Ситуация в Финляндии стала с пугающим сходством для большевиков повторяться летом 1918 г. в России, по мере развития успехов контрреволюции в Поволжье и Сибири.
Толчком к консолидации антибольшевистских сил летом 1918 г. стало вооруженное выступление 40-тысячного чехословацкого корпуса, состоящего из пленных солдат-славян австро-венгерской армии. После прихода к власти большевиков Верховный Совет Антанты предусматривал использовать части корпуса во Франции, и с этой целью весной 1918 г. последовало согласованное с советским правительством перемещение войск по железной дороге во Владивосток. Однако во время продвижения участились конфликты легионеров с местными властями. Вооруженные стычки после попыток конфискации оружия у проезжающих частей переросли в вооруженное выступление (инициированное и поддержанное представителями Антанты) корпуса по всей железной дороге от Урала до Владивостока. Относительно немногочисленные на первоначальном этапе военные силы чехословацкого корпуса (пензенская группировка 8 тыс. человек и челябинская — 8750), большая рассредоточенность, удаленность от родины, длительный плен и предварявшая его война — все это толкало на установление режима жесткой диктатуры по финскому образцу[311]. Этому способствовала и слабость советской власти в данном регионе, в том числе малочисленность состава и боевая неподготовленность Красной Армии. Так, в семи губерниях Поволжья числилось всего 23 484 красноармейца, из них было вооружено 12 443, обучено военному делу 2405, а готовых к выступлению 2243, т. е. приблизительно каждый десятый[312].
Способствовала сложному положению на юго-востоке страны и плохая обученность командного состава Красной Армии, разбросанность ее воинских частей, отсутствие боевого опыта и прямое предательство в рядах военспецов.
Бессилие частей Красной Армии дополнялось бездействием местных советских органов власти, которые ничего не могли противопоставить натиску чехословацкого корпуса, поддерживаемого местным населением и контрреволюционными организациями.
Днем 26 мая 1918 г. части восставшего корпуса захватили Челябинск. Все члены местного совета были арестованы и расстреляны. 28 мая был взят Нижнеудинск, 29 мая — Канск и Пенза. В последнем городе чехословаки впервые столкнулись с серьезным сопротивлением, в т. ч. со стороны тысячного советского чехословацкого отряда. После захвата Пензы около 250 чехословацких красноармейцев попали в плен к своим соотечественникам и большая часть из них была ночью уничтожена (вскоре город был отбит советскими войсками)[313].
30 мая чехословацкие легионеры захватили Сызрань, на следующий день — Петропавловск, все члены местного совета — 20 человек были расстреляны, как и четверо чехов-интернационалистов[314]. В этот же день были ими заняты станция Тайга и Томск. 2 июня пал Курган, 7 июня — Омск.
8 июня 1918 г. была захвачена Самара, которая стала политическим центром антисоветского движения на Востоке России летом — осенью 1918 г. Образованное здесь правительство (Комитет членов Учредительного собрания — КОМУЧ — во главе с эсером В.К. Вольским) декларировало восстановление основных демократических свобод, разрешило деятельность рабочих и крестьянских съездов, фабзавкомов, установило 8-часовой рабочий день и приняло красный государственный флаг. В июне — августе власть КОМУЧа распространялась на Самарскую, часть Саратовской, Симбирскую, Казанскую и Уфимскую губернии.
Линия Восточного фронта стремительно откатывалась на запад, а вместе с передвижением войск чехословацкого корпуса сюда приходит белый террор.
После взятия 8 июня Самары белочехами было расстреляно 100 красноармейцев и 50 рабочих. В городе зверски были убиты председатель ревтрибунала Ф.И. Венцек, заведующий жилищным отделом горисполкома большевик И.И. Штыркин и другие руководители[315]. Расстрелы продолжились и в последующие дни после занятия Самары. Всего в городе в первые дни было убито не менее 300 человек[316]. Значительным было и количество арестованных. К 15 июня, т. е. за неделю, число заключенных в Самаре достигло 1680 человек, а к началу августа уже более 2 тысяч. И это при том, что из Самары была вывезена значительная часть арестованных, и в августе их было в Бузулуке свыше 500, в Хвалынске — 700, в Сызрани — 600 человек[317]. Часть свидетельств происходившего в городе белого террора была собрана в специальном осеннем выпуске газеты «Приволжская правда». Цифры, приведенные там, были гораздо выше летних сведений. По данным газеты, в Самаре и Сызрани было расстреляно более тысячи человек в каждом из городов за лето — осень 1918 г.[318] В местечке Липяги (Новокуйбышевск), вблизи Самары было расстреляно 70 раненых красноармейцев, а общее количество погибших под Самарой, существенная часть после боя, составляла около 1300 красноармейцев[319].
Многочисленные расстрелы, признанные белочехами, произошли в Мелекессе и других городах. Так под Курганом чехословаками было повешено 13 рабочих и 500 арестовано, что подтверждали перехваченные телеграммы[320]. Позднее, уже при А.В. Колчаке, в Кургане будет находиться крупная пересыльная тюрьма. При эвакуации колчаковских войск в 1919 г. из нее будет вывезено 430 из 1060 заключенных, — остальные стали жертвами условий заключения и эвакуации[321].
Подобные сообщения поступали и из других городов и сел по мере наступления белочехов. В захваченном 22 июля 1918 г. Симбирске было расстреляно около 400 человек, в селе Сорочинском — 40 человек, в селе Пьяновке — 8 человек, в селах близ Красного Яра — 27 человек[322].
В занятой в августе чехословаками Казани, по большевистским данным, было расстреляно не менее 300 человек. Позднее, после подавления белочехами восстания рабочих, 3 сентября 1918 г., в городе будет расстреляно еще более 600 человек[323]. Расстрелами сопровождался и уход белочешских частей из города. 22 сентября состоятся похороны около 50 жертв белого террора в городе[324]. Таким образом, в Казани и ее пригородах менее чем за месяц было расстреляно и казнено около тысячи жителей. Данные цифры могут показаться завышенными, но современный исследователь Е.Г. Гимпельсон со ссылкой на архивные материалы, приводит еще большие данные о расстрелах: более тысячи человек только за первый день после взятия Казани[325]. Можно указать и другие новейшие научные исследования, в которых говорится о более чем тысяче расстрелянных в первые дни после взятия данного города[326].
Общее же количество жертв белочехов и в целом режима КОМУЧа летом — осенью 1918 г. в Поволжье насчитывает, на наш взгляд, более 5 тыс. чел. Их жестокость порой не знала предела. Известен расстрел 16 женщин из 37 арестованных, виновных лишь в том, что они захоронили выброшенные Волгой трупы расстрелянных. Остальные женщины избежали этой участи только благодаря побегу, при котором погибло еще 7 женщин[327].
Регулярные расстрелы продолжаются летом и в Самаре. Репрессии распространяются на слои населения, ранее оппозиционные советскому режиму. Рабочие, поддержавшие в Златоусте, Уфе и Самаре войска белочехов, вскоре стали жертвой их террора[328]. 6 июля 1918 г. в Самаре разогнано собрание железнодорожников, при этом 20 человек было расстреляно[329]. Существовавший в Самаре союз грузчиков до переворота насчитывал 75 человек, из них осталось в живых 21, остальные были расстреляны летом 1918 г.[330] Репрессии происходили и поблизости с Самарой, в окрестных селах и поселках. В июле 1918 г. при подавлении крестьянского восстания в трех волостях Бугурусланского уезда Самарской губернии было расстреляно более 500 человек[331]. Даже Иркутский комитет партии социал-революционеров указывал в своих прокламациях на непростительную жестокость, проявляемую чехословацкими войсками к местному русскому населению, на их участие в грабежах и насилия разного рода[332].
Факт жесткой карательной политики Самарского КОМУЧа летом 1918 г. признавал и его председатель В.К. Вольский, писавший впоследствии: «Комитет действовал диктаторски, власть его была твердой… жесткой и страшной. Это диктовалось обстоятельствами гражданской войны. Взявши власть в таких условиях, мы должны были действовать, а не отступать перед кровью. И на нас много крови. Мы это глубоко сознаем. Мы не могли ее избежать в жестокой борьбе за демократию. Мы вынуждены были создать и ведомство охраны, на котором лежала охранная служба, та же чрезвычайка и едва ли не хуже»[333].
Наряду с белочехами переходят к террору и их союзники, при этом белочехи смотрели на многочисленные случаи расстрелов сквозь пальцы, либо сами принимали участие в подобных акциях. После захвата 27 мая 1918 г. Челябинска, Троицка, 3 июля казаками атамана Дутова Оренбурга, там устанавливается режим белого террора. «Только в Оренбургской тюрьме в августе 1918 г. томилось свыше 6 тыс. коммунистов и беспартийных, из которых 500 человек было замучено при допросах. В Челябинске дутовцы расстреляли, увезли в тюрьмы Сибири 9 тыс. человек»