Сквозь сгустки удивительных красок, тихо, даже не грохоча оружием, пробирался Эльрик по адскому кораблю, и его молочно-белые волосы плыли за ним, контрастируя с перекрученными волокнами тьмы, струящимися вокруг него.
Когда он уже ступил на верхнюю палубу, то вдруг почувствовал легкое прикосновение к плечу. С бешено колотящимся сердцем он обернулся и увидел, что одно кроваво-красное щупальце Найрая нащупало его. Он отпрянул, прикрывшись Щитом. Щупальце, скользнув, коснулось Щита и, дернувшись, свернулось.
Оттуда, где громоздился главный нерв Лорда Хаоса, раздался омерзительный визг.
— Что это? Что это такое?!
Эльрик был счастлив, увидев, какой эффект оказывает его Щит.
— Я — Эльрик из Мельнибона, Последний Император Светлой Империи, пришел за твоей жизнью, Лорд Ада!
Еще одно щупальце метнулось к нему, пытаясь свернуться вокруг Щита и выхватить его. Эльрик отсек его и увидел, как оно полетело по доскам палубы, корчась в пароксизме боли.
Внезапно он встретился взглядом с Ягрином Лерном, и глаза Теократа расширились. Он был закован в свой алый панцирь, на его левой руке висел небольшой круглый щит, правой он сжимал палаш. Как ни был испуган завоеватель всего мира, он уже готовился к поединку, выбирая наиболее удобное положение для схватки с Эльриком.
— Ты опоздал, Теократ, — угрюмо ухмыльнулся Эльрик. — Я уже здесь.
— Ты дурак, Эльрик! В любом случае ты подохнешь — это моя территория!
Это могло оказаться правдой, но Эльрик не дрогнул.
— Посмотрим, — сказал Эльрик и поднял Щит.
Осторожно, чтобы не попасть в какую-нибудь непонятную ловушку, он пошел к Лорду Хаоса.
— Ты — убийца моих сородичей, — сказал Найрай низким, красивым голосом. — Ты загнал Герцогов Ада в их измерение, и теперь они не могут добраться до Земли. Ты должен заплатить за это.
Одно из щупалец приблизилось к нему, попыталось проскользнуть над Щитом и вцепиться в горло. Эльрик чуть отодвинулся назад и блокировал эти попытки своим Щитом. Затем весь комок щупалец, расплетаясь, стал надвигаться на него, все они избегали Щита. Он еще подался назад, с трудом уклоняясь от их выпадов, отсекая мечом те, что были ближе остальных.
Вдруг в его памяти всплыла последняя фраза Сепириту:
— Разбей кристалл на его макушке. В нем его жизнь и душа.
И тогда Эльрик увидел голубой кристалл, который действительно торчал над одним из многочисленных глаз На-йрая.
Он прыгнул вперед, оказавшись в клубке щупалец, ухудшая свою позицию. Как только он это сделал, в голове твари разверзлась громадная пасть, щупальца обхватили его сзади, потянули вперед. Он коснулся своим Щитом колышащегося осклизлого брюха и с удовлетворением увидел, как красное тело вспучилось желтой, желеобразной массой. Брызнула кровь, Лорд Хаоса издал вопль боли и ярости.
Быстро обрубив жгучие змеи щупалец, обхвативших его сзади, он стал пробираться по скользкой коже Лорда Хаоса вперед. Каждое прикосновение Щита к этой красной коже заставляло вздрагивать всю массу этой отвратительной плоти. Эльрик шел вперед, вколачивая свои ступни в тело бога, как в рыхлый, слежавшийся сугроб. Наконец он оказался напротив светящегося кристалла. На мгновение он замер, затем, размахнувшись, ударил по нему Буреносцем.
Монстр задергался в конвульсиях, затем издал чудовищный рев, и Эльрик почувствовал, как Буреносец вытягивает душу Лорда Преисподней и напитывает Эльрика жизненной энергией. Энергии было много, намного больше, чем даже в бузиновых воинах. Эльрика отбросило назад.
Он не удержался на скользкой палубе и, пролетев около сотни футов, упал на нижний ярус палубы. Он рухнул на доски с оглушительным грохотом, но огромное количество энергии, впитанной им, погасило удар, он поднялся на ноги, даже не чувствуя боли. Сверху из-за ограждения верхней палубы на него смотрел Ягрин Лерн.
Лицо Теократа было искажено яростью, но в нем было и что-то, похожее на торжество.
— Ты найдешь прекрасный подарок в моей каюте, Эльрик!
Эльрик сделал движение к лестнице, намереваясь догнать и убить короля Чаши Звона, но неожиданно для себя повернулся и бросился к каюте. Из-за двери раздался женский плач.
— Зарозиния! — закричал он.
Ударом ноги он распахнул дверь и вбежал в полутьму каюты. И тогда он увидел ее.
Ее прекрасное тело подверглось невероятному превращению, теперь оно было телом гигантского белого червя. Осталась только ее голова, такая же красивая, как прежде.
Потрясенный, он чуть не выронил Щит.
— Это сделал Ягрин Лерн?
— Он и его союзники, — кивнула голова.
Испытывая тошноту, Эльрик отвел взгляд. Он не мог смотреть на нее.
— Еще один счет должен быть оплачен, — пробормотал он. И видят боги, этот счет перевешивает все остальные!
Червеобразное тело сократилось и стало наползать на его меч.
— Нет! — закричал он.
— Да! — сказала голова на белом кольцеобразном теле. Возьми мою душу, возьми ее себе, мой милый! Возьми все, чем была я, и тогда мы будем вместе!
Меч дрожал в его руке, Эльрик чувствовал, что едва может стоять на ногах. Никогда прежде он не испытывал такого состояния. А затем черный клинок Буреносца погрузился в нежную плоть, и... Теплая, ласковая волна, почти лишенная энергии и силы, зато струящаяся светом и юностью, проникала в его душу. И он впитывал ее полностью.
— Зарозиния! — закричал он, покрыв этим призывом все ужасные звуки лагеря Хаоса. — Зарозиния! — Слезы хлынули из его глаз. — Любовь моя, жена моя...
Так она умерла. И их души смешались так же, как задолго до этого было и с его первой любовью, Каймориль. Он не стал смотреть на то, что осталось от его жены, не посмотрел даже на ее мертвое, прекрасное лицо, он просто медленно вышел из каюты...
Теперь палуба адского корабля, едва заметно качаясь, начала исчезать, растекаясь в пустоте. Он вспомнил о Ягрине Лерне, но не стал его преследовать. Скорее всего, он был уже далеко, к тому же, как ни много Эльрик за последнее время получил энергии от убитых им демонов, он не мог с ним драться.
Меч и Щит послужили ему на обратном пути. Он сошел с корабля на дрожащую землю и побрел к своему нихрейнианскому скакуну.
Слезы еще струились по его щекам, когда он помчался, удаляясь от кораблей Ада. Тес громким треском стали разваливаться у него за спиной. Наконец-то перестала существовать эта угроза миру. Теперь осталось разделаться только с ордой, хотя и это было не так-то просто.
В полном молчании он соединился со своими друзьями, и направил бег их коней к Мельнибону, Острову своих предков, последнему оплоту против Хаоса. Он уводил их, чтобы готовиться к решительной битве, которая должна была, по предсказанию, завершить его путь.
Пока они мчались, пока длился бег их чудесных коней, он все время слышал юный, нежный голос Зарозинии, шепчущий ему слова любви. И беззвучные рыдания сотрясали его душу, а слезы струились по лицу под гневный грохот копыт, несущих новую судьбу этому миру.
Книга четвертаяВОЗВРАЩЕНИЕ БЕЛЫХ ЛОРДОВ
Сознание Человека свободно для покорения надменных глубин космической бесконечности, и для скитания по тайным лабиринтам мозга, где прошлое и будущее смешиваются воедино... И Вселенная, и личность скованы, сцеплены, одно отражается в другом, и одно соприкасается с другим...
Город Мечты не дремал более в великолепии. Обломки башен грудились подобно почерневшей скорлупе, куски каменной кладки громоздились, иззубренные и черные, на фоне угрюмого неба. Однажды мщение Эльрика пустило огонь по городу, а дождь залил огонь.
Языки облаков, подобных черному дыму, набегали на солнце, то вспыхивающее, то угасающее, так что шумные и испещренные красными пятнами воды позади Имрира затем-йялись, успокаивались, как бы завороженные черным страхом, плывущим сквозь их зловещие водовороты.
На обломках рухнувших стен стоял человек и глядел на волны. Высокий, широкоплечий, с узкими бедрами, с бровями вразлет, с плотно прижатыми к голове ушами без мочек, с высокими скулами и малиновыми плотными губами на мертвенно-бледном аскетическом лице. Он был одет в черный стеганый колет и тяжелый плащ, и то и другое густого, мрачного оттенка, контрастирующего с почти бесцветной кожей альбиноса. Ветер, теплый, порывистый, играл с его плащом, захватывая, сворачивая и разворачивая полы. На порывах он весело гудел в брешах и зубцах разбитых башен.
Эльрик слушал его завывания, и его память наполнялась сладкими, грустными мелодиями древнего Мельнибона. Но он вспомнил и другую музыку его предков, когда, подвергая утонченным пыткам рабов, они подбирали их безумные крики, создавая жуткие симфонии.
На мгновение ему захотелось, чтобы он никогда не сомневался в законах жизни Мельнибона, захотелось принять их без вопросов и таким образом отбросить раздвоенность своего сознания. Но все это было в прошлом, как в прошлом остался прежний Мельнибон. Он горько улыбнулся.
Позади него послышался стук падающих камешков. Кто-то шел к нему. Это был маленький рыжий человечек с широким ртом и глазами, всегда ясными и веселыми.
— Ты опять глядишь на восток, Эльрик, — проворчал Мунглум. — Эта привычка кажется мне уже неизлечимой.
Эльрик положил руку с длинными тонкими пальцами на плечо Мунглума.
— Куда же еще смотреть, друг, если весь мир оказался под пятой Хаоса? Или ты прикажешь смотреть в будущее? С улыбкой и надеждой, что старый мир уцелеет, и у моих ног будут играть дети? — он слабо засмеялся. Но это был не тот смех, который хотел бы услышать Мунглум.
— Сепириту обещал помощь Белых Лордов. Она должна прийти. Мы непременно дождемся ее.
Мунглум искоса глянул на сияющее солнце, а затем, как ни в чем не бывало, уставился под ноги на глыбу; на которой стоял. Эльрик помолчал немного, ожидая, пока стихнет порыв ветра, затем сказал:
— Все в руке судьбы, мы же бессильны что-либо предпринять. Я молюсь, чтобы люди, которые унаследуют наш мир, могли действовать по собственной воле.