Вот Кирилл из города Святого Примирения (Иерусалимский), имя которого есть ласкательное от слова Кир (царь), т.е. значит вассальный царек города Святого Примирения. Он умер, — говорят, — 18 марта 386 года, и при нем были два небесных знамения: 7 мая 351 года на «тамошнем» небе был виден огромный крест, сияние которого равнялось солнечному, а в 363 г. сильное землетрясение с ужасной бурей разметало материалы, свезенные для постройки «тамошнего храма». Затем, когда все-таки хотели продолжать его постройку, «огонь вышел из земли и опалил платья рабочих, оставив на них знаки крестов». Он, — говорят, — был участником I Константинопольского собора в 381 году, и потому можно думать, что оба предыдущие знамения помечены на десяток лет ранее, чем произошли физические явления, давшие повод к возникновению этих сказаний. «Он несколько раз подвергался гонениям и был в изгнании». Не представляет ли этот рассказ второй легенды о «Великом Царе»?
Вот Паисий Великий, умерший, — говорят нам, — 19 июня 400 г. Имя его значит Юноша и он был учеником Памвы, имя которого в переводе значит «Всепастырь». Последний умер, — говорят, — 18 июля 386 г., т.е. приблизительно налегает на евангельского «Всепастыря», но местом жительства ему здесь назначена Нитрийская пустыня в Египте. Тут же помещают «Жития» и «Великого юношу», оставив для них обоих бледные биографии, не имеющие в себе ничего жизненного и написанные по общей схеме монашеского литературного творчества средних веков. Но в значении их имен остался высохший и не развившийся от времени вариант многоветвистой легенды об Иисусе и его юном ученике Иоанне.
Вот в Тавенской обители, около Латополя в Египте, живет «Федор Освященный», что в переводе значит богодарованный Христос, и смерть его отнесена к 27 апреля 368 года, через месяц после вычисленного нами времени распятия евангельского «освященного», хотя память его и празднуется 16 мая. Это заставляет нас заподозреть и в нем один из отпрысков легенды об евангельском Христе.
Он был, — говорят нам «Жития», — учеником Пахомия Великого, имя которого значит Великий крепкоплечий, который родился в 292 и умер в 348 г., пятидесяти лет от роду. Пахомий был сначала военачальником, но потом удалился в египетскую пустыню вместе со своим братом Иоанном, умершим вскоре после этого. Туда-то к нему и явился Богодарованный «освященный», или по-гречески «Христос», еще юношей, оставив свою мать, богатую и знатную женщину из египетской Фиваиды, которая потом сама пришла к нему и поселилась недалеко в женской обители, близ Латополиса, основанной сестрой Пахомия. Увидев его, Крепкоплечий тотчас же «прозрел в нем „сосуд избрания“, полный „божественного духа“ и „Богоданный“ начал „утешать скорбящих, давать наставления неопытным“.
Вскоре в Тавенскую обитель явился также и брат Богодарованного Пафнутий, отличавшийся, однако, меньшим усердием, чем он. Соответственно искушению Иисуса дьяволом в пустыне, имеется и здесь наивное искушение «Богодарованного». Когда Пахомий заболел, то братия решила после его смерти заменить его «Богоданным», и он согласился на это. Но «Крепкоплечий» выздоровел и, обидевшись на него за преждевременное избрание, разжаловал его на два года в звание простого скитника, после чего признал его опять «получившим благодать от бога в семь раз более, чем прежде».
Потом «Крепкоплечий» умер, завещав «Богоданному» не оставлять без наказания тех братий, которых он увидит нерадивыми. Преемниками его были выбраны сначала Петроний (каменный), потом Орсисий (поднимающий), а третьим уже Богодарованный. По другому же варианту, «Богодарованный» заместил «Крепкоплечего» еще при его жизни, когда тот, желая полного безмолвия, удалился из Тавенской пустыни. В последнем случае легенду о «Федоре Христе», умершем в 368 году, придется признать за отпрыск легенды об Иисусе, но тоже захудавшей на сухой и скудной почве монастырской фантазии средних веков.
Вот Онуфрий Великий, имя которого значит Священный бык, или Телец, умерший 12 июня около 400 г. Он жил сначала, — говорят нам, — в одной из египетских обителей, но этого ему показалось мало. По указанию одного старца пустынника он ушел в изолированную от всего живого пещеру в пустыне, где только «тощая трава служила ему пищей», а «роса питьем». Только через тридцать лет такого святого жития, около пещеры для него возник родник, а для пищи выросло финиковое дерево. Никто на свете даже и не подозревал ничего об этом, и только в последний день жизни «Священного быка» к нему пришел инок Пафнутий, которому он рассказал все это и затем умер, сказавши:
— В руце твои, господи, предаю дух мой.
На кого из евангельских деятелей похож этот «Священный бык в пустыне»? На Иоанна Купателя или на Иосифа Аримафейского, имя которого значит Кратер Громовержца, Свет ложа смерти господней, или просто на созвездие Тельца, выходящего из лучей утренней зари в июне месяце, когда празднуют его смерть?
Вот Иларион Великий, имя которого значит: Великий весельчак и мало подходит для подвижника. Он умер 21 октября 372 года и был сначала учеником епископа Петра Александрийского, а потом Антония Великого, имя которого значит «Набивающий цену». Роздав свое имущество бедным, «Великий весельчак» поселился в «палестинской пустыне», куда приносили к нему всевозможных больных, и он их исцелял. Затем он удалился в Египет к пределу «Вавилонской» области, где подвизался и Антоний Великий, откуда снова видно, что христианский «Вавилон» был не в Месопотамии, а в Египте, где и до сих пор стоят библейские башни до небес. В 359 году Египет постигла засуха и сильный голод, но «Великий весельчак» молитвой избавил страну от этих бедствий. Он был потом на островах Сицилии, Кипре и Патмосе, где и умер свыше 80 лет от роду.
С каким бы апостолом его сравнить? Он более похож на самого Диониса или Бахуса, первое имя которого происходит от латинско-греческого слова Диос (деус) — бог-Громовержец, и второе от санскрито-славянского корня: баха (бог).
Таковы особенно прославившиеся в сказаниях православной церкви, действительные или воображаемые современники «Великого Царя». Для оценки их первичного значения мы более должны руководиться смыслом их имен, чем содержанием рассказа о них: рассказ пополняется продуктами последующего литературного творчества, способными совершенно извратить первичную сущность, а имя, т.е. первоначальное характеристическое прозвище лица, остается неизменным на родине мифа во все время.
Понятно, что такие фигуры, как Онуфрий Великий, одно имя которого «Священный египетский бык» вызывает к себе недоверие, скорее всего являются продуктами легендарного творчества. Они не только не могут служить средством к реализированию евангельских легенд, но и сами требуют реализирования, т.е. объяснения своего происхождения, наравне с объяснениями евангельских деятелей. Понятно также, что искать в конце IV века реальных лиц для всех 12 апостолов Иисуса было бы смешно, так как имена некоторых из них, в роде Варфоломея, т.е. сына Водолея, взяты из числа 12 созвездий Зодиака. Да и в Евангелиях большинство из них нигде не фигурирует, не только как деятели, но даже как и собеседники.
Активную роль там играют только три:
1) Иоанн Богослов, оригинал которого мы вполне точно определили путем вычисления времени Апокалипсиса в лице Иоанна Златоустого.
2) Симон, имя которого значит Слышащий (или Знамение), прозываемый Петром, т.е. камнем веры, бодрствовавший ночью, когда взяли Иисуса, и пытавшийся защитить его мечом. Его мы рассматриваем как отражение Бодрствующего богослова (по-гречески Григория— теолога), и
3) Иуда Искариот, т.е. «Богославный» муж, как лев, или «Богославный муж-арианин», изменивший Иисусу. Но он является личностью аллегорическою. Понятно, что аналогичного ему святого мы не найдем в православных святцах.
Однако, возможно думать, что первоисточником для возникновения легенды об Иуде-изменнике мог быть и действительный брат Иисуса Иуда, если после смерти своего брата он объявил себя его преемником и основал в Палестине свою партию, поднявшую восстание против римлян, как это сделал Иуда Молот (по-еврейски Иуда Маккавей), который, как мы увидим далее, тоже хронологически налегает на двух евангельских Иуд, т.е. в переводе, богославцев.
Среди первых мессианцев действительно могли возникнуть две враждебные партии.
Первая — палестинские мессианцы во главе с Иудой, братом Иисуса (т.е. иудеи), могла признавать, что Иисус умер через одиннадцать лет после своего неудавшегося столбования естественной смертью 1 января 379 года, и потому является хотя и пророком, но таким же смертным, как и остальные люди.
Другая партия, европейская, во главе с Иоанном, который в это время был в другой местности, могла не верить в возможность смерти Иисуса после того, как он уже воскрес из мертвых, и только считать его просто вознесшимся на небо, чтобы посидеть немного «одесную отца» и снова явиться на землю в очень скором времени, для поражения своих врагов — земных царей.
Этим ожиданием и дышит весь Апокалипсис в 395 году.
Понятно, что такая партия в пылу своего фанатизма сначала могла отвергнуть только кровное родство «брата-предателя» с Иисусом, объявив последнего рожденным от бога, а не от общего отца их, а затем, как это сделано в последнем из Евангелий — Евангелии луки, она легко могла разделить Иуду, брата Господня, на двух Иуд: Иуду Иаковлева и Иуду Искариота, чего еще нет в других Евангелиях, где фигурирует только один Иуда Искариот.
Этим способом естественно объясняется возникновение двух вариаций мессианства V века — раввинской и православной, тем более, что наши астрономические вычисления времени возникновения библейских пророчеств, а с ними и «Книг царей израильских», передвигают их в средние века нашей эры, выясняя их апокрифичность.
Часть Вторая
Мессианцы
«Великий царь» у библейских поэтов и «пророков».