Мы перелистываем последние, предсмертные письма героев немецкого Сопротивления. Сколько в них мужества, благородства, убежденности в правоте своего дела и презрения к смерти!
«Дорогие родители! — писал Харро Шульце-Бойзен в своем последнем письме. — Вот и пришла пора расстаться. Через несколько часов я покину этот мир. Я совершенно спокоен и прошу вас об этом же. Теперь, когда в мире происходят столь важные события, уход из жизни одного человека не имеет существенного значения. Если бы вы присутствовали здесь, вы увидели бы меня смеющимся в лицо смерти…»
Эрика фон Брокдорф-Ранцау… Она была простой девушкой из рабочей семьи. Только вышла замуж за графа. Графская семья Брокдорфов — одна из самых знатных в Германии, и она может гордиться отвагой и душевной чистотой дочери немецкого пролетария, носившей знатную фамилию. «Никто не может обо мне сказать, если он не отъявленный лжец, — писала она' мужу, — что я плакала, цеплялась за жизнь и дрожала. Смеясь, я завершаю свой жизненный путь так же, как, смеясь, я прожила то, что мне было дано…»
Письмо родителям Арвида Харнака: «Через несколько часов я умру. Я хотел бы поблагодарить вас еще раз за любовь ко мне, особенно в последние месяцы. Мысль о вас облегчала мне все трудности, и теперь я спокоен и счастлив… Я убежден, что человечество идет к великой цели, и в этом моя сила».
Ода Шотмюллер — известная берлинская балерина, Ода, которая не жалела своих ног, бегая по ночному Берлину и расклеивая листовки: «Милая мама, будь смелой. Для тебя еще наступит хорошее время… Ты знаешь, я никогда не хотела стареть и постепенно превращаться в мумию… Поэтому лучше так».
Адам Кукхоф, писатель-коммунист: «Смысл жизни вытекает из нее самой, из всего, что по-настоящему ценно, ради чего я жил и боролся…»
Девятнадцатилетний Хорст Хайльман написал своим родителям: «Моя жизнь была такой прекрасной, что не может быть омрачена даже смертью».
Сегодня, когда свободные немецкие люди в Германской Демократической Республике созидают новую жизнь, благодарные потомки обнажают свои головы перед могильными плитами этих бесстрашных людей. На каждом надгробье можно было бы высечь в виде эпитафии простые и гордые слова, которые сказал Харро Шульце-Бойзен гитлеровским палачам: «Все, что я делал, я делал по зрелому размышлению, по вепению сердца и следуя своим убеждениям».
Помнят в ГДР и о тех еще оставшихся в живых палачах, которые несут всю тяжесть вины за мученическую смерть героев подпольной организации. Многих из них еще ждет заслуженная кара. Ждет виселица и Клауса Барбие, бывшего оберштурмфюрера СС, скрывающегося ныне в одной из экзотических стран.
«Человек твердых убеждений и расчета, бесстрашный и осторожный одновременно. Человек, сочетавший в себе качество трибуна и министра, — таким был Жан Мулэн…
Арестованный в результате предательства, Жан Мулэн был подвергнут бесчеловечным пыткам и умер за Францию, как все настоящие солдаты, которые долгому бездействию и ожиданию предпочитали риск и смерть ради счастливого будущего». Так писал об одном нз руководителей французского Сопротивления — Жане Мулэне — бывший президент Франции генерал де Голль в своих «Военных мемуарах».
Заместитель начальника гестапо в Лионе оберштурмфюрер СС Клаус Барбие находился в прекрасном расположении духа. Задуманная им операция удалась. Завербованный лично самим Барбне новый агент гестапо не только сумел пробраться в ряды Сопротивления, но и выдал гестаповцам руководителей. И что самое главное, удалось схватить бывшего префекта департамента Эр-и-Луара Жана Мулэна, известного под кличкой Макс, за которым оберштурмфюрер давно охотился. Что ж, день 21 нюня 1943 года Клвус Барбне мог записать в свой поминальник. У гестаповца был удивительный нюх на предателей. Когда к нему однажды привели дрожащего от страха француза, которого шеф гестапо приказал пустить в расход за ненужностью, Клаус не стал спешить выполнять приказ своего начальства. И вот результат: агент помог поймать такую крупную рыбу.
Оберштурмфюрер медленно листал дело Макса. Октябрь 1941 года — Мулэн тайно приехал в Лондон, где вместе с де Голлем подготовил план объединения всех сил Сопротивления. Февраль 1943 года — Макс опять в Лондоне. 25 мая 1943 года — на улице дю Фур в Париже Мулэн проводит первое пленарное заседание подпольного комитета Сопротивления….
Барбие нажал кнопку звонка. Двое здоровенных эсэсовцев ввели в кабинет арестованного в наручниках.
— Мсье Жан Мулэн?
— Да.
— Господин Макс?
— Да. Но не трудитесь задавать другие вопросы. Отвечать не буду.
Больше Жан Мулэн не сказал ни слова. Он молчал, когда оберштурмфюрер бил его резиновой дубинкой по голове, жег лицо сигаретой, вырывал волосы и ногти. Так и не сказав больше ни слова, Макс умер в вагоне поезда, который увозил его в Германию. Ему было 44 года. В актах гражданского состояния города Меца гестаповцы сделали запись о том, что смерть Жана Мулэна «произошла вследствие слабости и паралича сердца». В декабре 1964 года прах национального героя Франции перезахоронен в Пантеоне.
Клаус Барбие, родившийся 25 октября 1913 года в городе Бад-Годсберг, заместитель начальника гестапо в Лионе, получивший в конце 1944 года «за безупречную службу» чин гауптштурмфюрера СС, был приговорен 16 мая 1947 года военным трибуналом Лиона к смертной казни «за убийства, ограбления, взятки и за принадлежность к организации злоумышленников». 21 февраля 1950 года Лионский апелляционный суд утвердил приговор. Но персональная виселица Клауса Барбие продолжает пустовать до сих пор. Военный преступник, убийца и садист бесследно исчез в конце 1944 года.
Впрочем, не совсем бесследно. Французской секретной службе удалось напасть на след убийцы Жана Мулэна и других французов, на след, который привел… в Центральное разведывательное управление США. В 1945 году Барбие был арестован в американской зоне оккупации Германии, но палач французского народа попал не в руки военно-полевого суда, а в дружеские объятия американских разведчиков. Им, конечно, не составило большого труда завербовать бывшего эсэсовца. Так Клаус Барбие стал платным агентом ЦРУ. Для чего он понадобился американской разведке? В мае 1970 года посольство США в Париже в официальной ноте попыталось ответить на этот вопрос таким образом: «Барбие был использован для нужд денацификации Германии. След его потерян в 1949 году».
Что ж, американские, английские и французские спецслужбы иногда прибегали к услугам бывших эсэсовских главарей и гестаповцев для того, чтобы выловить нацистов в соответствующих оккупационных зонах, но Барбие, видимо, был нужен американцам не только для этого. Как писала газета «Франс-суар», «…у французских властей есть все основания полагать, что убийца Жана Мулэна работал не только на ЦРУ, но и на службу Гелена (западногерманская разведка. — А в т.), которая была создана американцами неподалеку от Мюнхена и на первых порах полностью финансировалась американцами. Барбие имел коммерческую «крышу» сначала в Мюнхене, а затем в Аугсбурге, крупном баварском городе, где он до 1951 года занимался торговлей, охраняемый американской и западногерманской разведками, в пользу которых он работал «по совместительству». Что ж, ЦРУ нужен был свой глаз в западногерманской секретной службе, а ей не был помехой «свой человек из ЦРУ».
Министерство иностранных дел Франции неоднократно предпринимало демарши перед американским правительством с целью добиться выдачи Клауса Барбие. Но все было безуспешно. После долгой волокиты госдепартамент США сообщил в июне 1951 года, что он ничего не может больше сказать ни о судьбе Барбие, ни о месте его пребывания и считает это дело закрытым.
«Странно, — писала «франс-суар». — В ту пору французская разведка отлично знала, что Барбие находится в Германии (ФРГ). Более того, в 1949–1950 годах работники французской секретной службы трижды допрашивали Барбие в помещении американской секретной службы и в присутствии американских разведчиков. Кстати, прежде чем согласиться на эти встречи французов с Барбие, американцы поставили своим парижским коллегам два условия: во-первых, не требовать от Барбие его адреса и имени, под которым он скрывается, и, во-вторых, не требовать выдачи самого Барбие как военного преступника». Зачем французской разведке понадобились встречи с Барбие? «Франс-суар» объясняет это тем, что, когда французская секретная служба выясняла обстоятельства, при которых один из участников Сопротивления, Рене Арди, выдал гестаповцам время и место встречи руководителей французских маки, Барбие был нужен как свидетель, и о нем на время забыли как о преступнике.
Итак, до 1960 года Клаус Барбие преспокойно проживал в Аугсбурге. Затем он внезапно покинул свою баварскую резиденцию и уехал в Боливию, где поселился в городе Ла-Пас. А затем он исчез и оттуда. Исчез именно в тот момент, когда прокуратура западногерманского города Касселя возбудила дело о Бврбие, а затем передала его прокурору города Аугсбурга. Дело это, как сообщает французская печать, занимает много томов. Но где же Барбие? А его нет. Французские власти потеряли его след, а западногерманские судьи еще не напали на него. А может быть, просто не хотят напасть, что более вероятно.
«Мы надеемся, — писала «Франс-суар», — что наша информация о Клаусе Барбие позволит французскому правительству предпринять новые шаги в США, Боливии или в Египте, чтобы разыскать и привлечь к суду человека, на совести которого не только мученическая смерть одного из руководителей Сопротивления во Франции, но и другие преступления по отношению к тысячам ни в чем не повинных французов».
Кто может усомниться в справедливости этого требования? Да разве одного Клауса Барбие ожидает справедливое возмездие? Разве не является издевательством над памятью миллионов жертв фашизма то, что под охраной снисходительного западногерманского правосудия преспокойно доживают свой век тысячи нацистских преступников! Бывший начальник отдела гестапо Панцингер, возглавлявший следствие по делу немецких подпольщиков, получал до самой смерти крупную пенсию от государства, а его подручный — гестаповец Штрюбинг вплоть до 1963 года занимал видный пост в боннской контрразведке и по-прежнему выслеживал коммунистов. Да что говорить, если одни из руководителей абвера, Рейнхард Гелен, имевший прямое отношение к убийству многих своих соотечественников-антифашистов, не только не понес наказания, но, напротив, под аплодисменты представителей правящих кру