Что душа пожелает – то и выбирай,
Можно даже свинью с апельсинами.
Но грызёт червячок – чем его заморить?
Как под хвост ему влезла вожжа ещё:
Подбивает, подлец, человека творить –
Мол, поможет с средой окружающей.
Дескать, ты – царь небесный, он – будет земной,
Со зверями поможет управиться.
Возведёт тебе храмы для отдыха в зной,
На земле твое имя восславится…
Червячок-искуситель! Попробуй сумей
Устоять тут без иммунитета.
Может быть, из него вырос тот самый змей? –
Раскормился за вечное лето.
Размечтался Господь, и из синей дали,
Или облака бледно-лилового,
Выплывает прекрасная дева Лилит –
Воплощение тела здорового.
Ноги, руки, фигура: умрёшь – не спасти!
Замирает дыханье в груди…
Вот фантазия может куда завести,
Если вдруг ты в раю и – один.
Бог вздыхает невольно, в затылке скребёт:
Каждый знает ли, что он умеет?
Душу непроизвольно вдохнул ей – рот в рот,
Будто Пигмалион Галатее.
Вот с тех пор этот способ ОСВОД приютил,
К обстоятельствам всем применим:
Если хочешь и ты человека спасти,
Поделись с ним дыханьем своим.
Было ль что, или не было – сведений нет,
Червячок тому разве свидетель.
Не тогда ль дух святой появился на свет?
Ну а в общем-то: были ли дети?
…Удалилась Лилит, бог же ожил тогда,
Ангелочка шпыняет под бок:
– Живо глину месить! Следом будет Адам.
Нет, я всё-таки, знаете, Бог!
И создал человека – себя превозмог,
Превзошел все свои ожидания:
По подобию, образу – вылитый бог,
Разве над головой нет сияния.
А любил себя бог – и сказать трудно, как –
Больше, чем до головокружения.
Он подумал слегка и слепил двойника,
Разглядев в родниках отражения.
Но Лилит-то одна, а их двое теперь –
Не подумав, создал конкурента.
Чуть упустишь из виду – попробуй, проверь
Несознательного элемента.
Чтоб Адама от дел от подобных отвлечь,
Чтобы не было акта и факта,
Путь известный имеем – о чем ещё речь? –
Создаем отвлекающий фактор.
Только двое людей, а уж столько хлопот,
Но зато избавленье от сплина.
Например, ангелочек-подручный орёт:
– О Всевышний, закончилась глина!
Вот исток дефицита! С начала времён
Предусмотрено – будто случайно.
Обращаться к кому? Призадумался Он,
На окрестность взирает печально.
Где же глины получше для Евы набрать?
Нет в округе и синего глея.
Из чего ж создавать? – А хотя б из ребра:
Всё равно он считает не умеет!
Снова влез червячок. Ишь, как прыток, поди,
Скоро и повышенье получит.
Расчищает места для наград на груди…
– Ум хорош, два – значительно лучше!
Бог был первый хирург – поясняю для тех,
Кто не понял, что общеизвестно,
Хоть на случай надеялся, как на успех,
Без наркозов – центральных и местных.
Хоть Адам не уснул, а ребро бог рванул:
Велико нетерпение божие.
Хорошо ещё, что не дотронулся скул –
Их количество не перемножено.
Плюнул бог и растёр, и взошло от плевка…
Видно обезоруженным оком,
И не только вблизи, а и издалека,
Хоть, признаться, не очень далеким.
Не дойдёт до Адама: где он, где она,
Что наверчено справа, что слева?
– Плоть от плоти твоей назовётся жена.
Именуй её попросту Ева.
Озадачен Адам: пять минут, как живу,
А уже, оказалось, женат.
Это чудится мне, или же наяву?
Не пойму я: тут рай или ад?
Дал бы, что ли, развлечься мне здесь одному –
Должен я посмотреть, что к чему.
Может быть, пожелал бы я пищи уму –
Рано разум мой прятать в тюрьму!
Бог нахмурился тут: – Через пару минут,
Если речи не кончишь такой…
Шли бы лучше туда вы, куда вас пошлют:
Виноград собирать за рекой.
Ева поняла сразу, юна даром хоть,
И Адама за руку берёт:
– Ну, пойдем – видишь, вот рассердился господь,
А не то и молонью метнёт!
И бок о бок Адам вместе с Евой ушли
Интересы иные искать.
А господь сразу взглядом повёл на Лилит –
Сильно лиса тянуло в леса.
Пусть подальше уйдут – хорошо ему тут,
Будет отдохновенья пора…
Только мысли мелькнут: будет вовсе уют,
Если Еву с Адамом убрать.
– Я ж тебе говорил… для чего ты творил? –
Снова сбоку грызёт червячок.
Он же может присвоить творенья твои…
(А что сам подсказал, то – молчок.)
– Поумнеет Адам, прошипит: «Аз воздам!» –
Поубавится прыти и резвости.
И придется тогда позабыть про «Агдам» –
Открывай сразу общество трезвости.
– Как же выгнать-то их? – На минуту утих,
Ухмыльнулся лукавый червяк:
– Изгоню я их вмиг, конкурентов твоих,
Подрасти бы вот только мне как?
– Да какой разговор!.. До каких хочешь пор
Ты расти и цвети на виду…
(Порешил после бог – был велик и хитёр –
Спрятать змия поглубже в аду.)
Червячок раскатал губы как только мог:
– Вот такой мой любимый размер!
Нетерпенье его тут же выполнил бог.
Так в раю появился сей змей.
А у бога рука несомненно легка –
Доказательства прут чередой:
Что открыто творит, а что исподтишка,
Сходит с рук ему всё – от и до.
Змей-червяк хоть и толст, очень шустро пополз,
На познания дерево влез.
С ветки свесил он хвост, спрятал истинный рост
И плоды потихонечку ест.
С аппетитом жует, только шкурки плюет –
Вот наследственность как повлияла!
Бога бросило в пот: – Ну, даёт этот чёрт!
Мне ведь их самому даже мало!
Проявил свою суть… Как жует – прямо жуть.
До любимого дела дорвался.
Травануть чем-нибудь… после бей себя в грудь.
Явно змей с повышеньем зазнался.
Вниз огрызки летят, словно бы листопад –
Плата за провокаторский труд.
Бог и сам уж не рад: – Что ты делаешь, гад!
Хватит: Ева с Адамом идут!
Наш Адам грубый стал: – Что жуешь-то, глиста?
Поделиться не хочешь со мной?
– Ты сперва два листа налепи на места,
Что орёшь, будто самый чумной?
– Про какие листы разоряешься ты?
Ни писать не могу, ни прочесть.
– Стань поближе в кусты… для знатья красоты
Должен ты это яблоко съесть…
Но Адам скорчил рот, через зубы плюет,
Наплевал чуть ли не два ведра.
– Знаю я вывод тот: зол познания плод,
Даже если желаешь добра.
Рассказать кто сумей, как опешил тут змей:
Плод упал из раскрытого рта.
– Даже думать не смей, сам становишься злей, –
Так Адам его знаньем достал.
– Да откуда ты всё ж ахинею несёшь? –
Змея зубы стучат, словно град.
– Пропадем ни за грош, ты же тоже хорош:
Славно богу-отцу подыграл.
Интриган наш господь, выжимай его хоть –
Это дерево вовсе не то.
И вообще прекращай ерунду ты молоть,
Нам пора вылезать из кустов.
– Думай, что говоришь,– змей – что мокрая мышь, –
Древо знания зла и добра…
– Ты слезай, пока тишь: ветер дунет – слетишь…
Мы плоды все поели с утра.
Утром фрукты прекрасно идут натощак,
Хоть на них долго не проживешь…
Похудеем мы тут, да и ты отощал:
В профиль глянешь – точнёхонько вошь.
Шепелявишь-то ты, зубы – словно винты
И нелепо раздвоен язык…
И живут же на свете такие скоты! –
Я к уродствам таким не привык.
Что создатель-то твой, не ослаб головой?
Ну глиста ты глистою и есть.
Он тебя создавал по натуре живой? –
Оказал величайшую честь.
Препирались, поди, аж до жженья в груди –
Богу тут надоело внимать:
– За такие слова я вас на бигуди
Накручу, в бога-душу и мать!
Змей почти окосел, но Адам больно смел,
Со словами лишь стал поскупей:
– Я тут, кажется, и ничего не имел,
Кроме собственных, значит, цепей.
Как-нибудь я теперь проживу без тебя –
У меня свой имеется ум.
Вот извилины нонеча так и свербят,
Что религия есть опиум.
Бог язык прикусил, видит – спорщик силен,
Наскочила на камень коса.
Выдал сразу тогда резолюцию он:
– Выгнать в 24 часа!
Ангелки ангелками, а гонят взашей –
И захлопнулись сзади врата…
– Ну, теперь рая нам не видать, как ушей,
За воротами жизнь уж не та…
Евы глазки моргают и хлюпает нос,
Но спокоен Адам: – Не горюй!
На хрена нам божественный сдался колхоз?
Заведём лучше ферму свою.