ВЛАДИМИР КОРОТКЕВИЧ
ХРИСТОС ПРИЗЕМЛИЛСЯ В ГОРОДНЕ
(ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИУДЫ)
ВЫШЕЛ СЕЯТЕЛЬ НА НИВЫ СВОЯ,
или Историческое поле Владимира Короткевича
Открывая всякую новую книгу, мы втайне надеемся на чудo соприкосновения с прекрасным, на встречу с загадочным творческим миром автора. А еще — на чудо откровения. Ибо сколько бы и чего бы мы ни знали, нам всё равно хочется нового, неведомого, необычного. Открывая книги известного белорусского писателя Владимира Короткевича, мы бесспорно получим всё ожидаемое. А ещё — попадем в удивительный и неповторимый мир белорусской истории, воплощенной в выразительную художественную форму. И это будет воистину неожиданное открытие. Открытие для тех, кто немного знаком с историческим путем нации, и тех, кто впервые с этим соприкасается.
Белорусский читатель охотно будет познавать и самого себя, глубже осознавать свой национальный стержень, свое Богом определённое место в человеческом макрокосмосе, свою неразрывную связь со всем людским сообществом. Читатель же из-за пределов белорусских земель может с интересом окунуться в неведомый ему многоликий национальный космос белорусов.
Владимир Короткевич стал не только первооткрывателем подлинной белорусской истории, он первым среди творческих людей увидел облик белоруса не «изможденного лихорадкою», не с «язвами на тощих руках», опухшими ногами в лаптях и с «колтуном в волосах». Нет, конечно, был в истории и такой житель. Но это только часть правды. Та часть, которая невольно способствовала внедрению в сознание самих белорусов чувства неполноценности, национальной недоразвитости, что ли. И это не была созидающая правда. Таковой она становилась только при условии знания картины жизни белорусского народа во всей её полноте и многообразии. Народа, имеющего не только преданных земле и рачительных пахарей, но и, что не менее важно, подлинных и потомственных интеллигентов, тех, кто из поколения в поколение радел о духовном и нравственном возвышении личности.
Владимир Короткевич как будто удивился — почему же до него не сумели, или не захотели, не смогли понять этого даже некоторые его собратья по перу, продолжая создавать страдальческий образ притерпевшегося ко всем бедам и невзгодам белоруса? Осознав эту реальность, он захотел изменить оценку и самооценку белоруса, его национально-нравственные ориентиры, восстановить его национальное достоинство. Нет, писатель не смотрел на историю сквозь розовые очки, не видел в ней сплошь хорошее и исключительно положительное, он умел отделять зерна от плевел, не боялся писать о трагическом в поведении людей, в их действиях. В. Короткевич считал, что «история — метод мышления человека. Он и дает возможность размышления (выделено мной. — А. Б.) над прошлым, современностью и будущим, потому что история моделирует общественные процессы». Таким образом, писатель практически заново создает литературу исторической тематики, утверждает свою особую систему художественных координат, которую охотно принимает думающий и размышляющий читатель.
На призывный клич писателя к познанию, осознанию и приятию своей собственной истории, осмыслению самих себя как полноправного субъекта мировых исторических процессов первой откликнулась молодежь, жадно вбирая в себя всё доселе неведомое, чтобы переплавить его в свои убеждения и с этими знаниями уверенно вступить в новую жизнь. Если принять, что каждое поколение людей живет ради следующего поколения, то получается, что оно вместе с генетическим кодом нации передает своим последователям и свой собственный опыт, свое национальное мировосприятие. Поэтому важно, каково содержание этой передачи, чем наполнена жизнь предшественников.
То далекое уже поколение первочитателей Владимира Короткевича было не единственным всплеском интереса к творчеству писателя и к исторической правде. Посеянное пытливым искателем и талантливым автором до сих пор дает всё новые и новые всходы, прорастая оправданным чувством собственной национальной гордости, уважительным отношением ко всем великим и малым нашим соплеменникам на земле. Представьте, сколько поколений молодых людей вошло в мир, воспринимая историю собственной страны глазами Владимира Короткевича, впитывая воссозданный им дух далекой от них эпохи. Следует признать, что для белорусов подобная тяга к исторической правде имела свои отличия и особенности. Ибо народу, которому в силу различных объективных и субъективных причин приходилось раз за разом доказывать право на собственную государственно-национальную самоидентификацию, даже на самое название «Беларусь», нужны были исторические примеры, духовные ориентиры, герои высокой и высочайшей нравственной чистоты. Требовалось глубоко осознать путь развития предков, чтобы укрепиться в стремлении, как сказал первый народный поэт Беларуси Янка Купала, «занять свой достойный посад меж народами».
Владимир Короткевич, опередивший в этом стремлении своё время и показавший нравственную роль исторической памяти, 6езоговорочно стал для читателя не только авторитетным знатоком истории, но и непревзойдённым мастером слова, воплотившим яркие образы национальных героев, радеющих за хлеб духовный для собственного народа. Вот почему вместе с ним до сих пор продолжается восхождение к вершинам национального самосознания всё новых и новых его читателей и почитателей.
Чтобы убедиться в сказанном, прочитайте хотя бы роман «Нельзя забыть» (1962) — первое произведение Владимира Короткевича подобной направленности. Сам автор так оценил свое творение: «Произведение это — многоплановое, в определенной мере — экспериментальное. История здесь соседствует с современностью, проза — с поэзией, лирика — с жизненным сухим реализмом. Такое соединение... было новизной в нашей литературе...».
Главный герой романа студент и поэт Андрей Гринкевич представитель согретого хрущевской оттепелью поколения шестидесятых годов прошлого столетия со всеми его земными заботами и устремлениями. Но он еще и духовный наследник того рода Гринкевичей, которому не чуждо было проявление любви к своему народу, готовность защищать его право на достойное место в человеческом сообществе всеми возможными способами. Потому и оказался один из предков Андрея в рядах повстанцев К. Калиновского, за что и был казнен.
Если до Короткевича многие белорусские писатели именно так и смотрели на место белоруса на земле — прежде всего, как хлебопашца, независимо от того ремесла, которое он реально имел в руках (будь даже рабочим на заводе), полагая, что по своему происхождению, по сути характера, даже по своему менталитету белорус — это исключительно хлебосей, то Владимир Семёнович со всей внутренней убеждённостью открывал нам облик доселе неведомого белоруса. Белоруса-интеллигента, человека со своим внутренним миром, своим миропониманием, способного осмысливать свою жизнь и жизнь своей Отчизны во взаимной связи с судьбой других народов, умеющего видеть не только плодородие земли, но и её красоту, удивляться не только зернистому колосу, но и голубым разливам васильков во ржи.
Это был образ, заставлявший читателя мыслить по-новому. В результате В. Короткевич основательно изменил доминировавшие прежде представления о белорусах, начал утверждать новый взгляд на белорусский народ. Осознанно восприняв глубинные архетипы национального духа, писатель формировал у своих читателей новые мировоззренческие взгляды на белорусскую историю. Он целенаправленно возвращал из небытия лучшие традиции рыцарства и шляхты, не идеализируя и не абсолютизируя при этом поведение их носителей. Однако писатель хотел, чтобы мы, сегодняшние, поняли и осознали: кто был и остаётся в истории солью этой земли, кто творил её славу не только тем, что умело держал в руках косу и соху, но и возводил неповторимые по архитектурной выразительности замки, храмы, крепости, создавал художественные произведения высокого достоинства, делал смелые научные и технические открытия, в чьих жилах текла голубая кровь и кто был истинным аристократом духа. А поняв это, не стеснялись бы признавать свою историю равновеликой другим странам, не уклонялись бы от своих национальных обязанностей перед родной землёй.
Впрочем, Андрей Гринкевич — тот, первый для Короткевича герой-интеллигент из романа «Нельзя забыть», был вовсе не выдуман автором. Оказалось, прадед писателя по материнской линии Томаш Гриневич действительно командовал повстанческим отрядом у К. Калиновского, за что и получил «высшую награду» от усмирителя восстания Муравьёва.
Здесь, наверное, к месту будет напомнить штрихи биографии писателя, чтобы глубже понять истоки и мотивы его творчества. Родился 26 ноября 1930 года в Орше, был третьим ребенком в интеллигентной семье. Мать еще до революции закончила Мариинскую гимназию, отец мог профессионально исполнять романсы. В домашней библиотеке родителей была широко представлена русская классика. Рано научившись читать, Володя уже в шесть лет написал свои первые стихотворения. Его сестра Наталья Кучковская вспоминала, как шестилетний Володя под впечатлением сказок Корнея Чуковского печатными буквами написал письмо автору в Москву и, самое удивительное, получил ответ. Увлекался рисованием, пронеся это пристрастие через всю жизнь, что воплотилось в изрисованные рукописи своих произведений, а позже в отдельно изданную книгу рисунков.
От деда по материнской линии будущий писатель услышал немало занимательных сказок, легенд, преданий, перенял любовь к истории белорусской земли, которую дед Василь знал не понаслышке. В 1941 году, закончив три класса, Владимир поехал в гости к старшей сестре в Москву. Там и застала их та самая страшная война. Будущий писатель оказался в эвакуации на Урале и только через два года сумел найти семью. После освобождения Киева летом 1944 года вместе с матерью приехал к родственникам. А уже осенью вернулись в Оршу. Окончив среднюю школу, поступил на филологический факультет Киевского государственного университета имени Т. Шевченко.