ли, что у нее слабость связок, что ее бедренные суставы слишком подвижны, что у нее одна нога короче другой, а еще что у нее сколиоз. Неплохой списочек! Ханна – здоровая, активная женщина, однако из-за всех этих диагнозов она чувствовала себя разбитой грудой слабых связок и перекрученных костей.
Одним из главных триггеров боли для Ханны была ходьба. На основании всех полученных диагнозов она составила сценарий того, что, по ее мнению, происходило в ее теле: «Когда я хожу, я слишком сильно двигаю бедрами, в результате чего мой крестец выскакивает и оказывается пережат». Неудивительно, что ей было так больно ходить. Когда она представляла, что ее кости двигаются и пережимаются, ее переполнял страх.
У Ханны было еще два других триггера боли, помимо ходьбы. Во-первых, ей было больно сидеть на поверхностях, расположенных ниже уровня колен (например, за рулем ее машины). Она даже стала называть себя «девушка с подушкой», потому что всегда носила с собой подушку, чтобы на ней сидеть. Во-вторых, боль в спине усиливалась, когда она стояла. Это было весьма неудобно, потому что Ханна работает учительницей и ей по несколько часов в день приходится стоять перед классом.
Боль нередко приводила Ханну в отчаяние, что вполне логично. Иногда Ханна злилась на боль. Иногда она даже злилась на мебель (как-то она сказала мне: «У меня дома есть стул, слишком низкий для меня. Он меня просто бесит»). Но больше всего Ханна злилась на саму себя. Она винила себя за боль, которую испытывала. Она призналась мне: «Так продолжается десять лет. Я уже должна была с этим разобраться». В дополнение к своему страху Ханна явно была слишком требовательна к себе, что усиливало ее тревожность.
На первом сеансе я объяснил ей, как устроена нейропатическая боль и как мы застреваем в цикле боли и страха.
Ханна слишком долго верила, что ее боль вызвана структурными проблемами, но согласилась отнестись непредвзято.
Я научил Ханну проводить наблюдение за симптомом. Я объяснил ей правила Процесса. Я посоветовал ей при сильной боли применять как можно больше видов избегающего поведения. Ей следовало свести к минимуму ходьбу и преподавать, сидя на высоком стуле или табурете, а также использовать столько подушек, сколько ее душе будет угодно. Когда же боль будет утихать, я призвал ее применять практику наблюдения за симптомом для получения коррективного опыта.
Когда Ханна пришла на следующий сеанс, ей было больно и она выглядела еще более расстроенной, чем прежде. «Алан, я неправильно выполняю наблюдение за симптомом!» (Я же говорил, что она слишком к себе строга.) Мы обсудили, что она делала, и стало очевидно, что она проводила наблюдение за симптомом с чрезмерным напряжением. Поскольку она была очень расстроена, ей было сложно наблюдать за своей болью с легкостью и любопытством. По ее словам, ей казалось, будто она «сражается с болью». Ханна пыталась использовать практику наблюдения за симптомом как оружие, а не как инструмент. Она не наблюдала за болью, как ястреб, – она хотела разорвать ее в клочья, как ястреб. Борясь с болью, Ханна, сама того не ведая, только усиливала ее воспринимаемую мозгом опасность.
Ханне нужно было начать все с чистого листа. Мы решили выбраться из кабинета на улицу. В Колорадо выдался чудесный день. Мы прогулялись по парковке, радуясь лучам солнца, греющим наши лица. Ханна быстренько провела наблюдение за симптомом, и ей наконец удалось снять напряжение. Она больше не боролась с болью – по крайней мере, какое-то время. Это позволило ей выполнить наблюдение за симптомом с необходимой легкостью, непринужденностью. Она сказала мне: «Впервые я наблюдала, а не пыталась исправить».
После достигнутого успеха я призвал ее и дальше проводить наблюдение за симптомом с новообретенной легкостью. Прежде она пыталась выполнять соматическое отслеживание по пять минут за раз. Теперь же она сократила продолжительность сеанса до пяти секунд. Иногда ей удавалось получить коррективный опыт. Иногда – нет. Как бы то ни было, она продолжала пытаться, и со временем у нее начало лучше получаться. Практики наблюдения за симптомом стали менее напряженными. Затем они стали более продолжительными. Мозг Ханны начал вырабатывать новое понимание ощущений, поступающих от тела. Уровень боли стал самым низким за последние 10 лет.
А затем случилась прогулка.
Ближе к концу исследования Ханна, набравшись уверенности, отправилась на долгую пешую прогулку (13,5 километра, если быть точным). Когда она вернулась домой, ее спина изнывала от боли, сила которой достигла 9 баллов из 10. Это был ужасный всплеск угасания.
Ханна была опустошена. Она разочаровалась во мне и в моем методе лечения. Она сказала, что «готова все забросить к чертовой матери». Когда боль вернулась, вместе с ней вернулось и все остальное: страх, напряжение, повышенная требовательность к себе. Ханне казалось, что она провалилась.
Несколько часов спустя Ханна решила, что пока не готова сдаться. Она сделала осознанный выбор и доверилась Процессу. Она сказала себе: «Это временно. Я знаю, что я в безопасности». Уже через два дня ее спина вернулась в норму.
Ханна продолжила использовать Процесс и по возможности получать коррективный опыт. Кроме того, она сосредоточилась на том, чтобы просто жить своей жизнью. В конечном счете боль полностью прошла. Ханна ездит все на той же машине с тем же водительским сиденьем, но теперь сидит на нем без подушки, и у нее ничего не болит. Она больше не злится на низкий стул у себя дома, потому что без проблем может на нем сидеть. Она совершает прогулки на большие расстояния, и ее спина в полном порядке.
Вот что сообщила Ханна через полгода после окончания исследования.
Это лечение изменило мою жизнь. Во время исследования Алан однажды спросил меня: «Готовы ли вы принять мысль, что можете жить без боли?» И я ответила: «Нет!» Я просто не могла себе такого представить, так долго я мучилась от боли.
Теперь у меня такое чувство, будто я стала другим человеком. Я перестала отождествлять себя с болью. И со всеми страхами и стыдом, что ее сопровождали. Как только я перестала так усиленно стараться избавиться от боли, она освободила меня, чтобы я могла наслаждаться жизнью.
Теперь ваша очередь
Я рад сообщить, что вы готовы приступить к лечению вашей собственной боли. Вы узнали о боли, о страхе и о невероятной силе вашего мозга. Вы испробовали практику наблюдения за симптомом и теперь сможете использовать его, соблюдая правила Процесса.
Как и у Ханны, у вас будут взлеты и падения. Некоторые методики интуитивно понятны. Другие потребуют от вас больше практики. Я говорил это раньше и повторю снова: доверьтесь Процессу. Но не забывайте и себе доверять. Никто не знает вас лучше, чем вы. Я постарался объяснить не только методики терапии переработки боли, но и их суть. Когда вы поймете, какая перед вами стоит цель, вы сможете проложить к ней собственный путь. Если что-то помогает вам чувствовать себя спокойно и в безопасности, непременно продолжайте это делать. Если что-то вызывает у вас страх или боль, устройте перерыв. От вас не требуется строго следовать правилам или заставлять себя делать все идеально. Вам нужно постепенно, ненавязчиво обучать свой мозг новому взгляду на вещи.
Надеюсь, это не прозвучало как прощальная речь, потому что мне еще есть чем с вами поделиться. До сих пор мы говорили о том, как использовать чувство защищенности для прямого воздействия на боль. Только вот боль возникает не в вакууме. В следующей главе я расскажу, как повысить общее чувство защищенности, чтобы снять боль и сделать жизнь лучше.
Глава седьмаяКак отучиться от тревожного состояния
Рейчел ворвалась ко мне в кабинет, словно вихрь. «Мне так жаль, что я опоздала!» – воскликнула она, плюхнувшись на стул. Рейчел, руководитель высшего звена, годами мучилась с головной болью. Она была нашей пациенткой всего несколько недель, но я уже успел привыкнуть к такому ее появлению. Мы немного поговорили, и она рассказала о симптомах, беспокоивших ее в последнюю неделю.
Я. В последний раз мы говорили о важной роли страха. Я сказал вам, что он переводит мозг в тревожное состояние и это может вызвать боль.
Рейчел. Да, я думала об этом, но мне не кажется, что испытываю страх.
Я. Хорошо, позвольте спросить вот о чем: как вы себя сегодня чувствовали, когда ехали сюда?
Рейчел. Хм, я спешила, потому что не хотела опоздать. Я пообещала себе, что на этой неделе буду приходить вовремя, но прямо перед отъездом получила важное письмо, на которое нужно было сразу ответить.
Я. Понимаю. И сколько раз вы сегодня проверяли почту?
Рейчел. Ну, пришлось решить много срочных вопросов… Может, раз пятьдесят?
Я. Понял. Последний вопрос: когда вы ехали сюда в спешке, так как опаздывали, вы проверяли почту в машине?
Рейчел. Ну… да, но только на светофоре, так что я не создавала никакой угрозы!
Я. Итак, подведем итог. Сегодня весь день вы решали срочные вопросы и торопились, чтобы не опоздать. Еще нет и полудня, а вы уже более пятидесяти раз проверили свою электронную почту, в том числе в машине по дороге сюда. И вы не думаете, что ваш мозг находится в тревожном состоянии?
Рейчел. Это не тревожное состояние. Это просто… нормальное состояние.
Правда в том, что мы оба были правы. Образ жизни Рейчел приводил ее мозг в тревожное состояние. Причем для многих из нас повышенная тревожность стала нормой. По данным одного недавнего исследования, 35 процентов людей во всем мире заявили, что испытывают стресс «бо́льшую часть дня»[110]. Это глобальная проблема, но Соединенные Штаты особенно в этом преуспели. В том же исследовании 55 процентов американцев заявили, что испытывают сильный стресс. Это четвертый по величине показатель среди 143 стран. Почему же мы так подвержены стрессу?