век, который может руководить нами в это трудное время. Но заменить его — не значит еще свергнуть! Существуют законные конституционные средства смещения Валентайна с Конфалюмского трона, которые не дадут вовлечь Маджипуру в конфликт, но в то же время позволят сохранить подобающее уважение к нему.
— А заодно позволят Понтифику Тиверасу умереть…
— Верно! Что вы скажете на это, Хиссун?
Хиссун ответил не сразу. Как Дивис, Гизмаил и, возможно, большинство других здесь сидящих, он нелегко и неохотно приходил к выводу, что лорд Валентайн должен быть замещен кем-то более решительным, более воинственным и, быть может, даже агрессивным. Не сегодня родились в голове Хиссуна эти мысли, хотя он и держал их при себе. И, конечно, был достаточно легкий способ передачи власти — просто возвышением Валентайна, хочет он того или нет, в Понтификат.
Но преданность Хиссуна лорду Валентайну — его наставнику и творцу его карьеры — была пока еще сильной и глубокой. И он понимал, возможно, лучше, чем кто-либо из этих мужчин, тот ужас, который испытывал Валентайн перед тем, как его заставят переехать в Лабиринт, в чем он видел не возвышение, а спуск в самые темные глубины. И навязать ему это за его спиной, пока он был в середине героической, хотя и ошибочной, попытки восстановить мир без обращения к оружию, было жестокостью, поистине самой чудовищной жестокостью.
И все же интересы государства требовали этого. Было ли вообще такое когда-нибудь, чтобы интересы государства могли санкционировать жестокость? Хиссун знал, что ответил бы лорд Валентайн. Но в собственном ответе он был не совсем уверен.
— Возможно, что Валентайн — не тот Коронованный, который необходим в наше смутное время,— помолчав, сказал Хиссун.— Но у меня два мнения на этот счет, и я хотел бы прежде, чем дать свой ответ, узнать, что думают другие. Хотя сразу могу сказать мне не хотелось бы видеть, что лорда Валентайна насильно смещают. Случалось ли что-нибудь подобное в Маджипуре? Думаю — нет! Но, к счастью, нет и необходимости решать дело таким путем. К тому же, мне кажется, мы можем вопрос о соответствии Валентайна его посту обсудить в другой раз. А сейчас, независимо от всех других дел, мы должны рассмотреть очередность преемственности.
Внезапное возбуждение возникло в Комнате Совета. Глаза Дивиса искали глаза Хиссуна, как будто он пытался проникнуть в тайны его души. Герцог Халансы покраснел, принц из Банглекоды выпрямился на своем месте, герцог Чорга наклонился вперед, только два самых старых человека — Капталис и Гизмаил — оставались спокойными, словно сам вопрос избрания конкретного человека на пост Коронованного не касался тех, кто знал, что им осталось жить совсем немного.
— В этом обсуждении,— продолжал Хиссун,— предпочли игнорировать один важный аспект послания Тунигорна, а именно — что Элидат, который так долго считался наследником лорда Валентайна, мертв.
— Элидат не хотел быть Коронованным,— сказал Стазилен голосом слишком слабым, чтобы его услышали.
— Может быть и так,— согласился Хиссун.— Он не подавал видимых знаков, что жаждет трона, вкусив однажды регентства. Но мое мнение такое: трагическая потеря Элидата устранила человека, которому наверняка была бы передана корона, не будь больше Валентайн Коронованным. Со смертью Элидата у нас нарушился ясный план преемственности. Завтра мы можем узнать, что лорд Валентайн мертв или что сам Тиверас умер, или что события требуют от нас устроить смещение Валентайна с его настоящей должности… Мы должны быть готовы к любому из этих возможных вариантов. И мы, кто станет избирать следующего Коронованного, знаем ли мы, кто им должен стать?
— Значит, прямо сейчас вы предлагаете проголосовать за порядок преемственности? — спросил Манганот из Банглекоды
— Это совершенно очевидно,— сказал Мириган.— Проблемы особой, мне кажется, нет. Коронованный назначил Регента, когда отправился совершать великий крестный ход, а Регент назначил еще трех с одобрения, полагаю, лорда Валентайна, когда он покинул Замок. Эти трое управляли нами несколько месяцев. Если мы должны найти нового Коронованного, то выбирать следует скорее всего из этих трех.
— Вы пугаете меня, Мириган,— сказал Стазилен.— Когда-то я считал, что это большое дело быть Коронованным. И так, я полагаю, думало большинство из вас, когда вы были мальчишками. Я уже не мальчик и видел, как изменился Элидат, увы, не к лучшему, когда бремя власти легло на него. Я буду первым, кто преклонится перед Коронованным. Но пусть им станет кто-то другой, а не Стазилен!
— Коронованным,— сказал герцог Чорга,— не должен быть человек, слишком сильно жаждущий короны, однако, мне кажется, им не должен быть и тот, кто страшится ее.
— Благодарю вас, Элзандир! — сказал Стазилен.— Надеюсь, понятно, что я не являюсь кандидатом?
— Дивис? Хиссун? — сказал Мириган.
Хиссун почувствовал дерганье мускула на щеке и странное онемение в руках и плечах. Он посмотрел на Дивиса. Тот улыбнулся, пожал плечами и ничего не сказал. В ушах Хиссуна шумело, в ушах учащенно бился пульс. Должен ли он говорить? Что ему сказать? Теперь, когда наконец к этому пришло, может ли он встать перед ними и блаженно заявить, что желает стать Коронованным? Он чувствовал, что Дивис занят каким-то маневрированием, недоступным его пониманию, и впервые с тех пор, как вошел в Комнату Совета, Хиссун не знал, в каком теперь дальше следовать направлении.
Молчание казалось нескончаемым. Вдруг Хиссун услышал свой собственный голос — спокойный, ровный, неторопливый:
— Я думаю, нам не стоит вести дело дальше этой точки. Появилось два кандидата, надо обсудить каждого из них. Не здесь. Не сейчас. Мы и так сегодня сделали достаточно. Вы согласны со мной, Дивис?
— Вы говорите разумно и с глубоким пониманием, Хиссун. Как всегда.
— Тогда я объявляю перерыв,— сказал Мириган.— До тех пор, пока не поступит новая информация о Коронованном.
Хиссун поднял руку.
— Но прежде еще одно дело.
Он подождал тишины. Сказал:
— С некоторых пор мне хочется поехать в Лабиринт, навестить мою семью, увидеть некоторых друзей. Мне кажется также, что одному из нас было бы полезно переговорить с представителями Понтифика и получить из первых рук информацию о состоянии здоровья Тивераса, поскольку может оказаться что в ближайшие месяцы нам придется избрать сразу и Понтифика и Коронованного, и мы должны быть готовы к такой уникальной ситуации. Поэтому я предлагаю назначить официальное посольство Горы Замка в Лабиринте и предлагаю себя послом.
— Поддерживаю,— сразу сказал Дивис.
Поддержали и остальные.
Потом совещание распалось на водовороты небольших групп.
Хиссун стоял один, думая о том, когда же он проснется после всего этого. Через некоторое время он очнулся, увидев, что над ним склонился Стазилен, хмурясь и улыбаясь в одно и то же время.
— Возможно, это ошибка — оставлять Замок в такое время, Хиссун,— тихо сказал Стазилен.
— Возможно. Хотя мне мое решение кажется правильным. И я отважусь на это.
— Тогда объявите себя Коронованным, прежде чем поедете.
— Вы не шутите, Стазилен? Что если Валентайн еще жив?
— Если он жив, вы знаете, как устроить так, чтобы он стал Понтификом. Если он мертв, Хиссун, вы должны занять его место, пока можете.
— Я не сделаю этого!
— Вы должны! Иначе можете увидеть Дивиса на троне, когда вернетесь!
— Ну, с этим достаточно легко справиться,— ухмыльнулся Хиссун.— Если Валентайн мертв и Дивис заменит его, я пойму, что Тиверасу, наконец, можно позволить отдохнуть. Дивис немедленно становится Понтификом и должен ехать в Лабиринт, и потребуется еще один новый Коронованный при одном имеющемся кандидате.
— Клянусь Леди, вы изумляете!
— Я изумляю? Мне это кажется вполне очевидным ходом,— Хиссун крепко сжал его руку в своей.— Я благодарен вам за поддержку, Стазилен, и уверен, что все кончится хорошо. Если я должен быть Коронованным при Понтифике Дивисе, пусть будет так: мы можем работать вместе, мне кажется. Но пока давайте молиться за успех и благополучие лорда Валентайна и оставим эти предположения. Хорошо?
— Конечно,— сказал Стазилен.
Хиссун вышел из совещательной комнаты. В коридоре все было в таком же смятении, как и раньше, хотя теперь собралось еще больше лордов, и взгляды, которые они обратили на него при его появлении, были странными. Но Хиссун никому ничего не сказал, и его глаза не встретились ни с чьими другими, пока он двигался сквозь толпу.
Он нашел Альзимира стоящим с краю толпы и смотрящим на него с отвисшей челюстью. Хиссун подозвал его кивком головы и сообщил о скорой поездке в Лабиринт.
Молодой рыцарь, глядя на Хиссуна с благоговением, сказал:
Я должен сообщить вам, милорд, что несколько минут назад по толпе пронесся слух, что вас назначают Коронованным. Правда ли это?
— Лорд Валентайн — наш Коронованный! — ответил Хиссун резко.— Иди и готовься к отъезду. Я намерен отправиться в Лабиринт на рассвете.
Миллилэйн услышала ритмичные крики на улице впереди, когда находилась еще за десять кварталов от своего дома. "Йа-та, йа-та йа-та, вум…" или что-то вроде этого — бессмысленные звуки, тарабарщина, снова и снова разбивающая тишину, как вопли тысяч сумасшедших.
Она остановилась и в страхе прижалась к осыпающейся каменной стене, чувствуя себя пойманной в западню. За ней, на площади бесчинствовала банда участников марша, разбивая окна и приставая к прохожим. Немного восточнее Рыцари Деккерета проводили митинг, чествуя лорда Симпетурна, а теперь это новое сумасшествие.
Йа-та, йа-та, йа-та, вум!..
Некуда было свернуть. Некуда спрятаться. Все, что ей хотелось, это благополучно добраться до дома и запереть дверь.
Мир сошел с ума!
Йа-та, йа-та, йа-та, вум!..
Это было похоже на послание Короля Снов, только продолжалось час за часом, день за днем, месяц за месяцем. Даже самое худшее из посланий, хоть оно и может потрясти вас до глубины души, продолжалось лишь краткое время. Но это сумасшествие не кончалось никогда, а становилось все хуже и тягостней. Каждодневные мятежи и грабежи. Никакой еды, кроме хлебных корок или случайного куска мяса, который можно было иногда купить у участников марша. Они спускались со своих гор с убитыми животными и продавали мясо по разорительным ценам, а потом пропивали барыши и шарахались по улицам с пьяной одержимостью, прежде чем отправиться по домам.