– Не нужно туда спускаться, – проговорил Том с другого конца комнаты и лишь тогда понял, что отступил к разделочному кухонному столу. – Сначала я должен навести порядок. Там полный бардак.
– Что, простите? – Рэй озадаченно наморщил лоб. – Как раз подвал особенно нуждается в проверке. У вас там бойлер, котел отопления, водопровод и канализация с выходом на улицу… нутро всего…
– Я сказал, туда мы не спустимся! – Повышенный голос показался Тому чужим. Руки, будто по собственной воле, выдвинули ящик буфета, пальцы обвили рукоять ножа.
Рэй наклонил голову набок (не то удивился, не то опасность почувствовал), но Том не добавил ни слова. Инспектор покачал головой и со вздохом вышел из кухни, на ходу делая в блокноте новые записи.
– Вообще-то мне до лампочки, вы только акт подпишите и оплатите, как полагается, – процедил он. И чуть слышно буркнул: – Педик хиповый, блядь!
Том отпустил нож, и тот упал в ящик с тихим звоном, похожим на отголосок сна. Он уставился себе на руку, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. «Что это было, черт подери?» – подумал он.
Когда Том поднял голову, подвальная дверь словно пульсировала. Звук дыхания нарастал, тихий, но непрерывный. Том узнал этот звук, узнал с радостью. Кухня свернулась в темный туннель. Том сделал шаг к подвалу, и из-под ног посыпались яркие искры. В сознание возвращалась эйфория, которую подарила хризалида. Это слабое подобие непосредственного контакта… Ему нужно прикоснуться к ней. Немедленно.
Голос Рэя из соседней комнаты ворвался во тьму и резко остановил Тома:
– Пойдемте! Дом пока не ваш, мне нужно его запереть. Некоторым приходится на жизнь зарабатывать!
Том снова увидел ярко освещенную солнцем кухню. Сбитый с толку сенсорным диссонансом, Том услышал, как в висках стучит кровь, и попробовал дышать медленнее. Как ни цеплялся разум за эйфорию, она отступала, пока не исчезла совсем.
– Эй, я тороплюсь! – крикнул Рэй, срывая Тома с места.
На пороге кухни Том оглянулся. Подвальная дверь смотрела на него. Бездвижная. Безжалостная.
Терпеливая.
Сделка получилась, мягко сказать, сложной.
Присутствовали два адвоката, оба довольно неприятные. Интересы банка представляла тощая, как жердь, женщина в строгом деловом костюме. Длинные седые волосы она собрала в пучок, тугой до невозможного. С Томом и Дженни она предварительно общалась, но кратко, только по телефону и электронной почте.
К огромной досаде Дженни Челси приехать не смогла. Пока Том «не курил косячок» в подвале, Дженни разболталась с риелтором, и та ей понравилась вопреки своей ханжеской суетливости. Сначала ей показалось, что Челси не жалует Викторию или, возможно, не ладила с ней в колледже. Но по ходу разговора манерно-холодная Челси заметно оттаяла…
Дженни уже представляла, как после переезда Челси пригласит их на ужин; как они с Томом закатят глаза (надо же, четверо детей!), как насладятся угощением за огромным столом. Может, Челси станет ей подругой, первой в Нью-Джерси. У нее никогда не было много друзей. Да их вообще не было. Так же, как у Тома. Наверное, поэтому они так здорово спелись. Тем не менее Челси не приехала.
Вместо Челси пришлось довольствоваться адвокатом, с которым она, похоже, тесно сотрудничала. Коллега Челси оказался грубым типом с большой лысой головой, слишком густой бородой и очень уж громким голосом (когда удосуживался его подать). Два мерзких адвоката сидели за столом с одной стороны, Том и Дженни – с другой. В кабинете подолгу молчали: лысый адвокат тыкал пальцем, показывая, где расписаться.
«Да это неважно, – думала Дженни, ставя последнюю подпись на последней странице. – Главное – дом наконец наш. Наш!»
Они стояли перед домом. Перед их собственным домом… Дженни искоса взглянула на Тома. Тот заслонил глаза от солнца, поэтому свет на лицо падал полосами – не понять, о чем думает. Черт, да ей бы в своих чувствах разобраться.
Они только что выбрались из арендованного грузовика, самого большого из тех, что нашли, обзвонив грузоперевозчиков Нижнего Манхэттена. И все равно их хлам едва поместился в кузов. Кто знал, что два человека способны запихать в квартиру-студию столько барахла?
Спасибо Кевину, Виктории и Лакшми, которые очень помогли собраться. Кевин и Виктория прекрасно ладили, что не переставало удивлять Дженни и Тома. Еще в начале отношений они шутили, что ее сестра и его лучший друг – люди принципиально разные и, вероятно, тотчас возненавидят друг друга. Но все сомнения в том, что эти двое споются, исчезли, едва их познакомили.
Когда нужное запихнули в грузовик, а ненужное бросили в переполненный мусорный отсек и разложили на тротуаре (вдруг кому приглянется?), Дженни и Том угостили помощников пиццей и содовой. Голоса причудливым эхом разносились по пустой квартире – по бетонной коробке, напоминающей морскую ракушку.
– Я буду скучать по этой квартире, – сказала Лакшми, взяв кусок пиццы. – Вы, ребята, устраивали здесь классные вечеринки. Особенно те первые, на крыше.
– Ага, пока домовладелец не просек, в чем дело, и не поставил там новую сигнализацию. Вот козел! – засмеялся Кевин. Воспоминаниям улыбнулась даже Виктория.
– Определенно целая эпоха кончается, – проговорила она с сожалением и радостью одновременно.
– И эти два лошка спускаются на Девятый круг ада, – вставил Кевин и заговорил жутким голосом, шевеля пальцами и бровями, как мальчишка, рассказывающий страшилку у лагерного костра. – В Нью-Джеррррррси…
– Ужаснейший из штатов, – согласилась Виктория.
– Эй, вы, полегче! – осадила их Лакшми.
Кевин и Виктория засмеялись, а притихшим Тому и Дженни кусок в рот не лез: от нервов пропал аппетит. Они смотрели на квартиру, в которой жили еще до свадьбы. Дженни с удивлением заметила слезу на щеке у Тома. Впрочем, он вытер ее прежде, чем заметили другие. Дженни сама с трудом сдерживала слезы. В присутствии сестры она старалась не плакать.
– Я, например, за вас рада, – продолжала Лакшми. – По-моему, переезд – это очень здорово. На такую перемену решиться непросто. Я бы, наверное, вся извелась.
– Спасибо, Лакшми, – тихо сказала Дженни. – Твоя поддержка очень важна для меня. Для нас обоих.
Том молча кивнул.
Кевин уже открыл рот, чтобы снова постебаться над Томом и Дженни, но передумал и кивнул вслед за Томом. Скудная трапеза закончилась в тишине.
Потом они в последний раз заперли квартиру, протолкнули ключ под дверь и спустились вниз по четырем лестничным пролетам. Лестницы – единственный аспект городской жизни, по которому Дженни скучать не будет. На улице все прощались и обнимались так, словно Декеры отправлялись в экспедицию в Арктику.
Казалось, они не из города уезжают, а медленно срывают повязку с незажившей раны. Навигатор у Дженни на телефоне не помешал им пару раз потеряться, но в итоге грузовик свернул в тупичок Уолдроп-авеню и остановился перед их домом.
Дженни успела забыть, какой он большой. Она разглядывала фасад во второй раз в жизни и гадала, не делают ли они глупость. Отбросив сомнения, она взяла Тома за руку. Тот вздрогнул, посмотрел на нее и улыбнулся.
– Добро пожаловать домой! – проговорил он.
– За гигантское чудище! – проговорила Дженни, поднимая бумажный стаканчик с вином. Они самостоятельно выгрузили вещи, отогнали грузовик в филиал перевозчика, а домой их подвез работавший там парнишка. Разбирать свои пожитки и искать среди них бокалы не было сил. Копаться в буфете и мыть местные бокалы не хотелось. По крайней мере, пока.
Том обвел взглядом прекрасное лицо Дженни и чокнулся с ней бумажным стаканчиком.
– Поверить не могу, – проговорил он. – Этот дом наш. Наш!
– Да уж, полный сюр, – согласилась Дженни. – Я счастлива. Жуть как устала, но счастлива. А ты?
– Угу. Странно было уезжать из Нью-Йорка. Даже почудилось, что навсегда, а ведь это чистый бред.
– Ничего подобного! – Дженни подалась вперед. – Я почувствовала то же самое.
– Без драмы у нас никак! – засмеялся Том.
– Точно, – подтвердила Дженни, засмеявшись вслед за ним.
– Хорошо, что нам помогали, – сказал Том. – Особенно Виктория. Спасибо ей за все, что она для нас сделала.
– О-па! Трудно было решиться на такие слова, да, Том Декер?
– Трудновато. Уверен, в ближайшем будущем Виктория еще сведет меня с ума какой-нибудь фразочкой в твой адрес или даст мне совершенно ненужный совет. Но прямо сейчас я очень благодарен твоей напористой щедрой сестре.
– Я за это выпью! – Дженни снова подняла стаканчик.
Том улыбнулся и во второй раз чокнулся с женой.
– И да, конечно же, за наше гигантское чудище!
Дженни сидела на унитазе и смотрела на зажатую в руке полоску.
Прошло лишь несколько дней, а она уже привыкла к дому. Ну, вроде привыкла. Она понимала, что это неизбежно, но, что все произойдет так быстро, не рассчитывала.
Что она держит в руке? Такого Дженни не ожидала. Никогда. Даже в детстве, когда другие девчонки играли в куклы, она гоняла на велике наперегонки с мальчишками и с пацанками вроде себя. Да, с недавних пор она слышала тиканье биологических часов, но всерьез о материнстве не задумывалась.
Под ложечкой сосало от волнения. И от радости. И от тревоги. Тошнота уже появилась или ей мерещится? Если честно, Дженни не знала, как она себя чувствует.
Не знала она и как долго здесь сидит. Пять минут? Час? Мысли мчались наперегонки. Как Тому-то сказать? Он ведь обрадуется, да? После того, как пройдет первый шок.
А как на работе отреагируют? При одной мысли об этом Дженни стало плохо. По закону уволить ее Шон не сможет, но Дженни знала, как мерзко он себя ведет, если прижать его к стенке. Она видела, что он выкидывал, когда проблемы сослуживцев осложняли ему жизнь. Да Шон пальцем ради нее не пошевелит!
Дженни глубоко вдохнула, отгоняя черные мысли. К чему сейчас беспокоиться? Она встала, аккуратно положила тест на раковину, натянула трусики и брюки и позволила себе улыбнуться, чувствуя мандраж.