Силуэт, ничем не напоминающий человека, возник перед ним, его черная голова медленно повернулась, но лица на ней не было.
Вокруг нее сверкнул красный ореол... Внезапно и это видение исчезло.
В полном изнеможении Эльрик позволил своей мысли возвратиться в измерение Земли. Губы его не произносили заклинаний, не называли древних рун и имен. В полной тишине он лежал на полу подвального зала и не мог шевельнуться от слабости. Он был убежден, что ничего не вышло.
Внезапно раздался звук... С трудом поднял он голову. В воздухе кружила муха. Самая обычная, ничем не отличающаяся от таких же, но она пролетала точно по линиям рун, начертанных Эльриком.
Потом она села на один рунный знак, на другой. Должно быть, она влетела в окно, подумал Эльрик. Он почувствовал раздражение.
Муха села Эльрику на лоб. Останавливаясь и потирая передние лапки, она поползла по лицу Эльрика. Он вздрогнул от омерзения, но у него не осталось сил даже на то, чтобы смахнуть или прихлопнуть ее. Затем она взлетела и, громко жужжа, стала летать перед самым его носом. И тут он увидел глаза этого насекомого... Это были глаза, которые он видел в том, другом измерении. Постепенно он начал осознавать, что муха эта не была обычной. Присмотревшись, он заметил у нее лицо, с чертами, отдаленно напоминающими человеческие. Муха улыбалась ему.
Хриплым голосом, едва разлепив спекшиеся губы, Эльрик произнес:
— Ариох? — И прекрасный юноша появился на том месте, где только что жужжала муха. И он заговорил прекрасным — мягким и ласковым — голосом. На нем был плащ, который больше всего был похож на жидкий драгоценный камень, который тем не менее не ослеплял Эльрика, потому что из него, казалось, не исходило света. На поясе юноши висел изящный тонкий меч, но на голове не было шлема, лишь круг красного огня. Глаза у него были старыми и очень мудрыми. Но взгляд был холодным и бесконечно злым.
— Эльрик, — больше юноша не произнес ни слова, но и этого оказалось достаточно, чтобы император мог подняться на колени.
Снова прозвучало:
— Эльрик. — На этот раз его переполняла энергия. Теперь, когда он стоял, было видно, что юноша выше его. Он глядел сверху вниз на императора Мельнибона и улыбался так же, как улыбалась муха.
— Ты единственный, кто пригоден для службы Ариоху. Много времени прошло с тех пор, как меня приглашали в это измерение, но теперь, когда я здесь, я помогу тебе, Эльрик. Я стану твоим покровителем. Я буду защищать тебя и дам тебе силу, неисчерпаемую силу.
— Как я должен служить тебе, герцог Ариох? — Эльрик сделал чудовищное усилие, чтобы взять себя в руки, потому что сердце его наполнилось ужасом при словах Ариоха.
— Пока ты можешь служить мне, исполняя собственный замысел.
Позже придет время, когда ты послужишь и моим планам. Сейчас я ничего от тебя не требую, кроме присяги на верность.
Эльрик заколебался.
— Ты должен присягнуть, — рассудительно произнес Ариох, или я не смогу помочь тебе рассчитаться с Ирканом и вернуть Каймориль.
— Я клянусь служить тебе. — Эльрика внезапно переполнил огонь экстатического счастья, он задрожал и упал на колени.
— Тогда могу сказать, что время от времени ты можешь вызывать меня, и я буду приходить, если в этом будет необходимость. Я собираюсь являться в той форме, которую сочту для себя удобной, или безо всякой формы, если мне так захочется. А сейчас можешь задать мне один вопрос.
— Мне нужны ответы на два вопроса.
— На твой первый вопрос я ответить не могу, вернее, не хочу.
Теперь ты должен всегда помнить, что поклялся служить мне.
— Тогда мой вопрос — где Иркан?
— На юге, в стране варваров. С помощью волшебства ему удалось встать во главе земель двух больших наций — Ойн и Иу. Он набирает и готовит солдат, чтобы идти в поход против Мельнибона, потому что знает — твои силы рассеяны на поиски его особы.
— Как ему удалось спрятаться?
— Он не спрятался. Но ему удалось добыть себе Зеркало Памяти. В этом зеркале заключена память миллионов — всех, кто когда-либо смотрел, в него. Любому человеку, пришедшему в Ойн и Иу, или приплывшему в их общую столицу морем, показывают зеркало, и он забывает о том, что должен сообщить тебе о принце Иркане. Это лучший способ скрыть свое местопребывание.
— Хорошо бы разбить это зеркало, — Эльрик нахмурился. — Что тогда произойдет?
Ариох поднял прекрасную руку.
— Я ответил на вопросы, которые, должен признать, являлись частью одного вопроса. Но я отвечать не буду. Может быть, в твоих интересах будет уничтожить это зеркало, но лучше придумай другой способ, чтобы нейтрализовать его, потому что, хочу напомнить тебе, оно содержит память миллионов, и некоторые находятся у него в плену тысячи лет. Сейчас я должен идти. А ты отправляйся в земли Ойн и Иу, до которых от Имрира несколько недель пути. Лучше всего добираться туда на Корабле-Через-Море-И-Сушу. Прощай, Эльрик.
Муха некоторое время жужжала у стены, прежде чем исчезла.
Эльрик выбежал из комнаты, призывая своих генералов.
Эльрик мерил шагами галерею, с которой открывался прекрасный вид на город. Было утро, но солнце скрылось за тяжелыми облаками, которые низко нависли над башнями. Жизнь Имрира продолжалась на лицах так же, как и раньше, разве что солдат было меньше, потому что многие не вернулись домой из бесплодных поисков и долго еще не вернутся.
— Сколько драконов осталось в пещерах?
Дайвим Твар облокотился на парапет галереи и смотрел вниз на улицы. У него было усталое лицо.
— Два. Понадобится много времени, чтобы разбудить их, но и тогда я не уверен, что мы сможем их использовать. А что это за Корабль-Через-Море-И-Сушу, о котором говорил Ариох?
— Я читал о нем в Серебряной Рукописи и других книгах. Это волшебный корабль. На нем плавали мельнибонийские герои до того, как был создан Мельнибон и завоевана империя. Но где он находится и сохранился ли по сию пору, я не знаю.
— Кто может знать об этом? — Дайвим Твар выпрямился и скрестил руки на груди.
— Ариох. Но не захотел отвечать на мой вопрос, — Эльрик пожал плечами.
— А твои друзья, Духи Воды? Разве они не обещали тебе помочь? Уж кто-кто, а они должны знать о кораблях все.
Эльрик нахмурился, и морщины, недавно появившиеся на его лице, стали глубже.
— Да, Страаша может знать. Но мне очень не хочется обращаться к ним за помощью. Духи Стихий не такие могущественные существа, как Повелители Хаоса. Мне не хотелось бы никакого волшебства, если этого можно избежать, Дайвим Твар.
— Но ты — волшебник, Эльрик. Совсем недавно ты доказал, что тебе под силу самые трудные заклинания, с помощью которых можно вызвать Повелителя Хаоса. И ты все еще колеблешься? Ты уже решился на колдовство, чтобы преследовать Иркана. Жребий брошен!
— Ты не можешь понять, какое физическое и умственное напряжение...
— Я могу понять, милорд. Я твой друг и совсем не хочу, чтобы ты чувствовал какую-нибудь боль. Но все же...
— Существует такое препятствие, как физическое здоровье, Дайвим Твар, — напомнил другу Эльрик. — Сколько времени я смогу поддерживать его сверхсильными снадобьями? Да, они дают энергию, но истощают организм. Я могу умереть до того, как найду Каймориль.
— Тогда я умолкаю.
Эльрик сделал шаг и положил белую руку на плечо Дай-вима Твара.
— Но что мне терять, в конце концов?
Нет, ты прав. Я трус, потому что колеблюсь, когда на карту поставлена жизнь Каймориль. Я повторяю свои прежние глупости, которые и послужили причиной нашего нынешнего положения. Да, я это сделаю. Ты пойдешь со мной к океану?
— Пойду. — Дайвим Твар почувствовал, что на его плечи тоже ложится груз ответственности, которую принял на себя Эльрик. Для мельнибонийца это было странное чувство, и Дайвим Твар понял, что оно ему совсем не по душе.
В последний раз Эльрик проезжал по этим местам вместе с Каймориль. Казалось, с тех пор прошли века. Какой он был глупец, считая, что счастье может длиться вечно. Он направлялся к знакомым скалам и морю за ними. Шел легкий дождь. В Мельнибон пришла зима.
Они оставили лошадей наверху и спустились на берег. Над водой, не более чем в пяти корпусах корабля от берега, висел туман. Он был неподвижным, как твердая стена, и Дайвиму Твару показалось, что они попали в какой-то чужой мир, где тонули все звуки, где жили души злобных самоубийц, которым ничего не стоило расправиться с ними. Хруст гальки под их ногами казался неприлично громким.
— Сейчас, — прошептал Эльрик. Казалось, он не замечал тоскливого и мрачного окружения. — Нужно вспомнить руны, которые так легко пришли ко мне, когда я тонул.
Он отошел от Дайвима Твара к берегу, где холодные волны набегали на песок. Потом сел, скрестив ноги. Глаза его стали неподвижными.
Дайвиму Твару показалось, что рослый император стал меньше и превратился в ранимого ребенка. Сердце Дайвима Твара дрогнуло от жалости, но он знал, что им нельзя отказываться от магии, если они хотят быстро найти земли Ойн и Иу.
Эльрик поднял голову — так собака поднимает морду, воя на луну. И когда странные, леденящие душу слова стали срываться с его губ, стало ясно, что даже если Дайвим Твар попробует отговорить его, Эльрик все равно не услышит.
Дайвим Твар и сам был далеко не новичком в Высоком Языке, Как мельнибонийский дворянин, он учил его в детстве. Но слова, которые произносил Эльрик, показались ему совершенно чужими, потому что император произносил заклинание с непривычными ударениями, выпевая их с мелодикой от тяжелого баса до высокого фальцета.
Неприятно было слышать, как такие звуки исходили из горла смертного человека, и теперь Дайвим Твар понял, почему Эльрику так не хотелось использовать свои колдовские способности. Хоть он и был мельнибонийцем, Повелителем Драконьих Пещер, Дайвим Твар сделал несколько шагов назад, к скалам, чтобы наблюдать за Эльриком от туда. Долго длилось это пение. Дождь пошел сильнее, зашуршав по начисто отмытой, блестящей гальке. Еще заметнее звук дождя был у спокойной черной воды. Дайвим Твар поежился и плотнее закутался в плащ.