил восседавший на троне совершенно без выражения. Голос его был красивым, глубоким, ровным, но словно не живым.
– Не имеем такого намерения, – спокойно ответил принц. – Позвольте представиться. Принц Эрлеберт.
– Я знаю, кто ты. Сын Иоланды.
– А вы кто? – спросил Эрлеберт, решивший игнорировать требования этикета.