На следующий день Шрёдер посетил указанное ему учреждение. Это было ганноверское «бюро опроса». Шрёдера принял господин Кляйн. «Я являюсь начальником отдела кадров», — заявил он, не выразив никакого удивления по поводу рассказанной Шрёдером истории, происшедшей с ним в кафе. Кляйн попросил предъявить удостоверение личности и удалился на полчаса. Шрёдер даже не предполагал, что его собираются завербовать, сделать агентом БНД.
Однако «предложение» не было случайным. Задолго до В января кандидата на вербовку начали изучать органы разведки, ведомство по охране конституции (контрразведка ФРГ). Дело в том, что Шрёдер всего три четверти года назад вернулся в ФРГ. До 1959 года он проживал в местечке неподалеку от Парижа, где работал как корреспондент газеты Красного Креста и некоторых церковных изданий. У Шрёдера не было родных, и когда он вернулся в ФРГ, то оказался без средств. Контролеры на вокзале посоветовали ему зайти в бюро для беженцев, расположенное в Вальдесэкке. Там в течение часа он беседовал с заместителем руководителя учреждения Вегене ом. Во время беседы Шрёдер заметил, что разговор записывается на пленку, и сказал: «Там что-то пощелкивает, господин Вегенер. Мне кажется, нужно выключить магнитофон, так как пленка кончилась». В ответ Вегенер бросил: «Извините, я перед этим слушал музыку».
Спустя некоторое время Шрёдера вызвали в политическую полицию. Здесь очень интересовались его биографией, акцентируя внимание на политических взглядах посетителя.
И только теперь, сидя в приемной «бюро опроса», Шрёдер мог объяснить себе столь повышенный интерес к своей персоне.
После того как журнал «Конкрет» ознакомился своими силами со сферой деятельности и задачами «центрального пункта опроса», этого отдела БНД, сделал свое заявление и шеф отдела Кляйн. Он сказал: «Мы опрашиваем людей, побывавших в ГДР или в государствах восточного блока. Лучше всего, конечно, если они совсем свеженькие. Адреса мы получаем при посредстве и помощи различных учреждений. Все на добровольной основе. Я не думаю, что мы создаем какую-либо угрозу для людей. Вот уже 12 лет, как мы работаем без всяких осложнений». На вопрос о том, можно ли назвать его учреждение как некоего рода «официальную службу разведки», Кляйн ответил: «Да, так можно сказать. Но в своем журнале вы не должны об этом писать. Мы не намерены популяризировать свою деятельность среди общественности». Что касается других вопросов, то Кляйн заявил «Конкрету», что они входят в компетенцию соответствующего министерства, в частности ведомства федерального канцлера.
Г-н Грюневальд из ведомства федерального канцлера заявил этому же журналу: «Ну, знаете ли, в этом нет ничего особенного. Не думайте, пожалуйста, что вы при этом раскопали что-то новое. Это уж давно всем известно». Однако за день до этого ведомство ничего не знало. Личный референт министра Эмке д-р Эрдлингер заявил: «Что, «центральный пункт опроса»? Первый раз слышу. Где он находится? О чем вы спрашиваете?! Я точно так же удивлен, как и вы. Я должен навести справки». Когда же ему было сказано, что в случае с «центральным пунктом опроса» речь идет не о бюро опроса, существующих при учреждениях по приему беженцев или пограничному контролю, а об опорных пунктах БНД, ведомство федерального канцлера не опровергало это утверждение.
Мы приоткрыли завесу над тем, как проводит свою вербовочную работу западногерманская разведка. Эта грязная работа осуществляется в массовом масштабе, и это не скрывается. Как-то газета «Ханноверше пресс» откровенно писала: «Гитлер использовал проживающих за границей немцев в качестве «пятой колонны» для организации нацистских путчей. Точно такой же подход осуществляется и сейчас к живущим за рубежом немцам, которым протежируют немецкие промышленники и которых они используют как «пятую колонну» для «экономических экспансий».
Добавим к этому, не «немецкие промышленники» только, но и реваншистские круги. И не для «экономических экспансий» только, а и для политических диверсий, направленных в первую очередь против социалистических стран. В этой грязной работе Федеральной разведке ФРГ помогают всевозможные службы, о которых мы расскажем в следующей главе.
После морозов вновь наступила оттепель. Разбухший и почерневший снег противно чавкал под ногами. Из свинцовых туч, низко нависших над городом, то моросил дождь, то начинала стегать ледяная крупа. Москвичи чихали и на чем свет поносили теплое течение Гольфстрим, которое систематически превращает вьюжный месяц февраль в слякотную распутицу. Несмотря на непогодь, на отрезке от Охотного ряда до площади Дзержинского обычное оживление. Довольно многолюдно было и в букинистическом магазине около Политехнического музея, в доме, который недавно снесли. Кто спрашивал сказки Шехерезады; кого интересовало полное собрание сочинений Лескова в «не очень подержанном состоянии»; кто пришел просто так, рассчитывая, что счастливый случай подарит какую-нибудь библиографическую редкость. Вы никогда не замечали, что в букинистических магазинах бывает, как правило, очень тихо, особенно если большинство посетителей истинные книголюбы?.. Поэтому таким диссонансом прозвучал неожиданно начавшийся бурный диалог между двумя мужчинами. Один пожилой, судя по всему иностранец, испуганно пятился от худого, скромно одетого человека, яростно задававшего вопросы:
— Борис Майснер!
— Простите…
— Я тебя узнал, мерзавец!
— Что?! Это безобразие, как вы смеете!
— Я-то смею, а вот ты, как ты смеешь появляться в этой стране? Товарищи граждане, это Борис Майснер, гитлеровец, каратель, у него руки в крови наших партизан…
— Я ничего не знаю, господа. Защитите меня от этого типа!
— Типа? Этот тип был в твоей зондеркоманде, гитлеровская сволочь! Я-то получил свое, отсидел срок, вымолил прощение, а вот как тебя-то земля носит?!
Появился милиционер. Он попросил документы у обоих. Один оказался гражданином Ю., недавно отбывшим наказание за свое сотрудничество с гитлеровцами. Из дипломатической карточки другого явствовало, что податель сего документа «Борис В. Майснер — советник посольства ФРГ в Советском Союзе».
Дипломатическая неприкосновенность позволила Борису Артуровичу Мейснеру, родившемуся 10 августа 1915 года в городе Плескау, бывшему руководителю нацистских организаций Эстонии, юристу по образованию, гитлеровскому разведчику по специальности, организатору карательных операций во время второй мировой войны против советских партизан в Эстонии, Латвии и Ленинградской области, человеку, на совести которого немало рас-прав с нашими патриотами, — только дипломатическая неприкосновенность, повторяем, дала возможность этому преступнику вернуться в свой «фатерланд».
Эта история случилась в феврале 1958 года. Ныне Борис Майснер, проживающий по адресу: 5 Кёльн, Буденгассе, 1 (тел. 239754), президент Гёттингенского рабочего кружка, член правления Немецкого общества, по изучению Восточной Европы, инициатор создания «института советологии», один из ведущих «специалистов» по Советскому Союзу, агент Федеральной разведки ФРГ и американского ЦРУ.
Борис Майснер, естественно, не один в компании «советологов». Их немало, бывших гитлеровцев, отщепенцев, предателей, представителей молодой поросли неофашизма, которые за звонкую монету, будь о западногерманские марки, или американские доллары, или другая свободно конвертируемая валюта, служат в тайной армии антисоветчиков и антикоммунистов, армии, состоящей на службе у западногерманской разведки.
В общем-то, карателей, подобных Мейснеру, все реже можно встретить, особенно за последнее время, в посольствах или различных государственных ведомствах ФРГ. И не случайно они лезут за вывески «частных» обществ, институтов, издательств, тайно, а то и явно контролируемых американской или западногерманской разведкой.
Время джеймс-бондов миновало. Сейчас на смену террористическим актам все чаще и чаще приходят «тихие диверсии», то бишь клевета, ложь, дезинформация. Нет, БНД, конечно, время от времени пускает в ход и пистолет, и яд, и нож, когда нужно убрать неугодного < человека. Страницы мировой печати обошла история с «девушкой из Мюнхена» Кристой Ваннингер, приехавшей из ФРГ в город Рим в «поисках карьеры». Криста была удивительно красивой девушкой, сразу же обратившей на себя внимание римской богемы. Ей предлагали сниматься в кинофильмах, на обложки иллюстрированных еженедельников. Но Ваннингер почему-то избегала шумных артистических кругов. Ее больше привлекали полузакрытые конференции промышленников, знакомства с политическими деятелями преклонных лет… Разгадка пришла через некоторое время, когда «девушку из Мюнхена» нашли убитой в небольшой гостинице на углу фешенебельной улицы Венето. Семь ножевых ран отняли у нее не только красоту, но и жизнь. Вначале газеты запестрели сообщениями о «делитто пассионале» — о преступлении на почве ревности. В уголовной хронике итальянцев это, кстати говоря, не очень редкая статья преступлений. Да и факты, помимо всего прочего, говорили о том, что Ваннингер не отличалась высокой нравственностью и довольно бойко меняла своих менее состоятельных любовников на более денежных. Но вот в руках у следствия оказались записные книжки Кристы, и уголовная полиция сразу же передала ее дело в руки итальянской военной контрразведки — СИФАР. А там сделали вывод (и он, естественно, не миновал газетных полос) о гом, что «девушка из Мюнхена» оказалась одним из винтиков в шпионской сети Федеральной разведывательной службы, занимающейся экономическим шпионажем. Без экономики нет, как известно, и политики. Газеты открыто писали о том, что Ваннингер поручали, пользуясь ее интимными отношениями со многими промышленными и финансовыми тузами, выяснять планы конкурентов ФРГ по «Общему рынку», добывать секретные сведения от итальянских политических деятелей, дезинформировать одних и пугать других. И вот в этом постельном шпионаже Криста совершила какой-то просчет, может быть, последовала не совсем удачному примеру небезызвестной Мата Хари, польстившись на двойную игру и двойное вознаграждение. Расплата последовала немедленно, расплата, замаскированная под «делитто пассионале»…