ом же.
— Я понял. Если у меня будет Щит, все может измениться к лучшему для нас.
— Я не могу обещать успех. Я всего лишь слуга Судьбы и не могу действовать без санкции своего повелителя. Возможно, он хочет видеть мир, захваченный Хаосом, прежде чем начнется новый цикл. Изменения произойдут, но будет ли новый мир под управлением Хаоса или Закона, — это в твоих руках, Эльрик!
— Как я могу найти этот Щит?
— По восьми стреловидным знакам Хаоса, по радиусам, исходящим из его центра. Это тяжелый круглый Щит, похожий на гигантскую пряжку, но с жизненной энергией, подобной той, что дает тебе рунный меч. У тебя хватит сил носить его. Но сначала ты должен отбить его у Мордаги. И помни, он знал пророчество прежде, чем друзья-боги отправили его в изгнание.
— И ты тоже знаешь пророчество?
— Да. На вашем языке оно имеет сверхсложную структуру:
Гордость Мордага — погибель его.
И он должен оставить мир,
Как человек, пораженный в бою,
С четверкой людей Судьбы.
— Четыре человека? Кто же еще?
— Это ты узнаешь, когда придет время увидеть Щит Хаоса. Но ты не сказал мне, что будешь делать? Отправишься к Пурпурным Городам или же поедешь искать Щит?
— Я хотел бы отправиться на поиски этой штуки, но не могу. Без меня люди не будут драться так сплоченно, как со мной.
— Тебя разобьют.
— Посмотрим, Сепириту.
— Хорошо, Эльрик. Поскольку судьба теперь в твоих руках, я должен позволить тебе принять решение самостоятельно. Сепириту улыбнулся.
— Судьба любезна, — иронически прокомментировал Эльрик. Он встал из своего кресла. — Я отправлюсь в путь, не будем терять время.
С мол очно-белыми волосами, струящимися по его плечам, и красными глазами, сверкающими, как огонь, Эльрик гнал своего жеребца через холодную злую ночь, через земли, разоренные ордами Ягрина Лерна его атаками, означающими не только смерть, но и порабощение человеческих душ Хаосом.
Знамена дюжины Западных и Южных монархий развевались позади королевского штандарта Ягрина Лерна, так как короли этих завоеванных земель примкнули к нему и передали своих подданных под его начало. Жены и дети многих ноблей этих королевств, не согласных на подобное предательство, умерли, замученные на окровавленных алтарях Чаши Звона, где священники приносили человеческие жертвы Богам Хаоса, стремясь заручиться их поддержкой. И Боги Хаоса оказывали им эту поддержку.
Везде, где побывал Ягрин Лерн, проявлялось искажающее влияние Хаоса. Изнемогая от мук, природа становилась такой, какой не должна была становиться. Воздух, Огонь, Вода и Земля — все стало неустойчивым. И не было никого, кто имел бы достаточно сил, чтобы остановить эти преступления. Никого, кроме Эльрика.
Эльрик постарался как можно быстрее достичь Острова Пурпурных Городов. Всего за два дня его жалкий, потрепанный в предыдущих стычках флот достиг порта Ухайо, располагавшегося на самом кончике наименьшего из трех Вилмирианских полуостровов, где Эльрик нанял корабль до Острова
Пурпурных Городов. Здесь он пересел на коня и уже верхом направился к древней крепости Ма-ха-кил-агра, которая выдерживала все осады, затеваемые против нее когда-либо.
Он с уважением смотрел на самую неприступную на земле крепость, еще свободную от Хаоса. Ее название на древнем языке было известно всем в этом столетии жителям Молодых Королевств. Но только Эльрик знал, как оно переводится: Ма-ха-кил-агра-Форт Вечера.
Когда он вьехал в крепостной двор, Мунглум, человек с Востока, выбежал навстречу ему из сторожевой башни.
— Эльрик, мы ждали твоего прибытия! Здесь растет страх перед противником. Мы посылали шпионов, чтобы оценить флот Ягрина Лерна. Из четырех вернулся только один, но...
— Что?
— Увидишь сам. Он переделан, Эльрик.
— Переделан? Переделан! Где он? Ведите его ко мне. Эльрик кивнул остальным офицерам, которые вышли встретить его, и последовал за Мунглумом в башню. Они пошли по каменным коридорам крепости, освещенным редкими факелами. Доведя друга до окованной железом двери с тяжелым засовом, Мунглум остановился, запустив пятерню в густые рыжие волосы.
— Он здесь. Иди к нему сам, я не могу видеть его!
— Хорошо. — Эльрик открыл дверь, пытаясь представить себе, что могло испугать Мунглума. Вначале он никого не увидел, поэтому сел за широкий стол, который стоял посередине зала, и стал ждать.
Внезапно в темном углу зала кто-то зашевелился. И в небольшое пятно света, которое отбрасывали факелы у двери, вступил человек. Нет, это был уже не человек. Эльрика охватила глубокая жалость к существу, некогда бывшему человеком. Ужаса, подобно Мунглуму, он не испытал, так как в своих колдовских скитаниях он видел и более отвратительные и странные создания. Разведчик выглядел, как если бы правая сторона его тела размягчилась, потекла, а затем внезапно застыла. Часть головы, плечо, рука, торс, нога были покрыты натеками плоти, подобными крысиным хвостам и пузырям.
Шпион сделал жест здоровой рукой, наросты задергались, за ними в унисон пришло в движение все тело. Эльрик спросил его приветливо:
— Что за магия так сильно преобразила тебя?
— Я побывал в королевстве Хаоса, сэр. И это изуродовало меня. Его границы расширились, а я не знал этого и оказался в его пределах, прежде чем понял, что случилось.
Он подался вперед, его дрожащий голос срывался:
— Среди основной массы флота Ягрина Лерна есть громадные отряды боевых кораблей вторжения, транспорты, корабли, вооруженные громадными катапультами, брандеры, корабли королей Юга, прибывших с выражением преданности Ягрину Лерну. А распоряжается этой морской ордой только он сам. Когда этот флот плывет куда-либо, он расширяет границы Хаоса, хотя эта граница переносится чуть медленнее, чем продвигается флот. Но она не останавливается ни днем, ни ночью и догоняет эту морскую армаду. Когда он доберется сюда, Хаос появится и здесь. Я видел корабли, сэр, которые не могли быть созданы на Земле, — они размером с замок, и каждый из них переливается всеми цветами радуги.
— Итак, он привлек гораздо больше сверхъестественных союзников под свои знамена, чем раньше, — подумал Эльрик вслух. — Ты описал корабли Ада, о которых меня предупредил Сепириту.
— О да. Даже если мы разобьем их настоящие корабли, мы не сможем остановить эти корабли Хаоса. Когда они плывут, вокруг них бурлит субстанция Хаоса, который сделал со мной то, что ты видишь. Она изменяет и постоянно меняется. Кроме того, я знаю, Ягрин Лерн и его человеческие союзники не страдают так, как пострадал я. Когда изменения стали происходить с моим телом, я поспешил в Мельнибон, на Остров Драконов, который, как говорят, является единственно безопасной страной во всех водах мира. Мое тело зажило там быстро, и мне повезло найти корабль, который доставил меня сюда.
— Ты был смел, — глухо сказал Эльрик. — И тебя вознаградят, я распоряжусь.
— Мне нужно только одно вознаграждение, повелитель.
— Какое же?
— Смерть. Я не могу больше жить в этом теле и с ужасом, запечатлевшимся в моей памяти.
— Я подумаю, как можно тебя вылечить, — пообещал Эльрик и распрощался со шпионом.
Мунглум ждал его за дверями.
— Это очень плохо для нас, Эльрик, — тихо сказал он. Эльрик вздохнул.
— Наверное, сначала я должен был добыть Щит Хаоса.
— Что это?
Эльрик передал другу рассказ Сепириту.
— Мы должны иметь такую защиту, — согласился Мунглум. — Но сейчас о главном, о завтрашнем плавании. Мои капитаны ждут тебя в комнате для совещания.
— Я встречусь с ними через некоторое время, — сказал Эльрик. — Сначала я хотел бы уединиться в твоей комнате и подумать. Скажи им, что я скоро буду.
Оказавшись в покоях Мунглума, Эльрик запер дверь и стал обдумывать рассказ деформированного человека. Он знал, что без сверхъестественной поддержки обычный флот, как бы велик он ни был, или какие бы смелые командиры ни повели его в сражение, не выстоит против Ягрина Лерна. Тем более, что союзный флот, собранный свободными странами, был относительно невелик. И у него не было сверхъестественных союзников. Вот если бы у них был Щит Хаоса...
Но сейчас уже было поздно изменять решение. Если он отправится за Щитом, то не успеет вернуться к битве. Эльрик отстегнул свой меч и бросил его на кровать, застеленную шелком и бархатом. Внезапно он вспомнил прежние времена и понял, что все то, что казалось ему таким серьезным и важным, было всего лишь веселой игрой по сравнению с тяжестью, которая теперь наполняла его душу. Он чувствовал себя усталым, но не хотел взбадриваться энергией Буреносца. Его охватил острый приступ вины, возникшей еще тогда, когда он впервые понял, что на лице отца, склонившегося над ним, нет любви, а есть лишь разочарование, вызванное бессилием, — бесцветный альбинос, который жизнеспособен лишь с помощью наркотиков или колдовства.
Эльрик вздохнул и, подойдя к окну, взглянул поверх низких холмов на море. Он заговорил вслух, возможно, подсознательно надеясь, что звук слов поможет сбросить напряжение.
— Я встретил Мертвого Бога, — сказал он, — который говорил, что и боги, и люди — лишь марионетки перед началом истинной истории Земли. Затем Сепириту сказал, что я должен выступить против Хаоса и разрушить известный мне мир, иначе история никогда не начнется и великая цель Судьбы не будет достигнута. Поэтому я — тот, кто должен следовать своей Судьбе. Я не должен думать о покое, должен лишь бороться с богами и людьми, должен нести смерть своей эпохе, чтобы в каком-то далеком веке люди, ничего не знающие о магии или Лордах Высших Миров, смогли жить в мире, куда силам Хаоса не будет пути, где Истина будет существовать, как реальность, а не как философская гипотеза.
Он прикрыл красные глаза пальцами.
— Так Судьба формирует мир Закона. Она дала мне меч, который жаждет убивать врагов и даже друзей, выпивать их души, чтобы насытить его силой, в которой он нуждается. Эта сила связывает меня со злом, с Хаосом, но при этом не делает меня бесчувственным болваном, которым легко играть, а потом принести в жертву. Нет, она делает меня Эльриком из Мельнибона и сообщает мне величайшую тайну...