– А собаки на том участке не видели?
– Нет.
– Вы сегодня приехали к восьми часам? Настя перестала ожесточенно тереть мраморную крышку и уставилась на Кирилла с любопытством.
– А почему ты про все это спрашиваешь?
– Про собаку из-за будки. Почему будка есть, а собаки нет? – Это было вранье. Он точно знал, что собака есть, и хотел понять, не видел ли ее кто-то еще. – А про время потому, что я в семь часов вставал, и входная дверь была открыта. Я думал, что это Муся, а она только к восьми приехала.
Настя вытаращила зеленые глазищи и уже открыла было рот, чтобы объявить, что ни в какие семь часов Кирилл Костромин не вставал, но взглянула на него, и рот послушно захлопнулся.
– Не знаю, – заволновалась Муся, – когда я пришла, все было закрыто. Я дверь отпирала, это я точно помню. Правда, на террасе уже была Нина Павловна, но она с другого крыльца выходила.
– А в саду никого не было?
– Нет. Не было. Я не заметила.
– Настя! – закричал из-за закрытой двери голос Сергея. – Настена!!
– Да! – неожиданно громко завопила в ответ Настя, и Кирилл вздрогнул. – Я здесь!
Она подбежала к двери, распахнула ее и закричала еще громче:
– Сереж, я здесь! Что случилось?
– Спустись!
– Зачем?!
– Черт побери, – сказал Кирилл себе под нос, – как в лесу.
– Надо!
– Наверное, там наши мамы на кухне что-то… – Настя обвела взглядом кабинет и остановилась на Мусе:
– Мусенька, я прошу тебя, подожди меня.
– Я все сама закончу, – сказала Муся, улыбаясь, – иди, что за глупости?
– Я с тобой, – заявил Кирилл и положил альбом в стопку, – ты одна с ними не справишься.
– Справлюсь. Ты лучше в гамаке с книжечкой посиди.
– Я с тобой, – повторил Кирилл с нажимом. – Муся, мы пошли.
Они вышли в коридор, продолжая препираться. Муся смотрела им вслед, потом перевела взгляд на зеркало, висящее над каминной полкой, и улыбка медленно сползла с ее лица.
Нина Павловна и Юлия Витальевна действительно ссорились. Обстановка была предгрозовой, и дело явно подвигалось к шторму.
– Если тебе лень чистить картошку, – говорила Нина Павловна, орудуя длинным плоским ножом, – давай я почищу. Мы не свиньи и нечищеную картошку есть не будем.
– Дело не в том, что мне лень, Нина, – отвечала Юлия Витальевна преувеличенно спокойно, – просто на такую ораву мы будем чистить картошку полдня.
– Ничего, – Нина Павловна с мстительным стуком бросила нож, подхватила противень с пирогами и сунула его в духовку. Когда она выпрямилась, лицо у нее было красным от негодования и жара. – Я быстро управлюсь.
В углу обнаружился Настин отец, который усердно тер что-то на блестящей металлической терке.
– Нина, – сказал он успокаивающе и перестал тереть, – не надо ничего чистить. Юля делает очень вкусную картошку. В плите.
– Плита все равно занята, – объявила тетя Нина, – а ты не вмешивайся. Это наше дело. Трешь свой лимон и три себе.
– Если обязательно чистить, – продолжил Настин отец как ни в чем не бывало, – лучше молодежь попросить. Света с утра скучает, а Сережа опять в книжки уткнулся. Пусть хоть в отпуске…
– Ты за моими детьми не смотри, – огрызнулась тетя Нина, – ты лучше свою дочь контролируй!
– Что ее контролировать! – отчеканила Юлия Витальевна. – Она уже все полы перемыла, какие-то вещи разобрала…
– А ее ухажер опять поцапался с тетей, – перебила Нина Павловна. – Дима, хоть ты ему скажи, что так нельзя себя вести в чужом доме!
– Я больше не буду, – пообещал Кирилл в дверях, и все трое уставились на него с изумлением.
– Тетя Нина, – затараторила Настя, – картошку чистить не нужно, мы ее запечем в масле, и дело с концом. Это же молодая картошка, зачем ее чистить! Мам, мы в кабинете почти все разобрали.
– Опять небось все выбросила, – проворчал Дмитрий Павлович. Он тер на своей терке лимон, мутный сок капал в широкую тарелку так смачно и кисло, что Кирилл сглотнул. – Юль, ты бы посмотрела, что она там наделала. Все на помойку отнесла или только частично?
– Пап, не бухти, – попросила Настя, – я жить, как вы, не могу, меня барахло во всех углах раздражает.
– Ну конечно. Тебя раздражает барахло. Очень богатая – старое барахло выбросить, новое купить.
– Пап, я нашла твою фотографию. Где тебя в пионеры принимают. Ты там толстый такой.
– Я не толстый, – возразил Дмитрий Павлович, – я упитанный.
– Ты у нас всю жизнь упитанный, – согласилась Юлия Витальевна.
– Не всю, – обиделся Дмитрий Павлович, – после армии я был очень стройный.
– Аполлон, – подтвердила тетя Нина, – от девчонок отбою не было.
– Юля, что делать с лимоном?
– Ничего. Оставь. Я засыплю сахаром.
– Будет лимонный пирог, – ни с того ни с сего громко объявил Дмитрий Павлович. – Так. Я пошел в гараж. Настя, потом поможешь мне прокачать тормоза. Я тебя тогда позову.
– Вы бы ту машину отдали Насте, – приказала тетя Нина, – у нее не машина, а фоб на колесах. Юля, почему вы не хотите отдать мамину “Волгу” Насте?
– Потому что я не стану на ней ездить, – отрезала Настя, – у нас хлеб есть?
– Нет. Сережка сходит. Или Владик съездит на своем велосипеде. Юля, Настина машина никуда не годится, а “Волга” еще вполне ничего.
– Я же не могу ее заставить!
– Можешь! Ты мать!
– Кажется, – пробормотал Кирилл, – мы когда-то это уже обсуждали.
– Можно еще разок обсудить, от нас не убудет. Кстати, тетя Александра утверждает, что вы хотели что-то украсть в ее комнате.
– Украсть? – поразился Кирилл.
– Украсть, – подтвердила Нина Павловна с удовольствием.
– Зачем тебя туда понесло? – спросил Настин отец, неожиданно переходя на “ты”. – Что ты у нее в комнате забыл?
– Я ошибся дверью, – сказал Кирилл тоном раскаявшегося хулигана и двоечника, – я искал Настю и ошибся дверью.
– С тетей Александрой надо быть поаккуратней, – сказал Дмитрий Павлович, – она у нас…
– Человек сложный, – закончил за него Кирилл, – ее надо палкой вокруг дома гонять, а не осторожничать.
На него накинулись все сразу – Настя, ее родители и тетя Нина:
– Кирилл, так нельзя! – Что это вы взялись ее воспитывать!..
– Ты бы лучше от нее подальше!
– Вы нам только проблемы создаете!
– Давайте я вам лучше прокачаю тормоза! – крикнул Кирилл в общем шуме, и все моментально смолкло.
– Пошли, – согласился Настин отец, – или лучше ты приходи минут через десять, а я пошел.
– Обед минут через сорок, – в спину ему сказала Юлия Витальевна.
– Хорошо, если часа через два, – поправила ее Нина Павловна. – Настя, найди Сергея и отправь его за хлебом. Или Владика. А Светлана пусть накрывает на стол. Кстати, где наша Муся? Она-то почему ничем не занимается?
– Она убирается в кабинете, тетя Нина. Сейчас закончит и придет.
Кирилл неслышно вышел из кухни. Ему нужно было быстро проверить предположение, которое пришло ему в голову, пока любящие родственники тихо беседовали о предстоящем семейном обеде.
Он быстро пошел по коридору, слушая, как Настя зовет Сергея, чтобы послать за хлебом, а тот отвечает, что ему не дают почитать и пусть за хлебом сходит Владик.
Владика нет, он уехал кататься на велосипеде. Тогда Света. Она тоже не может, потому что уже два часа принимает ванну, а потом еще будет укладывать волосы. Дядя Дима чинит машину, Кирилл ему помогает, а Соня возле матери, которая чуть не отправилась в мир иной.
Муся с пылесосом в руке попалась ему навстречу и бегло улыбнулась, прислушиваясь к препирательствам Сергея и Насти.
– Я могу сходить! – заговорила она уже в конце коридора.
Не семья, а черт знает что.
Усмехнувшись, Кирилл вошел в кабинет, где от чистоты легко дышалось, и ветер с залива раздувал занавески, и, присев на корточки, вытащил из книжного шкафа увесистый альбом. Некоторое время он смотрел его, потом захлопнул и сунул на место.
Все стало еще непонятней, чем было, и он не мог придумать никакого более или менее подходящего объяснения.
Он вдруг сильно забеспокоился, и в затылке стал потихоньку скапливаться тяжелый горячий свинец.
Он не знал, что делать дальше, и это было самое скверное.
* * *
Кирилл сидел в машине и по команде Настиного отца из ямы давил и отпускал тугую педаль, когда неожиданно затрезвонил мобильный, о котором Кирилл совсем позабыл.
Звонил его зам, чтобы поинтересоваться, как он проводит время в Дублине, и сообщить о том, что в питерском филиале все вроде бы налаживается.
– Какая у вас погода? – спросил зам бодро. – У нас все время тридцать градусов!
– И у нас, – неосмотрительно согласился Кирилл.
Зам помолчал – все в офисе знали, что в Дублине семнадцать и дождь, поскольку в отсутствие начальства не вылезали из Интернета, где посмотреть погоду было проще простого.
– Как вам отдыхается?
– Хорошо, спасибо. Игорь Борисович, вы маркетинговый отдел контролируете?
– Пока все в порядке.
– Что в порядке? – спросил Кирилл, раздражаясь. – Даже когда я был на месте, там никакого порядка не было! Они должны были найти все стенды и проконтролировать типографию. Это сделано?
– По-моему, да…
– По-вашему или да?
– Нажимай! – закричал из ямы Настин отец, и Кирилл послушно нажал на педаль.
Интересно, в яме слышно, о чем он разговаривает, или нет?
Зам начал что-то путано объяснять про типографию, про компьютеры, которые вчера целый день висели, про короткий день в субботу и еще про то, что начальник маркетингового отдела все должен сам знать.
– Хорошо, – подытожил Кирилл, – давайте так. Вы спросите у начальника отдела маркетинга, который все знает, а я спрошу у вас. Завтра перезвоните, пожалуйста.
Он всегда старался быть вежливым с подчиненными. Он знал совершенно точно – начальничья вежливость, особенно в определенные моменты, пугает и устрашает подчиненных куда сильнее, чем самая грубая ругань.
– Отпускай! – раздалось из ямы, и Кирилл снял ногу с педали.