Значит, собака все-таки есть.
Где-то поблизости есть собака, которую никто не видел.
Кирилл аккуратно вернул вещи на место, выбрался в коридор и нос к носу столкнулся с Настей, которая несла поднос и, увидев его, чуть не упала.
Он перехватил поднос и быстро зажал ей рот рукой.
– Ты что? – спросила она с возмущением, оторвав его руку. – Ты теперь решил обокрасть Соню? Он приложил палец к губам.
– Отвези меня в Питер, – быстро сказал он, – давай придумаем предлог, и ты меня отвезешь. Какой сегодня день? Понедельник?
– Понедельник, – согласилась она, тараща глаза.
– Отвезешь?
– Насовсем? – спросила она и забрала у него поднос.
– Ты ненормальная. – Он все-таки поцеловал ее. – Часа на два. Нет, на три.
– Настя, – с возмущением заявила Нина Павловна, появляясь в коридоре, – это просто неприлично!
* * *
В холле “Рэдиссона” было прохладно, и Кирилл с удовольствием подышал, выгоняя из легких раскаленный уличный жар.
Ну и лето. Такое лето в Питере случается, наверное, раз в пятьдесят лет.
– Зачем ты меня сюда приволок? – пробормотала Настя неуверенно. – Что мы тут станем делать?
– Заниматься любовью без компании твоих родственников, – ответил он и, дождавшись, когда она стыдливо покраснеет, подтолкнул к дивану, – посиди пока у фонтанчика, а я поговорю.
– Не хочу я сидеть у фонтанчика.
– Тогда постой. Там, кстати, плавают живые-рыбки. Дети в восторге.
– Я тебя убью, – прошептала она. – Ты бы меня предупредил, я бы хоть переоделась.
– Во всех ты, матушка, нарядах хороша, – провозгласил он.
Впервые в жизни ему было наплевать на то, что подумают о нем окружающие, и это странное чувство свободы было таким полным, что он готов был сам залезть в фонтан к живым рыбкам.
Влюбился ты, что ли?
Да нет. Не может быть.
– Здравствуйте, – улыбнулся ему знакомый портье, доставая ключ, – рад вас снова видеть, Кирилл Андреевич. В воскресенье утром пришел факс. Вы уже уехали.
Кирилл быстро посмотрел – факс был с работы и ничего не значил. Он смял его и бросил в корзину.
– Я заберу машину. – Ему казалось, что с тех пор, как он уехал из отеля, прошло много лет, а не один день. – И мне нужно в бизнес-центр.
– На второй этаж, пожалуйста. Сегодня привезли ваши билеты.
Кирилл открыл длинный белый конверт. Билетов было два, и он быстро сунул их в рюкзак.
Настя за его спиной улыбалась деревянной улыбкой и старалась дышать как можно тише. Она тоже увидела эти два билета, и на миг ей стало нехорошо.
Выходит, он сразу все знал. Он знал, что она полетит с ним в Дублин, еще до того, как она согласилась. Впрочем, она еще и не соглашалась, а билетов уже было два.
Не мог же он всерьез приглашать ее в Дублин?!
Но билетов-то два…
– Пошли, – он подхватил рюкзак и ее – тем же движением, что и рюкзак, – сначала зайдем в бизнес-центр. Или тебе нужно в номер?
– Не нужно, – пробормотала она, и он посмотрел на нее, услышав странное в ее голосе.
С ним кто-то поздоровался, и он поздоровался в ответ, сверкнув непривычной официальной улыбкой. Он был очень на месте среди всех ковров, зеркал и тихой музыки и казался частью этого мира, знакомого ей только по фильмам. И льняная рубаха – которая там по счету? – и светлые джинсы оказались вдруг очень стильными, и рюкзак приобрел значительность, и волосы были подстрижены именно так, как надо, и все это Настю пугало.
В своем летнем костюмчике из средненького магазина она чувствовала себя замарашкой. Да еще хвост заколола вверх, потому что было жарко шее.
Он ничего не замечал.
В лифте, похожем на салон президентского “Боинга”, который Настя однажды видела на выставке, он быстро укусил ее сзади за шею и спросил деловито:
– Когда приключилась вся эта катавасия с Сониным поклонником?
– Что?!
Лифт тренькнул, разошлись золотые двери, он шагнул и выволок ее следом.
– Когда выяснилось, что за ней ухаживал уголовник?
– Кирилл… Он вздохнул.
– Мне нужно выяснить некоторые подробности, – сказал он терпеливо, как на летучке, – для этого я хочу знать, когда все случилось. Потом мы пойдем в номер, ляжем на диван, и я отвечу на все твои вопросы. Давай вспоминай.
Длинноногая красотка в умопомрачительном пиджаке приближалась к ним из-за стеклянной перегородки и улыбалась всеми зубами, а у нее за спиной мигали компьютеры, и серьезные дяденьки в офисных костюмах, не отрываясь, смотрели в экраны. Было еще несколько лысых и очкастых молодых людей в мешковатых шортах, тоже очень серьезных.
– Очнись, – попросил Кирилл, – давай. Вспомни. Ты можешь.
Она посмотрела на него.
– И вспоминать нечего, – пробормотала она, краем глаза следя за красоткой и чувствуя себя все хуже, – три года назад. Летом. В июне началось, в июле закончилось. А что ты хочешь?..
– Здравствуйте, – сердечно сказал Кирилл красотке, – мне нужно посмотреть “Милицейскую газету” за июнь – июль девяносто восьмого года. Это можно как-нибудь устроить? И еще за август, пожалуй.
Может, красотка и удивилась, но никак этого не продемонстрировала.
– Если она есть в Интернете – конечно, – сказала она дружелюбно. – Если нет, тогда не знаю, чем смогу помочь.
– Если нет, найдите библиотеку, в которой есть подшивка. Хорошо?
– Конечно.
– Номер пятьсот семь. Меня зовут Кирилл Костромин. Вы позвоните, когда найдете?
Красотка быстро черкнула что-то на бумажке, встряхивая белоснежными манжетами.
– Конечно.
– Спасибо.
Настя считала, сколько раз было произнесено слово “конечно” в двадцатисекундном разговоре, но почему-то сбилась.
– Пошли. – Он снова потянул ее, но она вырвала руку.
– Что ты все время меня тащишь!
– Я побуждаю тебя к ходьбе, – объяснил он серьезно, – сегодня у тебя с этим процессом проблемы. Хотя, как правило, ты не ходишь, а летаешь. Наша остановка. Выходи.
Номер был роскошный. Такой роскошный, что Настя, оглядевшись по сторонам, храбро спросила:
– А фонтан с живыми рыбками где? Неужели ты живешь в номере без фонтана?
– Ваша ирония неуместна, – ответил он и захохотал, – и постарайся не отравить мое гомерическое веселье своим постным видом. Не надо никаких ассоциаций с Джулией Роберте из фильма “Красотка”.
– Откуда ты знаешь? – буркнула она.
– Я очень умный. Я тебе уже об этом говорил. Сначала мы будем разговаривать, потом валяться, а потом пойдем в бассейн и ужинать.
С этой секунды все стало легко.
– Ну уж нет, – заявила Настя, прыгнула на него сзади и обняла руками и ногами. И сунула руки под льняную рубаху – неизвестно какую по счету. И уткнулась носом во влажную шею. И поцеловала за ухом.
И все разговоры пришлось отложить.
– Давай не поедем обратно, – предложил он, поглаживая атласную спину, – давай жить здесь.
– Мы не можем, – сказала она серьезно и, приподнявшись на локтях, посмотрела ему в лицо близорукими, очень зелеными глазами, – у нас дело.
Он и сам знал, что “у них дело”, и это было серьезное дело. Гораздо серьезнее, чем он предполагал сначала.
– Расскажи мне, – попросила она, – можешь? Кирилл приподнялся и, пошарив рукой, перекидал за спину подушки. Уселся и подтянул Настю к себе.
– Дать сигареты? – спросила она и улыбнулась от того, что уже знала – без сигареты он не может думать.
– Самое плохое, – начал он, прикурив, – что я пока толком не понял, что может быть мотивом. Деньги? Основная часть наследства досталась тебе, но ты вряд ли убила свою бабушку.
– Нет, Кирилл, – сказала она тихо, – я ее не убивала.
Ей отчаянно не хотелось его слушать. Что бы он ни сказал – все было плохо. В деле была замешана ее семья, близкие люди, которых она любила. Одних меньше, других больше, но любила. Она затеяла все, и ей теперь предстоит принимать решения, но джинн уже вырвался из бутылки, и загнать его обратно она не сможет, как бы ей этого ни хотелось.
Она жалела, что выпустила джинна, мечтала, чтобы его вовсе не было, и твердо знала, что доведет дело до конца.
Ради бабушки.
Только вот как понять, нужно это бабушке или она предпочла бы, чтобы внучка жила в нормальном, спокойном, привычном мире, ничего не зная о том, что один из самых близких людей – убийца?
– Есть несколько сложных моментов, к которым я пока не знаю как подступиться. Начнем с более или менее очевидных. Первый. В соседнем доме кто-то живет.
– Никто там не живет!
– Живет. Я видел человека, который наблюдал за мной.
– Человека?! – переспросила Настя с изумлением.
– Просто силуэт в окне. У меня стопроцентное зрение, я начинал водителем, и мне никогда ничего не мерещится. На соседнем участке стоит совсем новая собачья будка, а собаки нет. Где она? Зачем ее прячут в доме? Почему она не бегает по улице?
– Может, это домашняя собака?
– Для домашней собаки незачем строить будку на улице. Второй момент. Твоя бабушка написала в дневнике, что ее беспокоят Настя, Сергей и Людочка. Предполагается, что мы знаем, из-за чего ее беспокоили Настя и Сергей. Настя – из-за Киры, а Сергей – из-за Муси. Правильно?
– Ты и про Мусю догадался?
– Я не догадывался, просто увидел, как они целуются у гаража. Я сидел в георгинах, а потом меня застукала тетя Александра и решила, что я собираюсь покуситься на единственное богатство бедной девушки.
– Кирилл!
– Ну вот, – продолжил он торопливо, – совершенно непонятно, кто такая Людочка. Я специально не спрашивал, но никто ни разу не упомянул в разговоре такое имя. Странно еще, что она упомянута вместе с вами. Как будто она родственница. Вспомни еще раз, у вас точно нет в семье Людочки?
– Нет, – сказала Настя задумчиво, – точно нет.
– Третий момент. Из одной арабской книги, которая досталась в наследство Сергею, вырваны листы. Так, что даже переплет развалился. Сергей эту книгу не читал, только картинки смотрел, когда был маленький, но полтора месяца назад брал ее в руки и утверждает, что она была целая. Кто и зачем вырвал листы из никому не нужной арабской книги? Что это за листы? Текста на них не было, потому что страницы