Мужество и находчивость не изменили полковнику. Попросив разрешения сходить «по надобности» в туалет, он избавился там от своего шифра и полученной накануне радиограммы. Однако другие предметы, свидетельствующие о профессиональной принадлежности советского разведчика, оказались в руках представителей ФБР.
В наручниках Абеля вывели из гостиницы и посадили в машину. Там, в тесном окружении агентов ФБР, ему надо было во что бы то ни стало изъять из зажима для галстука крошечную пленку с очень важным материалом. Абель сделал вид, что поправляет галстук. Охранник заметил его движение, выхватил заколку и случайно открыл тайник. Пленка выпала, никем, кроме самого хозяина, не замеченная. «Вы слишком подозрительны», — заметил, облегченно вздохнув, Абель, принимая иэ рук охранника теперь уже безвредный предмет туалета.
Следствие над Абелем началось в лагере иммиграционной службы в городе Мак-Аллене (Техас). На следствии он заявил, что является гражданином Советского Союза, что его подлинная фамилия и имя Абель Рудольф Иванович. Версия о том, как он оказался в США, звучала примерно так: случайно после войны нашел в старом блокгаузе крупную сумму американских долларов. Перебрался в Данию, там купил фальшивый американский паспорт и через Канаду в 1948 году въехал в США.
7 августа 1957 года Абелю сообщили, что по его делу есть обвинительный акт. Ему вменялось в вину: 1) заговор с целью передачи Советской России атомной и военной информации; 2) заговор с целью сбора такой информации; 3) заговор с целью пребывания на территории США в качестве агента иностранной державы без регистрации в государственном департаменте.
По первому пункту Абеля ожидала смерть; по второму — максимум 10 лет тюрьмы, по третьему — 5 лет заключения.
Когда агенты ФБР ворвались в номер гостиницы «Латам», Абель каким-то седьмым чувством понял, что предать его мог только один человек, ставший добычей американской контрразведки, — Р. Хейханнен. Ему, и только ему, было известно, что Марк (под этим именем Хейханнен знал Р. И. Абеля) кадровый советский разведчик. Рудольф Иванович понимал, что предатель будет давать показания против него. Но он в то же время хорошо знал всю ограниченность показаний Хейханнена. И это его несколько успокаивало.
14 октября 1957 года у подъезда на доме, в котором помещается Федеральный суд Восточного округа Нью-Йорка, прохожие читали объявление: «Здесь слушается дело № 45094 «Соединенные Штаты Америки против Рудольфа Ивановича Абеля».
Рудольф Иванович не ошибся. Основной свидетель — предатель Хейханнен так и не смог сказать ничего конкретного о его деятельности: ни о передаче Советскому Союзу атомной и разведывательной информации, ни о сборе подобной информации. Оценивая показания Хейханнена, адвокат Абеля Дж. Донован писал: «Его утверждения были расплывчаты и не подкреплялись твердо установленными данными — датами, указанием времени, точного местонахождения и конкретных лиц». Фактически показания предателя подтвердили лишь третий пункт обвинительного акта. Не лучше выглядели и другие свидетели. И все же тучи сгущались. Судья Байерс, обвинитель Томпкинс прилагали максимум усилий, чтобы в выгодном им свете обойти все острые углы дела № 45094 в связи со статьями конституции и кодексами. Дело доходило до смешного. Томпкинс, например, воздев к потолку руку с батарейкой от карманного фонаря (вещественное доказательство), патетически воскликнул: «Это не игрушка для развлечения, леди и джентльмены, это орудие разрушения, орудие уничтожения нашей страны!»
И вот настала очередь присяжных. После более чем трехчасового совещания они вынесли вердикт: виновен. А затем судья Байерс приговорил Абеля к 30 годам тюремного заключения. Фемида самой «демократической» страны добилась своего. Мужество советского разведчика потрясло американскую общественность. Вот что писал об Абеле американский публицист И. Естен в книге «Как работает американская секретная служба»:
«…В течение трех недель Абеля пытались перевербовать, обещая ему все блага жизни… Когда это не удалось, его начали пугать электрическим стулом… Но и это не сделало русского более податливым. На вопрос судьи, признает ли Абель себя виновным, он, не колеблясь, отвечал: «Нет».
…Процесс против Абеля был интересен и с такой точки зрения: хотя вина и осуждение обвиняемого стояли вне всякого сомнения н несмотря на то, что американский психоз шпионажа находился на грани истерии, общественное мнение почти единодушно стояло на стороне Абеля».
А вот как вспоминает о своем подзащитном американский адвокат Дж. Донован:
«Мы видим очень смелого патриота, который служил своей стране, выполняя исключительно рискованные военные задания…
…Полковник был на редкость своеобразной личностью. Его снедала постоянная потребность в духовной пище, свойственная каждому образованному человеку. Он жаждал общений с людьми и обмена мыслями. Однажды, находясь в федеральной тюрьме в Нью-Йорке, он даже стал учить французскому языку своего соседа по камере, полуграмотного бандита, осужденного за вымогательство… Круг его интересов казался таким же беспредельным, как и его знания.
…Абель — культурный человек, великолепно подготовленный как для той работы, которой он занимался, так и для любой другой. Он свободно говорил по-английски и прекрасно ориентировался в американских идиоматических выражениях, знал еще пять языков, имел специальность инженера-электроника, был знаком с химией и ядерной физикой, был музыкант и художник, математик и шифровальщик… Как человека его просто нельзя не любить… ФБР предлагало ему свободу и работу в контрразведке США с окладом 10 тысяч долларов в год, если он пойдет на «сотрудничество». «Они считают всех нас продажными тварями, которых можно купить», — сказал Абель. Позже он заявил, что ни при каких обстоятельствах не пойдет на сотрудничество с правительством США и не сделает для спасения жизни ничего такого, что может нанести ущерб его стране».
Рудольф Иванович вспоминает, что в начале мая 1960 года он оказался по стечению обстоятельств на несколько дней в тюрьме Люнсберга (штат Пенсильвания). 7 мая в субботу кто-то просунул через маленькое окошечко в двери камеры свернутую трубочкой газету. Первое, что бросилось в глаза, — это напечатанный огромными буквами заголовок: «Над Свердловском, СССР, сбит самолет У-2». Ниже, помельче, было напечатано: «Т. Пауэрс, пилот, схвачен русскими. Ему грозит суд, как шпиону».
И конечно же, Рудольф Иванович в тот момент не мог даже и предположить, что минует еще какое-то время, его обменяют на американца Пауэрса и он вернется на долгожданную Родину. Да, этот акт произошел 10 февраля 1962 года на мосту Глиникербрюкке, который соединяет столицу ГДР с Западным Берлином.
За высокое мужество, стойкость, верность Родине товарищ Абель был награжден орденом Ленина, двумя орденами боевого Красного Знамени, орденом Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды, несколькими медалями.
— Самоотверженность, — рассказывал Р. И. Абель, — предполагает высокую сознательность человека, чувство долга и ответственности перед обществом за свои действия. Храбрость — это способность преодолевать страх.
Храбрость бывает разная. Бывает безрассудная храбрость, показная. Но есть храбрость и отвага, основанные на чувстве долга, на трезвом учете обстановки и возможного риска. Чувство долга, умение правильно оценивать обстановку — качества, которые также воспитуемы, и каждый человек может в повседневной жизни найти возможности проявлять эти качества и закалять им в себе.
Храбрость и отвага требуются от работников самым различным профессий. Эти качества необходимы и верхолазу, и альпинисту, летчикам, космонавтам, цирковым артистам, пожарным, охотникам и многим, многим другим. Никто из людей, работающих в отрасли, связанной с определенной опасностью, нарочно не идет на риск, если в этом нет необходимости. Это было бы безрассудством, бахвальством, а иногда даже преступлением. Для этих профессий опасность является «нормальным компонентом» работы, и каждый профессионал приучает себя к разумному поведению и принимает нужные меры, чтобы свести риск до минимума.
Усилием воли можно подавить в себе страх, приучить себя выполнять работу, связанную с определенной опасностью. Развить и укрепить свою волю может каждый человек путем настойчивой работы над собой.
Когда у Рудольфа Ивановича спросили, есть ли какой-нибудь литературный персонаж или человек, который стал для него идеалом, он сказал:
— Можно сказать, что мне повезло в детстве. Я родился в семье рабочего-металлиста, старого революционера, и все мои воспоминания детства так или иначе связаны со старыми большевиками, революционерами. Они были жизнерадостными, развитыми, образованными, деятельными. В особенности мне нравился ореол таинственности и подвига, окружавший их. Они были идейными, бескорыстными и честными. Большое влияние оказала на меня личность Василия Андреевича Шелгунова — старого соратника отца, с которым он вместе работал еще в девяностых годах прошлого столетия и учился в кружке, руководимом Владимиром Ильичем Лениным. Несмотря на утрату зрения, Шелгунов всегда был жизнерадостным, энергичным, интересовался всем, что происходило вокруг. Все эти люди своим примером воспитали во мне уважение к старшим, опытным товарищам, любовь к труду, честность. Немалое значение имела также служба в армии по призыву в 1925 году. Наконец, можно отметить влияние старых чекистов, с которыми я начал свою работу в ВЧК — ОГПУ. Среди них были старые большевики, участники гражданской войны, соратники Ф. Э. Дзержинского.
И наконец, на первый взгляд чисто профессиональный вопрос, — продолжает товарищ Абель. — Мы живем на планете в соседстве с нашими идейными врагами. Спецслужбы многих стран ведут против Советского Союза, других социалистических стран постоянную подрывную работу. Видимо, в этой связи необходимо все время помнить о бдительности. Она нужна не только разведчику-профессионалу, но вообще любому советскому человеку. Разве это не так?