е, которое следовало преодолеть, чтобы добраться до острова Чаша Звона, который, по слухам, стал настоящей Адовой землей.
Не задерживаясь на берегу, Эльрик направил своего коня к воде и заставил его ступить на мерно волнующуюся, свергающую гладь.
— Эльрик! — Мунглуму вторил подвывающий ветер. — Может, нам следует быть более осторожными?
— Осторожность? Разве она необходима, когда Герцоги Ада ясно понимают, что их бывшие слуги идут бороться с ними?
Мунглум скривил губы. Он не понимал, что Эльрик был в плену своей безумной древней крови. И его почти не успокаивало то, что Сепириту наложил одно из нескольких белых заклинаний, которые имел в своем распоряжении, на оба его меча.
Довольно скоро черный берег Чаши Звона проступил на горизонте. Вокруг этих обрывистых скал море билось с неистовой силой, как если бы нечто противоестественное было введено в его естество. Кроме того, вокруг острова, накрывая его, стояло облако густой необычной мглы, пронизываемое бледными сполохами.
Они вступили в эту тьму. Нихрейнианские кони вонзили копыта в черный берег Чаши Звона — места, находящегося под властью черного духовенства, теократии, которая пыталась превзойти легендарных королей-колдунов блистательной Империи Мельнибона. Эльрик был последним из этих императоров и знал, что тайное искусство Мельнибона было естеством его предков, в отличие от этих людей, которые ввергли себя в услужение нечестивой иерархии, едва ли понимая, на что они идут.
Сепириту заранее указал им направление, и они помчались через измятую, перекрученную землю прямо к столице — Хвамгаарлу, городу Кричащих Статуй. Чаша Звона оказалась островом зеленых обсидиановых гор, которые отбрасывали странные отблески, из-за чего скалы казались живыми.
Вскоре они увидели невысокую стену, прорезающую весь остров от горизонта до горизонта. Это была внешняя, самая далекая стена Хвамгаарла, отстоящая от города на многие и многие мили. Когда они подъехали к запертым воротам, облаченные в темные мантии стражники, певшие какую-то непривычную литургию, окружили их.
Эльрик не хотел терять время на пустяки и скомандовал:
— Конь, вверх!
Нихрейнианский конь взмыл, оставив внизу потрясенных этим фантастическим прыжком солдат. Мунглум последовал примеру друга, его смех разлился, как пение птицы, когда они со свистом перелетали эту странную стену, ее башни и стражников.
Их дальнейший путь был свободен, видно, Ягрин Лерн пока не придумал, чем еще может их задержать.
Но когда до Города Кричащих Статуй оставалось не больше мили, земля под копытами стала корчиться, содрогаться и лопаться со страшным грохотом. Но это их не задержало, прыгающие на десятки ярдов нихрейнианские кони и не заметили этого препятствия.
Внезапно небо и горизонт затянула необъяснимая, тяжелая тьма, воздух содрогнулся, темноту прорезали полосы смоляной, блестящей черноты. Из трещин в земле стали возникать чудовищные фигуры.
Ястребоглавые львы пятнадцати футов длиной припадали брюхом к земле и крались к путешественникам, предвкушая добычу. Их оперенные гривы шуршали при движении. К сильному удивлению Мунглума Эльрик рассмеялся, он даже взглянул на друга с сомнением — уж не помутился ли при виде этих чудовищ разум у знаменитого воина? Но скоро выяснилось, что Эльрик знал эти создания Хаоса, поскольку его предки часто обращались к ним для достижения своих целей еще много веков назад. Очевидно, Ягрин Лерн, открыв их для себя, поспешил использовать новых союзников, не вникая в подробности их истории.
Эльрик с пафосом проговорил древние слова, обращаясь к гигантским птицеподобным монстрам. Они замерли и стали растерянно огладываться вокруг, их агрессивность заметно спала. Оперенные хвосты уже не бились судорожно, а всего лишь нервно подрагивали, когти не процарапывали борозды в жестком грунте, а ушли в мягкие подушечки лап. Эльрик и Мунглум без происшествий проехали мимо них, даже не притрагиваясь к оружию. И только тогда монотонный, но властный голос рявкнул с небес на Высоком Языке Мельнибона:
— Убейте их!
Один ястреболев нерешительно двинулся в погоню за путешественниками, другой, и лишь затем побежали все чудища.
— Быстрее! — скомандовал Эльрик коню, но тот, и не прибавляя маху, легко опережал не очень быстрых кошек.
Эльрик улыбнулся. Глубоко в тайниках его памяти хранились заклинания, которые он постигал еще ребенком. Как и все древние заклинания Мельнибона, они перешли к нему из книг, хотя отец предупредил его, что многие из них потеряли силу. Но теперь понадобилось заклинание — для усмирения ястребоголовых львов, и оно подействовало. Было еще какое-то заклинание, отсылающее их обратно к пределы Хаоса. Сработает ли оно? Он сосредоточился, и необходимые слова пришли:
Макти из Мельнибона создал вас
Из вещества бесформенного буйства.
И если жить хотите, покоритесь,
Или Макти вас приведет к первооснове...
Ястребольвы замялись, Эльрик повторил заклинание, опасаясь, что вспомнил не все, ошибаясь то ли в смысле, то ли в словах.
Мунглум, который гнал своего коня позади, старался не мешать, когда Эльрик произносил заклинания. Внезапно он услышал, как одна из тварей глухо взревела и неуверенными прыжками направилась к трещинам, из которых выползла в этот мир.
Эльрик тоже услышал этот рев и обрадовался — чудовища поняли его угрозу, но были еще связаны предыдущим заклинанием. И все-таки медленно, неохотно, но все они стали уходить в трещины, пока не исчезли совсем.
Эльрик сказал с торжеством:
— Судьба благоволит нам! Ягрин Лерн вряд ли превосходит меня, если это все сюрпризы, которые он смог нам противопоставить! Теперь ясно, что Хаос лишь использует его, и не больше!
— Не искушай судьбу, — предостерег его Мунглум, — Скорее всего, это лишь проба сил по сравнению с тем, что нам еще предстоит.
Эльрик бросил веселый взгляд на друга и кивнул. Но думать о следующей задаче он не хотел.
Теперь они приблизились к главным стенам Хвамгаарла. Между огромными контрфорсами этого сооружения они увидели блестящие статуи — мужчин и женщин, которых Ягрин Лерн и его предки превратили в камень, но сохранили им жизнь, способность разговаривать и кричать. Статуи кричали почти все время, их голоса неразборчивым гомоном висели над городом, призывая проклятья на своих мучителей.
Этот звук даже Эльрику, который знал в чем дело, показался невыносимым. Внезапно в этот визг, плач и стон врезался другой, механический звук — стальная решетка главных ворот Хвамгаарла приподнялась, и из-под нее на равнину хлынул поток хорошо вооруженных людей.
— Очевидно, колдовская мощь Ягрина Лерна истощилась, и Герцоги Ада пренебрегают его союзом для борьбы с парой простых смертных! — сказал Эльрик, сжав рукоять черного меча.
Мунглум промолчал. Он извлек оба своих заговоренных меча теперь, когда им предстояло нечто знакомое, его страх испарился.
С тихой песней Буреносец вылетел из ножен и застыл в руке Эльрика, приготовившись выпить новые души и укрепиться темной украденной силой. Эльрик обрадовался этой страсти клинка. Он закричал передовым солдатам:
— Смотрите, шакалы, на меч! Откованный Хаосом уничтожит Хаос! Он выпьет ваши души, искромсает тела! Мы идем к вам!
Он не стал ждать, пока Мунглум последует за ним, пришпорил нихрейнианского коня и принялся рубить всех, до кого мог дотянуться, с неожиданным наслаждением.
Теперь, когда он был единым целым с дьявольским клинком, голод убийства пронзил его, радость похитителя душ, которые он вливал новой жизненной силой в свои вены, кружила ему голову. Хотя добрая сотня воинов преграждала ему путь к воротам, они даже не заставили его осадить коня. Он прорубил себе кровавую дорогу через них. Мунглум, пустив в ход оба меча, был почти равен Эльрику, убивая тех, кто выступил против них.
Ужас, который они сейчас внушали, заставил даже отборных солдат дрогнуть. А потом они стали разбегаться, стремясь спастись от этого воющего рунного меча, который сиял таким невероятным, бриллиантовым, черным блеском, что превосходил саму тьму.
Хохоча во все горло, Эльрик испытывал ту же радость, которую испытывали его предки много тысячелетий назад, поставив мир на колени перед сияющей империей.
Хаос, несомненно, боролся с Хаосом, но Хаос старый, более наполненный жизнью, явился уничтожить извращенность, которая позволила новым слугам Ада вообразить себя равными в мощи с Повелителями Драконов Мельнибона.
С триумфом, преследуя разбегающихся врагов, Эльрик проскакал под воротами и въехал в Город Кричащих Статуй.
— Куда теперь? — спросил Мунглум. Он не отставал.
— В храм-дворец Теократа. Там Ариох и его друзья, без сомнения, ждут нас!
Они скакали по гулким пустым улицам гордого и ужасного города с таким видом, как если бы целая армия была у них за плечами. Темные здания возвышались над ними, но ни одно лицо не выглянуло украдкой из окон. Чаша Звона собиралась повелевать миром и была способна на это, но на этот раз жители были полностью деморализованы двумя людьми, которые ворвались в их город, подобно буре.
Они остановились, достигнув широкой площади, увидев гробницу, висящую в ее центре на высоких колоннах. За ними находился дворец Ягрина Лерна, все башни которого были зловеще безжизненны. Даже статуи здесь не кричали. Копыта коней опускались на мостовую совершенно бесшумно, когла Эльрик и Мунглум достигли гробницы. Окровавленный меч в руке Эльрика прошелестел в воздухе и ударил по цепям самого святого сооружения этого нечистивого места. Волшебный клинок врезался в кованый металл и рассек звенья.
Грохот, раздавшийся, когда гробница упала и разбилась, был в тысячи раз усилен тишиной. Эхо прокатилось по Хвамгаарлу, и каждый его обитатель понял, что это значит.
— Я вызываю тебя, Ягрин Лерн! — закричал Эльрик так, что и эти слова были услышаны всеми. — Я пришел взыскать с тебя долг! Выходи! — Он замолчал, он не знал, будет ли принят этот вызов. — И веди Герцогов Ада с собой...