«Сегодняшний день – один из лучших в твоей жизни, – сказала себе Дженни. – Наслаждайся им».
На кухне Том перемывал найденную в доме посуду. Она казалась чистой, но бог его знает, сколько простояла в пыльных шкафчиках и как ее использовали прежние хозяева. Вдруг они мучили и убивали детей, кровь собирали в чашки, которые он сейчас споласкивает, а потом жадно пили, и красные струйки стекали по их дрожащим подбородкам…
Эй, что за хрень? Откуда эти мысли, черт подери? Том покачал головой, избавляясь от тревожных образов, и вдруг почувствовал подвальную дверь за спиной. За последние две недели он почти забыл о хризалиде из-за покупки дома и переезда, но сейчас воспоминания о том, как он ее касался, нахлынули снова. «Мне это все не пригрезилось?» – вяло подумал Том, хотя от внезапного, острого желания потрогать ее снова стало больно.
Том боролся с сильнейшим порывом и, не выдержав, повернулся к закрытой двери. С медленно сжимающихся пальцев стекала вода.
Стоило шагнуть к подвалу, из столовой раздался голос Дженни – совсем как в прошлый раз, в присутствии туши по имени Рэй.
– Том! Иди сюда!
Досада наполнила каждую клеточку тела, но голос Дженни звучал странно. Такой интонации Том еще не слышал, это и помогло стряхнуть чары закрытой деревянной двери. Едва он от нее отвернулся, сознание прояснилось. Том искренне удивился, что его так тянуло в подвал. Даже если галлюцинаций не было, в чем он сейчас сомневался, та тварь на стене – отвратительная и богомерзкая, и ее нужно поскорее уничтожить, как и хотелось в первый раз.
– Том! – снова позвала Дженни.
– Иду! – крикнул он в ответ, вытер руки, убрал волосы с глаз и поспешил в столовую. Дженни стояла по другую сторону огромного стола и, увидев его, застенчиво улыбнулась.
– У тебя все хорошо? – спросил Том. – Я испугался… Ты так кричала…
Дженни не ответила, она все стояла у стола с блаженной улыбкой. Пауза затянулась, Том начал терять терпение. Он безумно устал, а еще до него лишь сейчас дошло, какая работа предстоит в этом доме.
– Ну же, Дженни, в чем дело?
– Задержка, – наконец сказала она.
– Ты куда-то опаздываешь? У тебя же выходной. Я не… В чем дело? – Том покачал головой.
– У меня задержка, – повторила Дженни. – В последнее время столько всего произошло, я потеряла счет времени, а вчера спохватилась. Поэтому по пути с работы на вокзал заглянула в аптеку.
Догадка маячила на задворках сознания, но ухватиться за нее не получалось. Мысли переключились на хризалиду, но Том вернул их к настоящему. Он чувствовал: происходит нечто важное.
– Дженни, милая… объясни, что происходит. Пожалуйста!
Убийственно медленно Дженни положила на стол руку, в которой сжимала маленькую полоску. Секундой позже он сообразил, на что смотрит. Гримаса замешательства сменилась широкой улыбкой, и он покраснел. Потом решил что-то сказать, открыл рот, но получилось лишь несколько судорожных вдохов и выдохов.
– Поздравляю… папочка! – сказала Дженни, бросилась к мужу и, уронив тест на пол, сжала его в объятиях. Оба расплакались.
Месяц второй
По руке у Дженни текла кровь – тоненьким ручейком к локтю и на траву.
– Черт! – выругалась она, когда заметила шип, вонзившийся глубоко в палец.
Дженни выдернула его из-под кожи и посмотрела на Тома. Полускрытый, он обрезал разросшийся куст, стараясь хоть как-то его окультурить. Под жарким июльским солнцем кожа у Тома понемногу бронзовела, чему Дженни всегда завидовала. Она-то переводила крем для загара тоннами, а предплечья все равно стали розовыми. Для нее единственный плюс солнца – россыпь веснушек на носу и щеках, которую Том так обожает. Дженни с удовольствием вспоминала, как он их гладил душными летними ночами в крошечной квартирке. По квартирке она скучала и то и дело ловила себя на этом.
Лужайку не стригли как минимум с прошлого лета. Запущенными казались и передний двор, и задний, и розовые кусты, и все остальное. Ни внешний, ни внутренний облик дома прежних хозяев явно не заботил.
Дженни собралась спросить мужа, не видел ли он в подвале газонокосилку, когда краем глаза уловила какое-то движение: к ней шла женщина в сарафане вместе с девочкой лет четырех, в яркой футболке и шортах. Девочка несла бумажную тарелку, накрытую фольгой, и с трудом сдерживала радостную улыбку. Женщина немного смущалась. Дженни улыбнулась девочке и помахала им здоровой рукой.
– Привет! – сказала Дженни. По вискам тек пот, и она очень надеялась, что не кажется полной растрепой.
– Привет! – отозвалась женщина, остановившись перед домом. – Добро пожаловать в наш район. Меня зовут Андреа, а это…
– Мы печенье вам испекли! – практически выкрикнула девочка, протягивая тарелку.
– Пейдж, веди себя прилично! Тебя еще даже не представили!
Девочка покраснела, уязвленная тем, что ее осадили при чужом человеке, потупилась и опустила руки.
– Я – Пейдж, – раздраженно буркнула она.
– Рада знакомству, Пейдж! – быстро проговорила Дженни. Она заметила, что Андреа хмурится, и торопилась разрядить обстановку. – Сколько тебе лет?
Девочка подняла голову и просияла.
– Шесть! – крикнула она, снова протягивая Дженни тарелку.
«Шесть? – подумала Дженни. – Я промахнулась. Я СОВЕРШЕННО не разбираюсь в детях. Нужно исправляться. Срочно».
– Мы испекли вам печенье! – повторила Пейдж, и с каждой фразой она кричала все громче.
– Здорово! – воскликнула Дженни, стараясь говорить с таким же энтузиазмом, как девочка. Она забрала у Пейдж тарелку и приподняла фольгу, хотя час назад ее вывернуло наизнанку. В последнее время по утрам ее сильно тошнило, и улучшений не предвиделось.
Большинство печений подгорело и покрылось коричневыми крапинками – получилась тарелка с маленькими жертвами ожогов.
– Ой! – не сдержавшись, воскликнула Дженни.
– Разумеется, пробовать необязательно, – тихо проговорила Андреа. Выжидающее лицо Пейдж говорило совершенно о другом.
– Нет-нет, я хочу попробовать, – соврала Дженни и, взяв расцарапанной рукой одно плотное печенье, с трудом откусила кусочек. – М-м-м… – с полным ртом золы промычала Дженни. Впрочем, радость на лице у девочки усилий стоила.
– Вы ведь Дженни? – спросила Андреа. Ответить Дженни не успела: крошки горелого печенья застряли в горле, и она закашлялась. Дженни кивнула, но, вероятно, на лице отразилось замешательство, потому что Андреа виновато пояснила: – На тупиковой улице новости разлетаются быстро.
– Да, – ответила она, прочистив горло. – Я Дженни Декер. Извините, вы застали меня врасплох. Если честно, переезд сильно выбил меня из колеи. Такое ощущение, что еще вчера я жила на Манхэттене.
– Не извиняйтесь! – попросила Андреа, обнимая Пейдж за плечи. – Мы бываем… слишком шумными. И я вас отлично понимаю. За последние пять лет мы с мужем Фрэнком переезжали четырежды. Это черт знает что! Богом клянусь, с переездами покончено!
– Мама, ты выругалась, выругалась! – радостно возмутилась Пейдж.
– Делай, как я говорю, а не как я делаю, – без промедления парировала Андреа. – Дженни, все жители нашего района счастливы, что вы к нам приехали. Мы только об этом и говорим. Пустующий дом на улице никого не радовал.
Не успела Дженни спросить, о чем речь, как к ним подошел Том. Волосы он собрал в хвост, но некоторые пряди выбились, на щеках темнела щетина. От пота взмокла футболка и заблестели обильные татуировки на предплечьях. В жилистом кулаке он сжимал секатор.
– Привет! – крикнула Пейдж.
– Тише, Пейдж! – прошипела Андреа.
– Привет, я Том Декер, рад знакомству! – сказал он, протянув грязноватую руку.
Совершенно не смутившись, их новая соседка пожала ее.
– Я Андреа Катц, а это моя дочь, Пейдж.
– Вы рок-звезда? – громко спросила шестилетка. Том и Дженни засмеялись, Андреа расстроилась.
– Не совсем, – ответил Том и схватил печенье. – Ой, с шоколадной крошкой, мое любимое! – Он буквально проглотил печенье, не обращая внимания на его вид и вкус. Пейдж хихикнула.
– Мой папа – бизнесмен. Он много денег зарабатывает! – заявила девочка, и ее мать побледнела.
– Так, нам пора оставить вас в покое! – Андреа схватила дочь за руку и потащила прочь. – Еще раз добро пожаловать! Нам не терпится узнать вас поближе!
– Взаимно! – ответила Дженни. Том отправил в рот еще одно печенье с тарелки, а мать и дочь тем временем перешли через дорогу и скрылись в доме на другой стороне тупика.
– Как ты можешь его есть? – тихо спросила Дженни, когда за их соседками закрылась дверь.
– Оно вполне съедобное, – ответил Том, убирая выбившуюся прядь ей за ухо. Дженни ответила тем же.
– Я даже не знала, что ты мистер Рок-звезда! – Дженни прыснула от смеха.
Том тоже засмеялся, потом глянул ей на живот.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хреновенько. К счастью, вкус горелого печенья отвлекает от горячего желания проблеваться. Так что поздравь меня!
Том обвел пальцем россыпь веснушек у нее на переносице.
– Выглядишь классно.
– Врун! – шепнула Дженни, но все равно улыбнулась и посмотрела по сторонам. – Во дворе уже намного лучше. Небольшая, но победа. Но лужайка – ди-и-икий ужас. Тебе газонокосилка в подвале не попадалась?
Лицо у Тома стало отрешенным.
– В подва-але? – спросил он тягучим, будто сонным, голосом и переложил секатор из одной руки в другую.
– Ага, в подвале, – повторила Дженни, недоуменно глядя на него. Может, Том лишь сейчас распробовал ужасный вкус печенья? – Там была газонокосилка?
Том снова сделал долгую паузу, потом ответил:
– Я… не помню. Надо проверить.
Том стоял на кухне, осушал один стакан с водой за другим и все никак не мог напиться. В окно он увидел, что Дженни снова взялась за работу во дворе, и, одну за другой, обошел комнаты. Никак не верилось, что это все – его… «Это все наше», – поправил он себя.
Совершенно непреднамеренно Том поднялся в маленькую комнату на третьем этаже и давай разглядывать фотографии, покрытые странными красными каракулями. Он придвинулся вплотную, внимательно их изучал и понемногу разобрал, что перед ним.