– Пьяными не напивались бы, вот бы и не тонули, – недовольно ворчала врачиха, которую они перепугали.
– Аллергия есть на что-нибудь? – спрашивал врач, пока вдвоем с Кириллом они закатывали каталку в лифт.
– На алкоголь, – неожиданно вспомнил Кирилл, – у него сильная аллергия на алкоголь.
Врач усмехнулся, как будто Кирилл сказал что-то очень остроумное, и двери закрылись.
– Ждать на улицу идите, – приказала сердитая врачиха, – нечего тут сидеть. Здесь вам не бар.
– Он нормальный врач? – спросил Кирилл у врачихи, и она презрительно поджала губы. – Или надо съездить за кем-нибудь, кто понимает?
– Сергей Сергеевич отличный врач, – сказала врачиха сухо.
– Кто? – переспросил Кирилл.
– Сергей Сергеевич, – повторила врачиха, – идите на улицу, вам же сказано.
– Может, деньги нужны? – предложил Кирилл, чувствуя только время, которое все уходило. – Я заплачу. Сколько?
Врачиха посмотрела на него с неожиданным сочувствием.
– Вы бы лучше присели, – сказала она нормальным человеческим голосом, – после заплатите. Если все обойдется.
Если, подумал Кирилл, если все обойдется. Он и предположить не мог, что все зайдет так далеко.
– Пошли, – его напарник потянул Кирилла за рукав, – покурим.
Они сели на бетонном крыльце, под единственной лампочкой, и Кирилл равнодушно посмотрел на свою машину, у которой были распахнуты все двери.
Мужик ткнул его в бок мятой пачкой. Кирилл вытащил сигарету и прикурил от скукоженной черной спички. Почему-то это спичка напомнила ему его самого.
– Ничего, – сказал мужик и сильно затянулся, – может, откачают другана твоего. Кирилл кивнул.
– Хорошо, что ты его быстро нашел. Могли бы ведь и до утра проискать. Кирилл снова кивнул.
– Кто это его так? И за что? Кирилл пожал плечами.
Мужик покрутил головой, как будто соглашаясь с тем, что Кирилл с ним не разговаривает, и сказал:
– Меня Гришей зовут. Григорием. Кирилл снова кивнул.
– А я Кирилл, – назвался он, помолчав, и оглянулся на облезлую дверь. – Ох, не верю я в уездную медицину!..
– И напрасно, между прочим. – Гриша посмотрел на свой окурок и щелчком далеко отшвырнул его. – Они тут с утра до ночи с такими возятся. Мало ли кто по пьянке в воду падает. – Может, они в сто раз лучше в этих делах разбираются, чем в каком-нибудь медицинском центре!
– Может, и лучше, – согласился Кирилл. Он докурил и тоже отшвырнул сигарету. От дешевого табака щипало язык и саднило в горле.
Сергей сказал: “Завтра я во всем разберусь”, а Кирилл не понял, что завтра для него наступить не должно.
Почему он не понял? Как он мог не понять?!
Как теперь узнать, кому Сергей обещал завтра во всем разобраться?
– Как там ваша собака? – спросил он у Гриши, чтобы что-нибудь спросить. – Убежит теперь.
– Дик-то? Не убежит! Он же не дурак, чтобы просто так неизвестно куда бегать. Дождется меня, никуда не денется.
– Вы наш сосед, да?
Вопрос как будто упал в песок. Гриша молчал, и Кирилл взглянул на него.
– Почему? – фальшиво спросил Гриша. – С чего вы взяли?
– Да ладно. – Кирилл сунул между колен замерзшие руки. Было холодно сидеть на бетонной ступеньке в одних только мокрых джинсах. – Конечно, вы наш сосед. А собаку зачем в доме держите? Она там небось с ума сходит.
– Он уж привык, – сказал Гриша неуверенно, – ничего.
– Ничего, – повторил Кирилл, – ничего.
– Может, машину твою закрыть? – предложил Гриша. – Чего она нараспашку стоит?
Кирилл пожал плечами, и Гриша остался на месте. Так они сидели и молчали, и Кирилл начал мерзнуть уже всерьез, и темнота над светом одинокой лампочки стала как будто прозрачней и выше, и тогда на крылечко вышел давешний врач, Сергей Сергеевич, и остановился, прикуривая из сложенных, как в молитве, ладоней.
– Жив, жив, – сказал он из-за ладоней, – надо теперь смотреть, что с мозгом. В воде пробыл больно долго, а так жив. В сознание не пришел, конечно, но дышит сам.
Гриша посмотрел на Кирилла так, как будто это он, Гриша, только что откачал утопленника.
Кирилл поднялся со ступеньки и зачем-то отряхнул мокрые и грязные джинсы.
– Он точно… жив?
– Точно. – Врач, смешно задрав полу халата, сунул в карман зажигалку. – Хорошо, что привезли сразу.
– Я… у меня нет с собой денег, – сказал Кирилл быстро, – я привезу. Вы до которого часа?
– До восьми, – буркнул врач, – надо же, светает уже. Это ваша машина?
Кирилл посмотрел на свою машину и кивнул.
– Хорошая машина, – одобрил врач, – отличная. Как называется?
Кирилл некоторое время вспоминал.
– “Субару”, – сказал он наконец, – я сейчас съезжу. Привезу деньги.
– Прямо сейчас вы можете сказать мне спасибо. А деньги завтра. А то еще разобьетесь, мне под конец дежурства вас придется зашивать, а мне неохота. Честно. Устал.
– Нет, – сказал Кирилл упрямо, – нет, сегодня.
– Тебе бы домой. – Гриша тоже поднялся с бетонной ступеньки. Он был одного роста с Кириллом, но примерно раза в два шире. – Там небось переполох.
Переполох. Да, очень возможно. Как это он не подумал?
– Когда он придет в себя?
– Я не знаю, – сказал врач раздраженно, – может, завтра. Может, послезавтра. Если у вас есть деньги, значит, аппарат можно из города привезти. А если нет, придется очереди ждать и тогда уже больного в город тащить. Не знаю я, когда он в себя придет!
– Какой аппарат?
– Какой! Компьютер для томографии мозга. Такой аппарат. Обыкновенный.
– Деньги есть, – сказал Кирилл, – а когда он нужен, этот аппарат?
– Чем раньше, тем лучше. Завтра привезете – хорошо. Вы тогда спросите у дежурного врача, и он вам все объяснит.
– А вы не можете объяснить? – Кириллу было страшно, что завтрашний врач ничего не поймет и ничем Сергею не поможет.
– А у меня дежурство заканчивается. Да не волнуйтесь вы! Все нормально. Привезете компьютер, посмотрим, что там у него. И зачем его среди ночи в воду понесло? Вроде трезвый, а в легких воды полно! Головой, что ли, стукнулся?
– Не знаю. – Кириллу хотелось курить, и он выудил из кармана совершенно мокрую и мятую пачку. Посмотрел на нее и швырнул в кусты.
– Поехали, – предложил Гриша, – по пути все обсудим.
Кирилл не очень понял, что именно Гриша собирается обсуждать с ним по пути, но послушно пошел за ним к своей расхристанной машине.
– Про деньги-то не забудьте, – весело и негромко сказал врач с крыльца.
– Не забудем, – пообещал почему-то Гриша, в спину подталкивая Кирилла. Тот сел за руль и запустил двигатель.
– Сам-то доедешь? – спросил Гриша. Он неловко влез на переднее сиденье и с трудом устроил левую ногу.
– Доеду.
В молчании они выбрались с больничного дворика и выехали на пустую шоссейку. Кирилл включил отопитель и повернул на себя решетку. Ему было так холодно, что чуть-чуть дрожали руки, и свинцовый шар в голове разбух до размеров футбольного мяча.
– Тебе бы поспать, – сказал Гриша, сосредоточенно глядя на дорогу.
– Если б ты вчера не дал мне по башке, – сообщил Кирилл угрюмо, – мне было бы сейчас значительно лучше.
Гриша искоса взглянул на него.
– Я ж не знал, что это ты. – Он как будто извинялся. – Я смотрю – лезет кто-то…
– Ты – раз, и по башке.
Гриша опять взглянул на него и промолчал.
– Ты меня на уголочке высади, – попросил он некоторое время спустя, – я к заливу пойду, заберу Дика.
У съезда с шоссейки Кирилл притормозил, но Гриша почему-то из машины не вышел. Они сидели и молчали. Кирилл грел ледяные ладони над решеткой отопителя.
– Я пошел, – сказал наконец Гриша и не тронулся с места.
Кирилл молчал, грел руки.
– Что за дела у вас творятся? Кирилл пожал плечами.
– Сам справишься или, может, подмогнуть чем? Кирилл посмотрел на него. Он тоже был весь мокрый – до подмышек клетчатая рубаха была одного цвета, а выше другого, – но почему-то не трясся в ознобе. Короткие темные волосы наивно торчали надо лбом и на висках. У него были очень темные глаза, и пролезшая щетина делала его похожим на разбойника с большой дороги.
Кирилл машинально потер собственную щеку, колючую и холодную.
– Ты же видел, как я справляюсь, – наконец сказал Кирилл и поморщился, – ты из своих кустов никого не заметил?
– Не заметил. Если б заметил…
– Ну да, – пробормотал Кирилл, – конечно. Двигатель негромко урчал, свет мощных фар упирался в стволы старых Лип, и небо было уже не черным, а сизым, предутренним.
– Вот что, – сказал Кирилл, – ты приходи под вечер. Часов… – он посмотрел на голое запястье, на котором, конечно, не было никаких часов, – в шесть. Может, я к тому времени разберусь хоть в чем-нибудь. А если нет, значит, все. Поезд ушел.
– Мне к вам нельзя, – ответил Гриша очень решительно, и стало понятно, что он ни за что не придет, – Я не могу.
Кирилл вдруг разозлился так, что даже перестал мерзнуть:
– Не можешь, тогда сиди со своей собакой! И дверь запереть не забудь. Все. Пока.
– Пока, – пробормотал Гриша, выбрался из машины и с трудом выволок левую ногу.
– Черт с тобой, – глядя в лобовое стекло на удаляющуюся спину, сказал Кирилл.
Он нажал на газ так, что из-под колес брызнули камушки, и вывернул руль. В зеркале он видел Гришину спину, которая некоторое время двигалась вдоль дороги, а потом пропала в кустах.
Он, видите ли, не может прийти! Ему нельзя!
Раз нельзя, значит, дальше пусть разбирается как знает. В любом случае это никак не касается Кирилла Костромина.
Его вообще не касается вся эта жуть, что творится вокруг!
Вдруг он как будто увидел обросший водорослями камень и тело, плавающее лицом вниз, и голубоватую ногу, попавшую под свет фонаря, и его чуть не вырвало.
Сергей должен был умереть в этой холодной и грязной воде. Он почти уже умер, когда Кирилл случайно увидел худую голую ногу, и еще неизвестно, жив ли его мозг.
Если нет, тогда все зря. Зря они с Гришей тащили его из воды, зря старался врач по имени Сергей Сергеевич. Тогда лучше бы он умер, захлебнулся грязной водой залива, потому что, когда умер мозг, телу жизнь не нужна!..