В ноябре 1968 года Коломбо выехал из Гаваны в один из центров ЦРУ для совершенствования своей оперативно-технической подготовки. Пробыв там две недели, он возвратился в Гавану в декабре и привез с собой вместе с дипломатической почтой новейшее американское радиооборудование, чтобы самому передавать по радио донесения.
Но дни американского шпиона были уже сочтены. Когда необходимые улики о преступной деятельности Джильберто Коломбо были собраны и настало время пресечь ее, министерство иностранных дел Республики Куба направило ноту, в которой излагались результаты расследования, проведенного компетентными кубинскими органами, выражалась просьба выдать преступника кубинским властям. В ноте кубинского правительства обращалось особое внимание на тот факт, что своей деятельностью, основанной на инструкциях ЦРУ, Коломбо наносил ущерб и государственным интересам той страны, которую он представлял, поставляй ЦРУ шпионскую информацию. В этих целях, помимо радиосвязи с центрами ЦРУ, он, пользуясь служебным положением, тайно использовал и дипломатическую почту для передачи своим хозяевам собранной им информации.
В 10 часов утра 5 сентября 1969 года (это была пятница) радио-контрразведывательные службы Кубы, как обычно, услышали музыкальные позывные радиоцентра ЦРУ во Флориде, и нервный гопос назвал несколько десятков цифровых групп, которые после расшифровки превратились в следующую радиограмму:
«Сообщение № 33. Немедленно уничтожить все оборудование и бумаги. Это необходимо в целях безопасности. Прими меры предосторожности, но продолжай свою обычную деятельность, чтобы не привлекать внимания. Ты знаешь о положении. Привет. Энрике».
Однако кубинские контрразведчики, в течение долгих месяцев контролировавшие деятельность американского шпиона, не дали ему возможности уничтожить следы преступной деятельности.
Министр иностранных дел страны, которую представлял дипломат-шпион, отдал распоряжения об отзыве Коломбо с Кубы и о проведении расследования фактов, упомянутых в кубинской ноте.
В соответствии с договоренностью, достигнутой по этому поводу между двумя правительствами, министр иностранных дел Республики Куба посетил президента другой страны и в ходе беседы, протекавшей в дружественной обстановке, представил ему подробный доклад, содержащий обоснованные аргументы, подтверждающие факт двойного преступления американского агента Коломбо против Кубы и упомянутого государства. Было обусловлено, что дальнейшее следствие по делу американского шпиона будет проведено компетентными органами.
После этой договоренности кубинская газета «Гранма» и опубликовала подробное досье по делу американского шпиона Джильберто Коломбо — вернее, досье о его провале.
Раскрыв августовским утром 1968 года газету «Ньюсдей», многие американцы ахнули от изумления: газета сообщала о поступившем в Белый дом совершенно секретном докладе относительно различных аспектов политики США во Вьетнаме, «В этом докладе, — писала «Ньюсдей», — на 68 страницах и в шести приложениях приводится много данных… Он содержит рекомендации; с некоторыми уже начали соглашаться».
Не будем строить догадок, кто именно и каким образом отнесся тогда в Белом доме, государственном департаменте, Пентагоне, ЦРУ и других ведомствах к фактам и выводам доклада. Лучше перелистаем некоторые его страницы и посмотрим, о чем там шла речь. Цитируем: «Среди националистов (читай: южновьетнамская правящая верхушка. — А в т.) существует серьезный раскол, и недавние попытки обеспечить подлинное единство потерпели крах. Если судьба националистов будет решаться путем «свободного выбора», коммунисты (читай: патриоты. — А в т.) могут одержать победу».
Есть в докладе и такое знаменательное признание: «Эта власть в Южном Вьетнаме (читай: марионеточная администрация. — А в т.) зависит от политической, военной и экономической поддержки американцев. Большинство высокопоставленных руководителей находятся под сильным влиянием астрологов, и президент Тхиеу редко принимает решения, не посоветовавшись с ними…» Автор приведенных слов, а стало быть, и доклада в целом — генерал Эдвард Лэнсдейл, человек, который, как утверждает «Ньюсдей», «знает о том, что происходит во Вьетнаме, больше любого другого американца».
Откуда же такая осведомленность? Чтобы ответить на этот вопрос, надо обратиться к событиям многолетней давности.
…Отгремели бои под Дьенбьенфу. Незадолго до женевских переговоров по Индокитаю, в июле 1954 года, «император ночных кабаков» Бао Дай по указке своих американских покровителей назначил премьер-министром Южного Вьетнама Нго Динь Дьема, этого, по выражению французского журнала «Эспри», «излюбленного кандидата Соединенных Штатов».
До того как приступить к исполнению отведенной ему роли на сайгонских подмостках, Дьем прошел основательную подготовку. Два года его натаскивали в специальном заведении для католических священников близ Нью-Йорка, причем главным наставником и попечителем будущего главы южновьетнамского режима являлся не кто иной, как небезызвестный нью-йоркский архиепископ Спеллман.
Он свел «благочестивого» Дьема с другим «святым отцом» — Даллесом. Человек с этой фамилией не только приходился племянником тогдашнему главе ЦРУ Аллену Даллесу, но и сам числился в списках сотрудников спецслужб США. Через Даллеса-племянника Дьем установил тесные связи с американской разведкой.
В числе особо близких и доверенных людей из его окружения фигурировал уже знакомый нам Эдвард Лэнсдейл. Контакты между ними были настолько крепкими, что новоиспеченный премьер и разведчик со стажем появились в Сайгоне одновременно. В объятом хаосом, взбаламученном Сайгоне Лэнсдейл чувствовал себя как рыба в воде. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Как свидетельствует французский еженедельник «Нуво Кандид», заокеанский телохранитель Дьема был старым знакомым французской «Сюрте». Еще в 1953 году генерал Деллё, возглавлявший внешнюю службу контршпионажа в Индокитае, сообщил о его присутствии в Сайгоне.
Генерал Деллё знал, что говорил. Его обширным связям завидовали тогда многие колонизаторы в офицерских мундирах. Мимо ушей французского контрразведчика, конечно, не прошли похвальные отзывы о Лэнсдейле многих высокопоставленных чинов американских спецслужб, особенно после успешной «командировки» полковника ВВС США на Филиппины, где, облачившись в гражданский костюм, тот руководил операциями по подавлению прогрессивных сил.
В своей нашумевшей книге «Невидимое правительство» Д. Уайз и Т. Росс без обиняков называют Лэнсдейла «эмиссаром невидимого правительства (ЦРУ. — Авт.) в Сайгоне». Американские журналисты подчеркивают, что он почти ежедневно встречался с Дьемом для разработки планов укрепления режима и борьбы с патриотами.
Однако, несмотря на все старания и попытки выслужиться перед своими хозяевами, 1 ноября 1963 года Дьем и его брат Нго Динь Нью были убиты. После этого жена Нью открыто заявила, что ее муж и Дьем «были предательски убиты либо с официального, либо с неофициального благословения американского правительства».
Весть об убийстве Дьема застала Лэнсдейла в Вашингтоне, куда его отозвали из Вьетнама за проявление излишней «самостоятельности».
Специалист по заговорам и интригам временно исчез с политической арены. Проследить за его похождениями в этот период довольно трудно: само собой разумеется, Лэнсдейл старался не показываться на глаза журналистам и своим коллегам, подобным генералу Деллё. Известно лишь, что он не терял времени даром: написал несколько трактатов на излюбленную тему о «психологической войне и войне нервов», получил генеральское звание, посетил с тайной миссией некоторые страны Азии.
О том, что начальники Лэнсдейла отнюдь не думали списывать его в архив, свидетельствует информация, появившаяся в октябре 1965 года в журнале «Нуво Кандид». Под заголовком «Американец, фабрикующий глав государств» там было написано следующее: «Генерал без эскорта и без мундира Эдвард Лэнсдейл — самый низкорослый из американских генералов, которого вытащил из полуотставки вице-президент Хэмфри, получив ордер нв миссию с широкими полномочиями за подписью Джонсона, — прибыл две недели назад в Индокитай. Цель миссии, по всей вероятности, попытаться найти человека, которого он сделает президентом, премьер-министром или «серым преосвященством».
Итак, Лэнсдейл снова в столь хорошо знакомом ему Сайгоне. Поселившись неподалеку от южновьетнамской столицы, на старинной вилле, он широко раскрыл двери для своих старых и новых друзей.
Как и в былые дьемовские времена, основная тема доверительных бесед за стаканами виски — укрепление прогнившего режима. Как и прежде, плетя свои сети, Лэнсдейл не гнушался в выборе агентуры. Наркоманы, шулера всех мастей, уголовники, осведомители всегда пользовались особым благосклонным вниманием «самого маленького генерала США». Опытный профессионал, он знал, что опустившийся, потерявший однажды свой облик человек легко берется за любую работу. Лишь бы платили. И Лэнсдейл платил. Он вербовал «верных людей» в притонах, нв «черных рынках», в зловонных барах городского предместья и создавал специальные отряды провокаторов, диверсантов, подрывников, шпионов. «Он никогда не вылезал из грязи. Его липкие, влажные руки с подагрическими пальцами всегда напоминали мне о его нечистоплотных делах», — так отзывался о Лэнсдейле один из его сподручных.
«Более мерзкого типа я никогда не встречал, — рассказывал в кругу своих приятелей майор американских ВВС Бедп Смит. — Его похождения оканчивались удачей по двум причинам: он умеет высоко льстить начальству и низко падать перед ним на колени. И, во-вторых, каждая его операция имеет до того грязную изнанку, что трудно передать нв словах. Он начал свою карьеру в качестве наемного убийцы. Однажды он влюбился в молодую интересную женщину. Ему сказали, что она работает на иностранную разведку, и потребовали, чтобы Лэнсдейл ее убрал. У этого типа не дрогнула рука. Он размозжил ей голову молотком. Таков он во всем…»