Когда в груди лишь ненависть кипит?
Гаральд
Кокетку заманить нам нужно в сети:
Не мелкое орудье в нашем деле!
На этой оси колесо вертится
Судьбы Густава Вазы и судьбы
Всех тайных помыслов моих.
Эрик
Велишь —
Исполню свято все, мой милый брат!
Гаральд уходит.
В комнате.
Ландсель, стоя позади короля, переступает ногами и кашляет.
Христиерн
(в испуге, хватая из-за пояса нож и бросаясь на Ландселя)
Злодей!
Барон Ландсель
(на коленях)
Я... верный раб твой... пощади.
Христиерн
(хватая его за грудь)
Что делал здесь? подслушивал мои
Стенания, мои беседы с невидимкой?
И если слово подобрал одно,
Что выронил я вслух, ты в прах сотри
То слово; если в памяти твоей
Пробьется как-нибудь, когда-нибудь,
Его малейший отзвук, помни: рядом
С ним плаха восстает на лобном месте.
А? говори.
Барон Ландсель
Клянусь святыми всеми,
Я не слыхал. С Гаральдом был я здесь...
Спроси... о Крумпене проведать ты велел.
Христиерн
(отпустив его и садясь на кресла)
Да, да, забыл. Что ж?
Барон Ландсель
(вставши)
Офицеры все,
Солдаты говорят, что знатных Шведов
Имущество он забирал себе
И у казны утаивал; что слитков
Он серебра так много вывез,
Что после в море принужден бросать,
Со мною — знаю я — готов бы поделиться,
Чтоб я не доносил тебе; но честь
Сокровищ мне дороже... Хоть Гаральда
Спроси: он не успел об этом доложить
Тебе.
Христиерн
Садись, пиши.
(Впадает в задумчивость.)
Барон Ландсель
(подождав немного)
Кому прикажешь?
Христиерн
(с сердцем)
Ведь ясно, кажется, сказал я: Гойе,
Начальнику над королевским замком,
Пиши: «Казнить и награждать умеет
Христьерн; вчера он милостьми осыпал
Отгона Крумпена за верность и усердье,
А ныне за грабеж и похищенье
Казны в железа приказал его
И в замке уморить голодной смертью».
Ландсель садится к столу и пишет; в продолжение следующего явления он прислушивается с беспокойством к стене коридора и переносит стол ближе к двери.
В коридоре.
Эрик, баронесса Ландсель и Гаральд.
Гаральд
(вводя баронессу в коридор)
Ах, если б знали вы, как он страдает!
Но он такой неопытный и робкой...
Всю ночь со мной об вас проговорил;
Да и во сне уста его шептали
Все имя милое сто раз.
Баронесса Ландсель
(ласково ударяет по лицу его веером)
Болтун!
Привык ты все шутить.
Эрик
(преграждая баронессе дорогу, становится на колени)
Нет, баронесса,
Решите жизнь мою: одно лишь слово
Прекрасных уст, один лишь взгляд, —
И буду знать, мне жить иль умереть.
Баронесса Ландсель
(нежно, перебирая его кудрями)
Шалун!
(Эрик целует у ней руку.)
Ответ получишь ты в боскете...
(Она наклоняется и шепчет ему что-то на ухо, потом долго смотрит на него с нежностью; наконец, как будто вырвавшись из упоения, идет к двери и отдает Гаральду кошелек.)
В комнате.
Христиерн
Что ж, написал?
Барон Ландсель
Сейчас. Лишь пятнышко
Мне поскоблить.
Христиерн
Ты знаешь, не люблю
Поскобков: вы, секретари, привыкли
Подчистками живиться. Раздери
Бумагу, и пиши сейчас другую.
В коридоре.
Гаральд
(загораживая дверь баронессе)
Благодарю!.. Еще подарок вам один?
Возвысьте вы его: что стоит вам!
Блаженством, почестьми вам будет он обязан.
Баронесса Ландсель
Все сделаю, что сделать я могу,
Клянусь.
Гаральд
Какие дни проводит он у ног
Христьерна! часу не дают свободы.
Когда б не я, давно бы в петлю влез...
Эрик
И не улыбка ваших милых уст,
Как солнца луч средь мрачных облаков.
Баронесса Ландсель
О льстец!
Гаральд
Густава мать отправят завтра
В ее отечество, начальство стражи,
Что будет провожать ее, пускай
Поручат Эрику.
Эрик
Тогда к прекрасным ножкам
Всех подвигов моих я лавры принесу.
(Баронесса Ландсель задумывается.)
В комнате.
Барон Ландсель
(кашляет)
Замучил кашель, чай, бедняжку?.. В петлю
Предчувствие не манит ли тебя?
В коридоре.
Гаральд
Любовь растет от славы и честей,
Которыми любви обязана она.
Баронесса Ландсель
(Эрику)
Чего б ни стоило, венок я этот
Надену на тебя, мой милый капитан!
(Эрик целует у ней руку; баронесса уходит.)
Гаральд
(обнимая Эрика)
Ну, выплыли из Сциллы и Харибды!
Служитель дворцовый
(вышел из глубины коридора, где он поправлял лампу)
Повесы вы, повесы;
Вот я на вас барону!
Гаральд
(давая ему монету)
На, золотой крючок для языка!
Служитель
Добычу подцепили молодцы!
Подарки разве деньги;
А то б пора на барабан!
(Уходит.)
В комнате.
Христиерн
(подписав бумагу, которую подал ему Ландсель)
Сейчас, сей миг, отправить к коменданту!
(Ландсель уходит. Баронессе.)
Нетерпеливо ждал я вас, Ландсель,
Совет мне нужен ваш и утешенье.
Баронесса Ландсель
Нет жертвы, государь, ты знаешь сам,
Которой не снесла б я на алтарь усердья.
Христиерн
Любила ты Кронсгельм, Екатерину?
Баронесса Ландсель
Привыкла с детских лет ее любить,
И Эрика еще ласкала в колыбели.
Христиерн
Ты Эрика рожденья знаешь тайну,
И темные места из жизни нашей,
Как полдень, ясны для тебя, мой друг.
Поверишь ли? из всех прекрасных женщин,
Которых я любил, Екатерина —
Одна она не умирала в сердце
Моем; и часто лик ее, увенчан
Цветами юности и красоты,
С волшебною улыбкой приникал
Христьерна к изголовью. Но вчера,
В полночь прошедшую, она руками
Холодными, как лед, меня обвила,
И в слух мой вторгнулись с каким-то воплем,
Как будто звук трубы последнего суда,
Слова ужасные: «Железа!.. дети!
Три дня лишь сроку дам!» Вскочил я с ложа...
Глазами впалыми, мертвец уж давний,
Она смотрела на меня, и все
Шептала неподвижными губами,
Которые уж прах земной подернул:
«Железа!.. дети!..» И распалась понемногу;
А все еще цепей был слышен звук.
И даже днем все этот образ
Стоит передо мной, все слышу эти звуки.
Баронесса Ландсель
Когда ты хочешь знать, я объясню
Тебе виденья этого причуды.
Какую жизнь ведет твой Эрик здесь?
Отвагой рыцарской пылает он;
К тревогам бранным рвется грудь его,
И дух и руки просят жатвы славы —
В нем кровь кипит отца, кровь Христиерна —
И что ж? сиделкою у ног твоих,
Скрестивши руки, затаив в груди
Все, что прекрасного ему дала природа,
Не цепи ль носит он — скажи ты сам?
Мать просит скинуть их. Сбрось цепи,
И духу рьяному ты пищу дай.
Тогда увидишь, милое виденье