В конце марта 1919 г. красный партизанский отряд освободил село Зимник Абанской волости Канского уезда Приенисейского края, незадолго до этого занятый белыми. После себя колчаковцы оставили страшную память. Колчаковцы сожгли школу и несколько домов. За мостом лежало множество трупов местных жителей. Здесь же было опознано тело красного партизана Ивана Дарового. Палачи вырезали у него на спине ремни, отрезали уши, выкололи глаза и выстрелом в рот убили.
Уже в советский период были записаны воспоминания местных жителей: «Командовал наступлением полковник Красильников. Около 30-ти человек уничтожили колчаковцы. Заживо с детьми была сожжена семья Черепановых в своем доме. В их доме помещался караул партизан. В доме кричали дети, но солдаты специально охраняли, чтобы никто не вышел. Расстреляли 4-х партизан: Бычкова, Черепанова Осипа, Севастьяна Корниловича, жителя деревни Козулино – Григория (фамилия неизвестна) и хозяина дома, в подвале которого скрывались партизаны, – Лукьяна Ивановича Коваля. Расстреляны: Пунтус Антон и Осип Лихтарович, два брата Черепановых, сестра Черепановых (осталось 4 детей). Из семьи Черепановых убито 8 человек. Степана Гринкевича повесили на журавле колодца. Марка Зеленкова закололи штыками, нанесли 30 штыковых ран. Многих пороли плетьми и шомполами. В доме, где сейчас 8-летняя школа, располагался штаб партизан. Белые этот дом сожгли…»[1009].
В соседнем селе Апано-Ключах «Старосту Иванова белые повесили. Повесили еще 6 человек на козлах. Сальникову Тихону отрубили голову. Он был слепым, ходил по деревням и вел агитацию. Старшего брата Спиридоновых, Антона, поймали и тоже хотели повесить, но он попросил, чтобы его расстреляли, и во время расстрела убежал. Три дня ходил по лесу. Мать от переживаний умерла. Отцу дали плетей»[1010].
В деревне Тара было повешено двое партизан.
Из-под расстрела на волю
(фрагмент, всего в песне 80 строк)
Капитан стоял Арсентьев,
В Онон-Борзинском селе,
Со своим отрядом белых,
И дружина в том числе.
Словно звери оголтелы,
На семейства партизан —
Обыск, аресты, расстрелы
Проявляли они там.
Всех в училище собрали,
Больше сотни партизан,
Их водили на кладбище
И расстреливали там.
1919
В марте 1919 г. в селе Тины Нижне-Ингашского района колчаковцами после подавления выступления расстреляно 18 повстанцев.
В марте 1919 г. в селе Тимонино Ачинского уезда расстреляны 10 партизан из отряда Уланова, в деревне Красновка 16 партизан, а в с. Большой Улуй 10 раненных партизан из отряда П. Е. Щетинкина.
1 апреля 1919 г. военно-полевой суд при штабе I Оренбургского казачьего корпуса рассмотрел дело о 74 крестьянах, захваченных с оружием в руках при оказании сопротивления правительственным войскам. Из числа задержанных расстреляно было 11 человек. 24 человека получили различные сроки (от 12 до 20 лет) ссылки в каторжные работы. Остальные 39 человек были оправданы[1012].
2 апреля 1919 г. в Севастополе, согласно архивным материалам бывшего архива Крымского обкома КПСС, контрразведка расстреляла 15 человек[1013].
3 апреля 1919 г. датируется приказ оренбургского атамана А. И. Дутова о взятии заложников в неблагонадежных в политическом смысле населенных пунктах. «По всей видимости, перед своим отъездом в Омск атаман закручивал гайки. Предписывалось брать заложников «из кандидатов в будущие комитеты бедноты и [в] комиссары, в числе от десяти до пятидесяти человек, в зависимости от величины поселка. Заложников этих под конвоем направлять в г. Троицк, в распоряжение начальника штаба Оренбургского военного округа, предупредив население поселка, в которых (так в документе. – А. Г.) взяты заложники, что последние немедленно ответят головой в случае малейшего признака неблагонадежности и попыток к беспорядкам в поселках, в которых они взяты»[1014].
Характерно, что издавая этот приказ, А. И. Дутов еще ранее навел порядок в самом Троицке. В письме А. В. Колчаку от 9 марта 1919 г. он вскользь упоминал об этом: «Сейчас весь Троицк наводнен агентами большевиков и была даже одна попытка к восстанию, мною в корне и жестоко подавленная»[1015]. Позднее, уже в письме от 22 марта тому же адресату, он высказывал сожаление о необходимости расстрела своих же казаков, еще два месяца назад храбро сражавшихся против большевиков[1016].
Следует отметить, что генерал А. И. Дутов порою лично распоряжался о расправе с подозреваемыми в большевизме людьми. Интересное в этом плане воспоминание оставил французский генерал Морис Жанен (с 24 августа 1918 г. командующий войсками Антанты в России, а с ноября 1918 г. – начальник французской военной миссии при Российском правительстве адмирала А. В. Колчака, главнокомандующий чехословацкими войсками в России) о встрече с А. И. Дутовым: «…Он рассказывает нам, между прочим, о своих расправах с железнодорожниками, более или менее сочувствующими большевикам. Он не колебался в таких случаях. Когда саботажник-кочегар заморозил паровоз, то он приказал привязать кочегара к паровозу, и тот замерз тут же. За подобный же проступок машинист был повешен на трубе паровоза» (запись в дневнике от 10 апреля)[1017].
Из приказа начальника Минусинского военного района полковника В. А. Романенко от 4 апреля 1919 г.: «для поддержания государственного порядка и для ликвидации всяких восстаний будут приниматься не только самые строгие, но даже жестокие меры вплоть до уничтожения с лица земли целых селений … За укрывательство большевиков, агитаторов, бунтарей; села, деревни, поселки, заимки и хутора будут сожжены»[1018].
5 апреля 1919 г. командующий Западной армией генерал М. В. Ханжин издал приказ о сдаче всеми крестьянами оружия под угрозой расстрела виновных в неисполнении приказа и сожжении домов и имущества[1019]. На следующий день, 6 апреля 1919 г., он же издал новый приказ, в котором приказал всем гражданам сел, деревень и станиц немедленно арестовывать и доставлять военным властям всех бунтарей, большевиков и агитаторов. Фактически это был призыв к самосудным действиям, особенно учитывая, что все эти характеристики чрезвычайно широко трактовались как населением, так и властями[1020].
5 апреля 1919 г. в результате удачного набега атамана С. Н. Булак-Балаховича временно занят Гдов. На Базарной площади были повешены коммунисты Я. А. Ветров, П. В. Молохов, а также председатель Ставропольского волостного исполкома Е. Капустин[1021].
6 апреля 1919 г. в Екатеринбурге постановлением полевого суда 8 местных подпольщиков приговорено к смертной казни через повешение[1022].
6 апреля 1919 г. издан приказ за подписью Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего генерал-лейтенанта Д. А. Лебедева № 255: «Верховный Правитель и Верховный Главнокомандующий повелел:
Объявить, что подчиненные за нанесение начальнику удара или поднятие на него с таким же намерением руки или оружия, а также за всякого рода насильственное или в высшей степени дерзкое против него действие – подлежат по закону лишению всех прав состояния и смертной казни через расстреляние (Л. 6. Ст. 98. XXII. С.В.П.). Дела последнего рода передавать на рассмотрение Военно-Полевого Суда».
7 апреля 1919 г. у деревни Торома была уничтожена рота красноармейцев. Согласно телеграмме командующего войсками Пинежского района полковника П. А. Дилакторского, там было «…больше ста убитых, 58 пленных. Всех ликвидировал»[1023].
7 апреля 1919 г. Попытка неудачного большевистского восстания в ночь с 5 на 6 апреля в Кольчугине (впоследствии Ленинск-Кузнецкий). Был захвачен поселок и железнодорожная станция, разоружен гарнизон. Восстание подавлено частями, верными А. В. Колчаку, число жертв – до 600 человек, расстрелянных преимущественно на берегу реки Камышенка. Убиты были не только зачинщики и участники восстания, но и те, кто был свидетелем этих событий, в том числе пленные солдаты, да и просто ни в чем не повинные жители Кольчугинского рудника[1024]. Один из участников подавления восстания начальник саперной команды 52-го Сибирского стрелкового полка поручик Смолянников позднее доложил командиру своего полка о том, что за ликвидацию мятежа в Кузнецком уезде начальник гарнизона Кузнецка представил его к очередной награде[1025].
7 апреля 1919 г. белыми войсками занят Воткинск. Сначала на рассвете две роты 16-го Ишимского полка окружили роту красноармейцев в деревне Мишкино в 140 штыков. Среди сдавшихся в плен были немедленно расстреляны 8 красноармейцев-коммунистов и командир роты. После, выйдя на ударные позиции к городу, части белых расставили пулеметы (в т. ч. на колокольне Свято-Преображенской церкви, предварительно вынув его из привезенного за три дня в церковь гроба) и открыли огонь на поражение. Боя практически не было, а в результате беспорядочного бегства противника порядка 300 человек было уничтожено пулеметным огнем на улицах и на льду пруда. Еще масштабнее была трагедия в Паздерах, где красные войска оставили обозы и много красноармейцев, в т. ч. раненых. Позднее после освобождения этого населенного пункта красноармеец А. Алексеев вспоминал: «Когда мы сгруппировали все строевые и нестроевые части и выбили противника, то увидели страшную картину; повсюду на улицах, дворах валялись трупы красноармейцев, расстрелянных или заколотых штыками. Одна женщина со слезами на глазах рассказывала, что у нее на квартире находился наш полевой перевязочный пункт, которым заведовал фельдшер Вяткин. Озверевшие колчаковцы ворвались в дом, схватили его, выволокли на улицу и расстреляли. П