Вместе с тем изолированное восстание не могло рассчитывать на победу. Не получив обещанной помощи от других городов и от войск союзников-интервентов с Мурманского направления, восставшие были обречены на поражение. На 16-й день, после ожесточенного сопротивления, ярославское восстание было подавлено.
После взятия Ярославля 21 июля 1918 г. было немедленно расстреляно на месте 57 человек, а после вынесения приговора Особой следственной комиссии еще 350 человек[398]. Расстрелы после занятия города осуществлял отряд ЧК под руководством будущего главы советского правительства Н.А. Булганина[399]. Относительно же количества расстрелянных после взятия Ярославля в советской периодической печати также существуют различные данные, некоторыми газетами приводится цифра в 98 человек[400]. Это более точные данные, относящиеся к деятельности ВЧК по искоренению последствий ярославского мятежа. В Москве чрезвычайной комиссией в июле 1918 г. были расстреляны 18 членов «Союза защиты родины и свободы» и 5 человек были заключены в концентрационный лагерь[401]. Некоторым из участников ярославского восстания удалось скрыться. Впоследствии, по мере их обнаружения, производились дополнительные расследования с вынесением различных приговоров. В августе 1918 г. в периодической печати (неполные данные) встречаются указания на 5 случаев расстрела участников ярославских событий органами ЧК различных городов России, в сентябре — 63, в октябре — 3 случая[402]. В 1919 г. после расследования, произведенного Ярославской ГЧК в отношении 65 лиц, к высшей мере наказания было приговорено 10 человек, а к концентрационному лагерю на различные сроки 21 человек[403]. Расстрелы участников ярославского мятежа продолжались и в 20-е годы[404].
Меньшие масштабы репрессии приняли в других городах Поволжья, где одновременно произошли антисоветские выступления, организованные савинковцами, но для них также характерна цепочка расстрелов на протяжении 1918–1919 гг[405]. Применение суровых карательно-репрессивных мер против контрреволюции и крестьянских выступлении летом 1918 г. постепенно становится повсеместным явлением. Помимо карательных задач, репрессии преследовали своей целью предотвращение выступлении против советской власти, устрашение населения.
Однако жестокое подавление антисоветских мятежей, как оказывалось, не могло полностью решить задачу борьбы с контрреволюцией, поэтому ЧК, помимо ужесточения мер наказания летом 1918 г., больше внимания уделяют мерам предотвращения контрреволюционных выступлений. На основе опыта предыдущих выступлений был введен строгий контроль и учет социальных групп, на которые могла опереться контрреволюция. Подобная система распространялась постепенно и была законодательно закреплена 5 сентября 1918 г. постановлением СНК о красном терроре. Летом же 1918 г. происходит становление этой системы параллельно со становлением аналогичной у противостоящей стороны. Как и жестокое подавление контрреволюционных выступлений, эта мера преследовала две цели: предотвращение новых восстаний и внеэкономическое принуждение при реализации экономической политики[406]. «Местами контрреволюция имела успех и весьма значительный. Порой Чрезвычайная комиссия запаздывала и узнавала весьма поздно о намерениях заговорщиков, а еще чаще ей мешали в работе предупреждения восстаний. Мы получили достаточно уроков, чтобы этого впредь не допустить», — писал впоследствии известный чекист, возглавлявший летом 1918 г. ЧК Восточного фронта, М.Я. Лацис[407].
Официально подобная практика превентивной политики Советского государства вводится со 2 июля 1918 г. Подавление левоэсеровского выступления в Москве 6 июля 1918 г. и удаление представителем этой партии из ВЧК усилили уже начавшийся процесс регистрации. В первой половине 1918 г. во многих городах России регистрацию прошли тысячи офицеров. Наиболее значительные масштабы эта мера приняла в Петрограде, где регистрацию прошли 17 тыс. бывших офицеров в возрасте до 60 лет[408]. Одновременно в городе была усилена оперативно-следственная работа, выявившая более десятка различных контрреволюционных организаций и групп. Данная акция, наряду с другими мероприятиями ГЧК, позволила чекистам города выявить 2267 контрреволюционеров за один только июль 1918 г.[409]. Тем не менее в начале августа 1918 г. подавляющее количество зарегистрированных офицеров в Петрограде было арестовано[410]. В сентябре 1918 г. часть из них была расстреляна, а 407 внесены в списки заложников Петроградской ГЧК[411].
Схожие превентивные меры по отношению к офицерам царской армии и Временного правительства были приняты в городах Поволжья и в Москве, т. е. в местах их наибольшей концентрации и вблизи от линии фронта. Помимо определенных мотивов мести и наказания за прошлые преступления, предпринятая мера носила характер упреждающего удара. Ярославль, Рыбинск, Муром, восстания в других городах весной и летом 1918 г. выявили, что их ядром было деклассированное офицерство и военные союзы, офицерские, георгиевские организации. Причастными оказались они и к делу террористических актов. Существовали города: Москва, Петроград, Н. Новгород, Казань и т. д., где находилось потенциально опасное для советской власти количество бывших армейских и жандармских чинов. Несмотря на некоторые изменения в позиции руководства Советской республики, прежде всего В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого, по вопросу о привлечении офицеров в Красную Армию, офицерство остается социально-чуждым государству пролетарской диктатуры[412]. Ситуацию усугубили ряд предательств на Восточном фронте летом 1918 г., повысив недоверие ко всему офицерству[413].
Положение на востоке Советской республики не позволяло пренебречь возможностью выступления офицеров в Поволжье и в других регионах. Еще до введения 5 сентября 1918 г. красного террора регистрация офицеров происходит, помимо Петрограда, в Москве, Н. Новгороде, Пензе, Курске, Рязани, Кронштадте и в других городах России. Численность прошедших регистрацию была различной; так в августе в Н. Новгороде зарегистрировано 1500 человек, из которых арестован каждый второй и примерно каждый двадцатый расстрелян в августе — сентябре 1918 г[414]. В Великом Устюге 27 августа «в целях предупреждения было арестовано 30 офицеров»[415]. В Саратове арестованы все офицеры, не находившиеся на советской службе[416]. По данным М.Я. Лациса, в Москве было зарегистрировано 35 тыс. офицеров, в Казани 5,5 тыс., в Нижнем Новгороде 5 тыс., в Пензе 20 тыс. и т. д.[417].
Эффективность подобных мер предотвращения антисоветских выступлений в значительной степени зависела от формы и масштабов проводившейся акции. Частичная регистрация офицеров и других подозрительных лиц не давала необходимых гарантий сохранения власти, как это имело место в Ижевске. Местная ЧК в конце июля 1918 г. произвела арест нескольких десятков лиц из бывших офицеров и местной буржуазии, двадцать человек из которых были отправлены в Сарапульскую тюрьму. Этим ограничилась борьба с контрреволюцией в регионе. Предпринятые меры оказались недостаточными, и вскоре, 8 августа 1918 г., Ижевск оказался вне контроля Советской власти[418].
Еще большую опасность представляло злоупотребление этой мерой без учета конкретной обстановки. Наиболее характерным примером подобных действий при регистрации и мобилизации офицеров может служить так называемый «Ливенский бунт» в августе 1918 г., возникший в результате мобилизации унтер-офицеров. Восстание началось 14–17 августа 1918 г. в близлежащих от города Ливны деревнях и селах. Воспользовавшись массовым скоплением народа на традиционной Десятинной ярмарке (десятая неделя Пасхи), руководители восстания захватили город Ливны, уничтожив всю местную администрацию, в том числе уездную ЧК[419]. Около 10 тыс. восставших несколько дней контролировали уезд до подхода воинских частей Красной Армии. Восстание было жестоко подавлено подошедшими войсками: несколько сотен восставших погибло в ходе упорных боев и более 300 человек расстреляно после захвата города[420].
Беспощадное подавление выступления в Ливнах послужило примером для подобных акций в будущем. Г.Е. Зиновьев, выступая 18 сентября 1918 г. на Седьмой конференции парторганизации Петрограда, ссылался на этот факт, как необходимый и обязательный. «Мы говорили, что на белый террор надо ответить красным. Что это означает? Мы теперь спокойно читаем, что где-то там расстреляно 200–300 человек. На днях я читал заметку, что, кажется, в Дюнах Орловской губернии было расстреляно несколько тысяч белогвардейцев. Если мы будем идти такими темпами, мы сократим буржуазное население России»[421]. Хотя цифры, прозвучавшие в выступлении Г. Е. Зиновьева, не подтверждены материалами периодической печати и другими источниками (в том числе архивными материалами), это не меняет смысла высказывания, призывающего к еще большим репрессиям на примере подавления августовского восстания в Ливнах. Приветствовал «энергичное подавление кулаков и белогвардейцев» в Ливенском уезде и В.И. Ленин, предлагая 20 августа 1918 г. в телеграмме Ливенскому исполкому повесить зачинщиков из кулаков и арестовать заложников хлебных реквизиций