— Я?
Элидат улыбнулся:
— Я признаю, что не мог сначала понять, почему лорд Валентайн решил взять какого-то молодого человека из Лабиринта (и выбор его пал на тебя, Хиссун) и так быстро продвинуть его в центр власти. Но постепенно планы Коронованного стали ясными для меня, особенно теперь, когда этот кризис обрушился на нас, я понял, как он был прав. Мы потеряли связь здесь, в Горном Замке, с реалиями Маджипуры. Мы жили здесь, на вершине Горы, и проблемы роились вокруг нас, но мы их не замечали. Я слышал, ты сказал, Дивис, будто все в мире счастливы, кроме, возможно, метаморфов, и я признаю, что думал также. А в это время новая религия пустила корни среди недовольных, и мы ничего не знати о ней, и теперь армия голодных движется к Пидруиду поклоняться незнакомым богам,— он посмотрел на Хиссуна.— Есть вещи, которые известны тебе, Хиссун, и которые нам нужно знать тоже. За месяцы моего отсутствия ты, сидя рядом с Дивисом и Стазиленом, на месте судьи сможешь дать ценные советы (и я верю в это), как управлять государством, не забывая даже самых ничтожных его граждан. Что ты скажешь на это, Стазилен?
— Я думаю, что ты сделал мудрый выбор.
— А ты, Дивис?
Лицо Дивиса горело от едва сдерживаемой ярости:
— Что я могу сказать? Власть у тебя. Ты сделал свой выбор. Я должен подчиниться ему, не так ли? — он решительно поднялся и протянул руку Хиссуну: — Поздравляю, принц. Вы смогли хорошо зарекомендовать себя за очень короткое время.
Хиссун спокойно выдержал холодный взгляд Дивиса.
— Я рад быть с вами в одном Совете, милорд,— сказал Хиссун с большой учтивостью.— Ваша мудрость будет образцом для меня,— и он пожал руку Дивиса.
Что бы ни хотел ответить Дивис, казалось, слова застряли у него в горле, он медленно освободил свою руку из крепкой хватки Хиссуна, огляделся и вышел из комнаты.
Ветер был южный, невыносимо жаркий. Такой ветер охотники на драконов называют "Послание", потому что он дул со стороны бесплодного материка Сувраеля, где находилось пристанище Короля Снов. Это был ветер, который иссушал душу и делал черствым сердце, но Валентайн не обращал на него внимания: его мысли были в другом месте, погруженные в задачи, которые ему предстояло решить в эти дни. Он часами простаивал на королевской палубе "Леди Сиин", выглядывая на горизонте первые признаки материка, забывая о жарких обжигающих порывах ветра, со свистом рассекающих воздух вокруг корабля.
Путешествие от Острова к Зимроелю начинало казаться ему бесконечным. Азенхарт рассуждал о ленивом течении и встречных ветрах, о необходимости укоротить парус и пойти южным маршрутом и других подобных проблемах. Валентайн, который не был моряком, не мог оспаривать эти решения, но его нетерпение становилось все неистовее, когда дни проходили, а западный материк не приближался. Не раз им приходилось изменять курс, чтобы избежать стад морских драконов, поскольку по эту сторону острова в море было тесно от них. Некоторые из членов экипажа, скандары, заявляли, что это самая большая миграция за пять тысяч лет. Было это правдой или нет, сказать было трудно, но их количество просто ужасало: Валентайн не видел ничего подобного во время своего предыдущего прохождения этих вод много лет назад, в том злополучном путешествии, когда гигантский дракон пробил корпус "Брангалины" капитана Горзваля.
В целом, драконы перемещались группами от тридцати до пятидесяти штук, на расстоянии в несколько дней одна от другой. Но иногда одинокий дракон, вероятно король-дракон, мог плыть и в одиночку, двигаясь не спеша, словно в глубоком раздумье. Потом драконы неожиданно пропали, не стало ни маленьких, ни больших. Ветер усилился, и флот заспешил в направлении порта Пилиплока.
И, наконец, однажды утром раздались крики на верхней палубе:
— Пилиплок, хэ! Пилиплок!
Большой морской порт возник внезапно, ослепительный и восхитительный, как ясный солнечный день, и в то же время по-особому грозный и сильный. Порт был расположен на высоком мысу, возвышающемся над южным берегом устья Зимра. Здесь, где река была необыкновенно широкой, на сотни миль вдаваясь в море темным пятном из-за ила, который она нанесла из глубин материка, стоял город с населением в одиннадцать миллионов человек, строго распланированный сложным и непреклонным замыслом мастера. Город, раскинувшийся аккуратными арками, пересеченными спицами бульваров, лучами расходившимися от воды. "Этот город,— думал Валентайн,— трудно полюбить, несмотря на всю его красоту". Все же, когда он стоял, разглядывая панораму города, Валентайн обратил внимание на своего попутчика скандара Залзана Кавола, который был родом из Пилиплока. Кавол рассматривал город с выражением нежного восторга и восхищения на своем суровом грубом лице.
— Корабли-драконы идут! — закричал кто-то, когда "Леди Сиин" приблизилась к берегу.— Посмотрите, это, должно быть, целый флот!
— О, Валентайн, как красиво! — выдохнула восхищенно, стоящая рядом с ним, Карабелла.
Действительно, красиво. До этого момента Валентайн никогда не думал, что судна, на которых мореплаватели Пилиплока выходят охотиться на драконов, так красивы. Ему всегда казались они зловещими: закругленный корпус, нелепо разукрашенный уродливыми силуэтами голов и угрожающе заостренными хвостами, с нарисованными рядами белых зубов и красно-желтых глаз вдоль бортов. Взятые каждый в отдельности, они были отталкивающе грубыми. И все же каким-то странным образом эти же корабли, собранные вместе в огромную флотилию (а было похоже, что все корабли-драконы Пилиплока вышли в море приветствовать прибытие Коронованного), приняли величественный, торжественный вид. Вдоль всей линии горизонта их белые паруса, перекрещенные розовой полосой, развевались на ветру, как праздничные флаги.
Когда корабли-драконы подплыли ближе, они расположились вокруг королевского флота построением, которое, конечно же, было тщательно спланировано заранее. Они подняли большие золотисто-зеленые флаги Коронованного, а их команды, выстроенные на палубах, хрипло кричали навстречу ветру:
— Валентайн! Лорд Валентайн! Приветствуем тебя, лорд Валентайн! — музыка барабанов и труб, систиронов и голистанов плыла над водой, неясная и спутанная, но тем не менее ликующая и трогательная.
"Совсем другой прием, подумал Валентайн, вспомнив тот, что был ему оказан во время его последнего посещения Пилиплока, когда он, Залзан Кавол и остальные жонглеры целый день слонялись от одного капитана "дракона" к другому. Напрасно стараясь упросить отвезти их на Остров Сна, пока, наконец, им не удалось купить себе места на борту самого маленького, ветхого и даже какого-то несчастного с виду судна. Но многое изменилось с тех пор.
Самый большой из кораблей-драконов приблизился к "Леди Сиин" и спустил на воду лодку со скандаршей и двумя людьми. Когда она подошла вплотную к кораблю Коронованного, с него была спущена плавучая корзина, чтобы поднять их на палубу, но люди осталась за веслами, и только скандарша взошла на борт.
Она была старой, обветренной и огрубевшей от тяжелой морской работы, у нее не было двух передних зубов, а мех был тусклого серого цвета.
— Я Гуидрага,— сказала она, и через мгновение Валентайн вспомнил ее, самая старая и самая почитаемая из капитанов "драконов" и одна из тех, кто в свое время отказался взять жонглеров пассажирами на свой корабль, но она отказалась по-хорошему, направив их к капитану Горзвалю и его "Брангалине". Валентайн подумал, помнит ли она его — скорее всего нет. Валентайн давно подметил, что стоит человеку надеть платье Коронованного, как он становится неузнаваемым.
Гуидрага произнесла грубоватую, но выразительную приветственную речь от имени команды своего корабля и охотников на драконов и подарила Валентайну искусно вырезанные бусы из сцепленных костей морского дракона. После этого он, выразив признательность за такую прекрасную встречу, спросил у нее, почему флот кораблей-драконов бездельничает здесь в Пилиплокском порту, а не охотится в открытом море; на что она ответила, что миграция драконов вдоль их берегов в этом году проходила настолько интенсивно, поражая беспрецедентным числом этих морских животных, что все корабли-драконы смогли добыть разрешенное законом количество их особей еще в первые несколько недель охоты, так что сезон закончился, практически не успев начаться.
— Это странный год,— сказала Гуидрага.— И я боюсь, что еще больше странностей ожидает нас впереди, милорд.
Эскорт кораблей-драконов сопровождал их на всем пути до порта. Королевская процессия сошла на берег у пирса Молибор в центре пристани, где их ожидала группа встречающих должностных лиц: герцог провинции и его обширная свита, мэр города и столь же обширная масса чиновников и делегация капитанов кораблей-драконов, сопровождавших Коронованного к берегу. Валентайн включался в церемониал ритуала приветствий, словно спящий, которому снится, что он не спит: он отвечал важно и учтиво и всегда к месту, он вел себя со спокойствием и уравновешенностью, свойственной Коронованному, и все же его не покидало чувство, что он словно движется сквозь толпу призраков.
Шоссе от пристани до главного административного здания города, где должен был разместиться Валентайн, было огорожено толстыми красными веревками, чтобы сдержать толпы, и повсюду были расставлены посты охраны. Валентайн, ехавший в плавуне с открытым верхом рядом с Карабеллой, подумал, что он никогда не слышал такого шума, постоянного непостижимого рокота ликования, такого громогласного, что он даже смог отвлечь его, правда ненадолго, от дум о кризисе. Но передышка кончилась сразу, как только он устроился в своей квартире и потребовал, чтобы ему принесли последние донесения, и новости, которые в них содержались, были беспросветно печальными…
Болезнь люсавенды, узнал он из донесений, каким-то образом распространилась в закрытые на карантин провинции. Урожай стаджи в этом году составит только половину обычного.
Паразит, именуемый жук-щелкун, давно считавшийся уничтоженным, появился в областях, где выращивалась фуола, важное фуражное зерно, соответственно это ставило под угрозу нормальное обеспечение мясом населения. Грибок, напавший на виноград, вызвал широко распространившееся опадение незрелых ягод в винных областях Хинтора и Ни-мои. Весь Зимроель был поражен каким-нибудь сельскохозяйственным бедствием, исключая только отдаленную область на юго-западе вокруг тропического города Нарабала.