В истории первых веков христианства хорошо известны так называемые гонения на христиан, см., например, рис. 5.28, рис. 5.29. Считается, что императорский Рим сурово преследовал последователей Христа, пока Константин Великий не принял христианство и не сделал его государственной религией Империи. Как мы показали в книге «Крещение Руси», речь тут на самом деле идет о борьбе апостольского (народного) христианства с царским (родовым) христианством в эпоху XIII–XIV веков, после смерти Христа. И лишь в 1380 году царь-хан Дмитрий Донской, он же император Константин Великий, возглавивший апостольское христианство, победил в Куликовской битве, воюя против сторонников родового христианства во главе с ханом Мамаем, и сделал апостольское христианство государственной религией всей Великой = «Монгольской» Империи. Таким образом, следует ожидать, что у «античных» Фукидида и Плутарха отразятся гонения на апостольских христиан эпохи конца XII–XIII века. Наш вывод подтверждается. Вот что рассказывает, например, Плутарх.
Рис. 5.28. «Мученичество Святого Стефана». Фреска в римской церкви Санкта Санкторум. Якобы около 1278–1279 годов. Взято из [66], илл. 85.
Рис. 5.29. Гонения на первых христиан. Римский император Нерон руководит казнью множества христиан. Поздняя картина Вильгельма Каульбаха. Написана в XIX веке исключительно как иллюстрация к скалигеровскому учебнику истории. Плохой Нерон поет свою песнь под сладкозвучную лиру. Вокруг — стенания и вопли убиваемых христиан. Взято из [20], илл. 396.
После гибели Никия уцелевшие афиняне подверглись жестоким преследованиям победителей-сиракузян. «МНОЖЕСТВО АФИНЯН ПОГИБЛО В КАМЕНОЛОМНЯХ ОТ БОЛЕЗНЕЙ И СКВЕРНОЙ ПИЩИ: им давали в день две котилы ячменя и котилу воды, но немалое их число, — те, кто был похищен или выдавал себя за раба, — было продано. Их продавали в рабство и СТАВИЛИ НА ЛБУ КЛЕЙМО в виде лошади. Да, были и такие, кому вдобавок к неволе привелось терпеть еще и это. НО ДАЖЕ В ТАКОЙ КРАЙНОСТИ ИМ ПРИНОСИЛО ПОЛЬЗУ ЧУВСТВО СОБСТВЕННОГО ДОСТОИНСТВА И УМЕНИЕ СЕБЯ ДЕРЖАТЬ. Владельцы либо отпускали их на свободу, либо высоко ценили» [68], т. 2, с. 236.
Этот последний мотив нам тоже хорошо знаком из истории гонений на первых христиан. Многие авторы, включая «языческих», хором отмечали их гордость, стойкость и презрение к смерти, см. рис. 5.30.
Рис. 5.30. «Мученичество Святого Лаврентия». Фреска в римской церкви Санкта Санкторум. Якобы около 1278–1279 годов. Взято из [66], илл. 86.
Фукидид тоже подробно говорит о гонениях на афинян, сторонников Никия-Христа. «Первое время сиракузяне обращались с пленниками в каменоломнях жестоко. МНОЖЕСТВО ИХ содержалось в глубоком и тесном помещении. Сначала они страдали днем от палящих лучей солнца и от духоты (так как у них не было крыши над головой)… Скученные на узком пространстве, они были вынуждены тут же совершать все естественные отправления. К тому же трупы умерших от ран и болезней… валялись тут же, нагроможденные друг на друга, и потому стоял нестерпимый смрад. Кроме того, пленники страдали от голода и жажды. В течение 8 месяцев им ежедневно выдавали лишь по одной котиле воды и по 2 котилы хлеба… Затем сиракузяне всех остальных пленников, кроме афинян и сицилийских и италийских пленных, участвовавших в походе, продали в рабство» [84], с. 352.
Как мы теперь начинаем понимать, здесь «античные» Фукидид и Геродот описали гонения на первых христиан конца XII–XIII века н. э. Их преследуют всеми доступными средствами: убивают, продают в рабство, отправляют на каторжные работы, морят голодом и жаждой, клеймят раскаленным железом как скот и т. д. и т. п. Однако большинство христиан-афинян стоически переносит мучения, опираясь на свою веру в Христа.
Теперь перейдем к жизнеописанию известного афинянина Алкивиада. Оказывается, он в значительной степени является отражением апостола Иуды.
13. Афинянин Алкивиад — это иуда искариотАлкивиад происходил из рода Алкмеонидов и был учеником Сократа-Христа
13.1. Плутарх о юности Алкивиада
Поскольку, как мы покажем, Алкивиад — по крайней мере, частичное отражение Иуды Искариота, то в результате мы познакомимся с интереснейшими сведениями об Иуде, которые отсутствуют в Евангелиях. Поэтому приведем некоторые дополнительные подробности из «античной биографии» Алкивиада, ярко освещающие образ евангельского Иуды, причем иногда с неожиданной стороны.
Плутарх говорит: «Род Алкивиада по отцовской линии восходит к Эврисаку, сыну Аякса, а со стороны матери — Диномахи, дочери Мегакла, ОН БЫЛ АЛКМЕОНИДОМ. ЕГО ОТЕЦ, КАИНИЙ, прославился в морском бою при Артемисии… Справедливо говорят, что РАСПОЛОЖЕНИЕ И ЛЮБОВЬ К НЕМУ СОКРАТА НЕМАЛО СПОСОБСТВОВАЛИ ЕГО СЛАВЕ; взять хотя бы Никия, Демосфена, Ламаха… знаменитых людей, современных Алкивиаду — даже имена их матерей неизвестны, что же касается Алкивиада, то мы знаем имя его кормилицы — лакедемонки Амиклы и его воспитателя Зопира…
Быть может, не стоит говорить о красоте Алкивиада, но она оставалась цветущей и в детстве, и в юношестве, и в зрелом возрасте, словом — всю его жизнь… Алкивиад, среди немногих других, имел это счастье благодаря своему ПРЕКРАСНОМУ СЛОЖЕНИЮ И ЗДОРОВЬЮ. ОН НЕМНОГО КАРТАВИЛ, и говорят, что даже это ему шло… Аристофан упоминает об этом его недостатке в стихах…
„КАРТАВЯ, то же повторял Алкивиад…“
И Архипп, насмехаясь над сыном Алкивиада, говорит: „он идет медленным шагом… и, чтобы казаться еще больше ПОХОЖИМ НА ОТЦА, КАРТАВИТ, голову склонивши на плечо“.
В его характере позже появились ПРОТИВОРЕЧИЯ И ВНЕЗАПНЫЕ КОЛЕБАНИЯ… Из всех тех сильных и пылких страстей, которым была подвержена его душа, самой пылкой было ЧЕСТОЛЮБИЕ И СТРЕМЛЕНИЕ К ПЕРВЕНСТВУ во всем, как это видно из рассказов о ЕГО ДЕТСТВЕ. Однажды он боролся; чувствуя, что противник его одолевает, АЛКИВИАД… ПРОТЯНУЛ КО РТУ РУКИ ПОБЕЖДАЮЩЕГО И ЧУТЬ НЕ ПРОКУСИЛ ИХ НАСКВОЗЬ. Тот отпустил его, говоря: „Ты, Алкивиад, кусаешься, совершенно как женщины“. „Вовсе нет, — возразил последний, — как львы“…
Алкивиад, будучи ребенком, убежал из дома к некоему Демократу, ОДНОМУ ИЗ СВОИХ ЛЮБОВНИКОВ… Антифонт рассказывает еще, что Алкивиад убил ударом дубины одного из сопровождавших его рабов в палестре Сибиртия…
Многие из благородных окружали Алкивиада, ухаживая за ним, но все они очевидно восторгались его ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЙ КРАСОТОЙ, в то время как ЛЮБОВЬ СОКРАТА СЛУЖИТ ВАЖНЫМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ ДОБРОДЕТЕЛИ И ТАЛАНТА ЮНОШИ. Сократ видел эти черты как бы просвечивающими сквозь его красоту и боялся опасностей, заключавшихся в богатстве, аристократическом происхождении… только Сократ мог защитить его, спасти от гибели и помешать тому, чтобы растение погибло в цвету» [69], с. 335–337.
И далее: «Сначала Алкивиад, ИЗНЕЖЕННЫЙ И ОКРУЖЕННЫЙ ЛЬСТЕЦАМИ… не внимал тому, кто его наставлял и воспитывал, но все-таки благодаря своей природной одаренности он распознал Сократа И СБЛИЗИЛСЯ С НИМ, порвав с богатыми и знатными поклонниками. Вскоре СДЕЛАВШИСЬ ЕГО ДРУГОМ, Алкивиад охотно слушал речи того, кто не стремился к малодушным любовным наслаждениям…
Он считал, что он обязан встречей с Сократом БОГАМ…
Презирая самого себя, ВОСХИЩАЯСЬ СОКРАТОМ, с любовью принимая его благосклонность, испытывая УГРЫЗЕНИЯ СОВЕСТИ ПЕРЕД ЕГО ДОБРОДЕТЕЛЯМИ, он незаметно приобрел ответную любовь, так что все удивлялись, видя, КАК ОН УЖИНАЕТ ВМЕСТЕ С СОКРАТОМ, занимается с ним борьбой и живет в одной палатке…
Любовь Сократа, хотя и вынужденная бороться с любовью многих могущественных соперников, иногда все же покоряла Алкивиада; благодаря врожденной одаренности речи Сократа хватали его за сердце и вызывали слезы, но когда он поддавался льстецам, соблазнявшим его множеством наслаждений, ускользал от Сократа и, находясь в бегах, был преследуем тем, кого одного только он боялся и стыдился… Клеант говорил, что Сократ удерживает своего любимца только за уши, в то время как другие возлюбленные пользуются многими слабыми местами в его теле, недоступными для Сократа; Алкивиад же был, НЕСОМНЕННО, ПОДАТЛИВ К НАСЛАЖДЕНИЯМ — СЛОВА ФУКИДИДА О ЕГО КРАЙНЕЙ РАСПУЩЕННОСТИ подтверждают это подозрение. Но развращавшие его действовали особенно на ПРИСУЩЕЕ ЕМУ ЧЕСТОЛЮБИЕ И ТЩЕСЛАВИЕ…
Алкивиад, изнеженный, преисполненный гордости, под влиянием речей Сократа, когда последнему удавалось его поймать, много раз сжимался… становясь и робким и скромным…
Еще будучи подростком, он принимал участие в экспедиции против Потидеи, жил в одной палатке с Сократом и стоял рядом с ним в боях. В одной жаркой схватке они оба отличились; Алкивиад был ранен; Сократ прикрыл его, защитил и спас ему, на виду у всех, жизнь и оружие» [69], с. 338–340.
Плутарх продолжает: «Гиппарета была примерной и любящей мужа женщиной, но Алкивиад оскорблял жену своими связями с иностранными и городскими гетерами. Она ушла из дома… Алкивиад не был озабочен этим и продолжал свою распущенную жизнь… Алкивиад в дополнение ко всему обладал блестящим красноречием… Конные заводы Алкивиада прославились также большим количеством колесниц… Клевета и коварство дали повод еще больше говорить о честолюбии Алкивиада» [69], с. 341–343.
Прервемся на время и осмыслим сказанное.
13.2. Новые штрихи соответствия «античного» Алкивиада и евангельского Иуды Искариота
Ранее мы уже сформулировали мысль, что само название рода Алкивиада — АЛКМЕОНИДЫ — могло произойти от славянского выражения АЛКАЮ МОНЕТЫ, то есть ХОЧУ МОНЕТ, ДЕНЕГ. При этом МОНЕТА — от МЕНЯТЬ, МЕНЯЮ. Кроме того, имя АЛК-ИВИАД могло получиться легким искажением словосочетания АЛКАЮ + ИУДА, поскольку латинские V и U иногда путались, переходили друг в друга.
Дело, конечно, не в лингвистических следах, а в том, что Алкивиад действительно характеризуется старыми летописями как чрезвычайно алчный, жадный человек. Но ведь алчность — одна из главных черт евангельского Иуды, предавшего Христа за тридцать сребренников. Добавим, что афинский род Алкмеонидов заслужил дурную славу. Геродот, например, обвиняет Алкмеонидов в коварстве [18], с. 305.
В то же время обращает на себя внимание исключительное внимание, уделяемое Алкивиаду и вообще Алкмеонидам «классиками». Как справедливо отмечает Плутарх, в его время уже были утрачены, например, имена матерей таких великих людей, как Никий, Демосфен. А вот имена родителей Алкивиада и даже его кормилицы и воспитателя сохранились в истории. Евангелия говорят об Иуде весьма и весьма скупо, что, естественно, объясняется отрицательной его ролью в жизни Христа. То обстоятельство, что Плутарх и Фукидид, напротив, весьма подробно описывают Алкивиада, вероятно, означает, что они принадлежали к людям, относившимся к Иуде-Алкивиаду хотя иногда и скептически, но с большим уважением и пониманием. Такой взгляд сквозит также и в старинных раввинских текстах, доброжелательно говорящих об Иуде Искариоте [34]. Недаром мы неоднократно уже сталкивались с тем, что Плутарх и Фукидид в некоторых случаях придерживаются иудейской точки зрения.
Мы уже показали, что «античный» философ Сократ является отражением Христа. Плутарх сообщает, что молодой Алкивиад был его УЧЕНИКОМ, причем одним из любимых учеников. Следовательно, Алкивиад должен быть одним из апостолов Христа. Кем именно? Предыдущие наши соображения показывают, что речь может идти только об Иуде Искариоте. Интересно, что, по сообщению Плутарха, Сократ (Христос) и Алкивиад (Иуда) были большими друзьями, много беседовали, вместе питались, жили в одном помещении, вместе воевали, защищали друг друга в битвах. Все это указывает на тесную дружбу. Теперь мы начинаем лучше понимать, почему в некоторых случаях, всматриваясь в старые летописи, «античные классики» XV–XVII веков путали Христа и Иуду. Они смешивали сведения о двух близких людях, жизненные пути которых сильно переплетались. Ниже мы столкнемся с новыми яркими примерами путаницы Христос Иуда.
Кстати, Плутарх отмечает, что отца Алкивиада звали КЛИНИЙ. Но мы уже видели, что одним из отражений Христа на страницах «античной» истории был КИЛОН (Коляда, Никола, Николай). Имена КИЛОН и КЛИНИЙ практически тождественны. Поэтому возникает мысль, что Клиний был не настоящим отцом Алкивиада, а его, так сказать, духовным отцом. То есть под именем Клиний здесь, вероятно, вновь выступает Христос-Килон. При этом отмечается, что именно благодаря покровительству Сократа (Христа) юный Алкивиад (Иуда) стал широко известен и приобрел авторитет в Афинах (Царь-Граде).
Сам по себе факт картавой речи ничего особенного не означает. Однако в потоке обнаруживающихся соответствий между Алкивиадом и Иудой он сразу обращает на себя внимание. Дело в том, что в эпоху XVIII–XIX веков некоторые авторы стали (по тем или иным причинам) связывать картавость именно с принадлежностью к иудейской среде. След этого мнения сохранялся и в XX веке. Так что, возможно, специальное указание Плутарха и других «античных» авторов (см. выше) на картавость Алкивиада опять-таки означает, что они хотели подчеркнуть его связь с иудейством.
Плутарх рисует следующую яркую сцену. Юный АЛКИВИАД борется с противником-мальчиком и неожиданно КУСАЕТ ЕГО ЗА РУКИ, чуть было не прокусив насквозь. Тот, испытав, по-видимому, пронзительную боль, растерянно отпускает Иуду.
Очень интересно, что буквально то же самое сообщается и об ИУДЕ Искариоте. Арабское «Евангелие Детства» приводит следующий сюжет, с которым мы уже сталкивались выше в связи с Иудой. Приведем теперь этот фрагмент полностью.
«В том же городе (где жил мальчик Иисус — Авт.) была другая женщина, у которой СЫН БЫЛ МУЧИМ САТАНОЙ. ОН НАЗЫВАЛСЯ ИУДОЙ, и всякий раз, когда злой дух овладевал им, ОН СТАРАЛСЯ УКУСИТЬ ТЕХ, кто был около него. А если он был один, то КУСАЛ СОБСТВЕННЫЕ РУКИ И ТЕЛО. Мать этого несчастного, услышав о госпоже Марии и Сыне ее Иисусе, встала и, держа сына на руках, принесла его к Марии. В это время Иаков и Иосиф вывели из дома Младенца Господа Иисуса, чтобы он играл с другими детьми… Иуда приблизился и сел справа от Иисуса. И когда сатана начал мучить, как обыкновенно, он стал наносить Ему удары в правый бок, так что Иисус заплакал. И в это мгновение сатана вышел из ребенка того в виде бешеной собаки. Это был Иуда Искариот… который предал Иисуса; и бок, который он бил, был тот, который иудеи пронзили ударом копья» [34], с. 278–279.
Перед нами, скорее всего, два отражения одного и того же сюжета. Одно отражение — у Плутарха, а второе — в новозаветном тексте. По Плутарху, мальчик Алкивиад тоже борется с другим мальчиком (имя которого не названо) и сильно кусает того за руки. Становится понятно, что Плутарх здесь пропустил на самом деле имя Христа. Либо уже забыл старую историю, либо специально затуманивал суть дела.
Мы видим хорошее согласование «древне»-греческой и новозаветной традиций.
Весь рассказ Плутарха пронизан одной темой, Алкивиад — исключительно способный, умный, выдающийся человек, однако, в то же время, невероятно распущен, развратен, нагл, высокомерен, несдержан. Сочетание яркого ума и глубокого порока. Аналогично характеризует его и Фукидид, о чем мы расскажем ниже.
Все это не противоречит образу евангельского Иуды. А если учесть уже обнаруженное нами соответствие между апостолом Иудой и «античным» Фемистоклом, то соответствие между всеми тремя дубликатами — Иудой Искариотом, Фемистоклом и Алкивиадом — становится совсем наглядным. Все, сказанное Плутархом об Алкивиаде, в общем-то, уже звучало ранее по поводу Фемистокла. Иное словесное оформление, слегка другие поступки, однако общая суть проступает вполне отчетливо.
Плутарх говорит: «Алкивиада считали главным виновником убийства ВСЕХ ВЗРОСЛЫХ ЖИТЕЛЕЙ Мелоса… Считали очень меткими слова Архестрата, что Греция не смогла бы вынести двух Алкивиадов. Однажды Тимон, встретив торжествующего Алкивиада… сказал: „Ты хорошо делаешь, что преуспеваешь, сын мой, ИБО В ТЕБЕ РАСТЕТ БОЛЬШОЕ ЗЛО ДЛЯ ВСЕХ ЭТИХ ЛЮДЕЙ“. Некоторые рассмеялись, другие выругали его, но кое-кто весьма призадумался над этими словами. Так неопределенно было мнение об Алкивиаде из-за неровности его характера» [69], с. 348.
Далее Плутарх добавляет: «В отношении государственных дел умные люди сторонились от Алкивиада за его не знавшее меры нахальство, грубость и пошлую лесть, которою он желал понравиться народу… Алкивиад как государственный человек лжив и неискренен, в этом не может быть никаких сомнений. Более всего его обвиняют в том, что он коварно устроил ловушку и обманул, как рассказывает историк Фукидид, спартанских послов и этим нарушил мир» [69], с. 407.
В другом месте Плутарх добавляет: «В ту пору афинян начал привлекать к себе Алкивиад — тоже СВОЕКОРЫСТНЫЙ ИСКАТЕЛЬ НАРОДНОЙ БЛАГОСКЛОННОСТИ, но не столь откровенно наглый, как Клеон. Он подобен был плодородной египетской земле, которая, говорят,
… много
Злаков рождает и добрых, целебных, и злых, ядовитых.
Щедро одаренный от природы, он кидался из одной крайности в другую и был охвачен страстью к переворотам. Поэтому, даже отделавшись от Клеона, Никий не успел водворить в городе тишину и спокойствие… ибо из-за НЕИСТОВОГО ЧЕСТОЛЮБИЯ АЛКИВИАДА был втянут в новую войну» [68], т. 2, с. 219–220.