; уйдя обратно к Салерно и Беневенту, он привлекает к себе очень многих, движимых как ненавистью к грекам, так и расположением к нему, и одновременно с ними и с этими норманнами тут же вторгся в греческую землю и начал мужественно нападать на тех, кто ему противостоял. Итак, трижды сразившись с греками в чистом поле, первый раз у Аренолы414, второй у Чивитате415, а третий возле Ваккариции416, он все три раза их победил и, многих из них перебив, прогнал до самого Трани и возвратил все города и крепости Апулии в этой части, которые они захватили. Наконец, в четвёртой битве возле Канн, знаменитых некогда поражением римлян, он был побеждён катепаном Бойоаном417 благодаря его хитрости и таланту и всё, что так легко приобрёл, потерял с ещё большей лёгкостью. Говорят, что из 250 норманнов в этой битве в живых осталось всего 10 человек, а из греков пало несметное количество. Мел же, видя, что лишился поддержки войска, разместил уцелевших норманнов отчасти у Гваймария, отчасти у Пандульфа, а сам отправил за горы к императору, чтобы уговорить его или самому лично прийти в эти земли для изгнания из Апулии греков, если у него есть такая возможность, или получить от него в помощь рыцарей, если у него такой возможности нет418. [В это время графы Венафра, вторгшись во владение этого монастыря, которое называется Витекуз419, начали строить там замок в месте под названием Аквафондата. Когда об этом сообщили аббату Атенульфу, он, послав воинов, напал на них и, избив, изгнал из пределов этого монастыря, а то, что они построили, разрушил до основания.]**
38. Между тем, поскольку названный аббат, да и наш монастырь терпели немалые притеснения со стороны графов Аквинских, и ни уважение к проживавшим здесь слугам Божьим, ни почтение к самому святому отцу Бенедикту ни в коей мере не сдерживали их злобы, аббат наконец, вынужденный суровой необходимостью, призвал к себе из названных норманнов нескольких самых сильных и разместил их для защиты монастырских земель в крепости, которая называется Пиньятаро[, неподалёку от города Сан-Джермано]*; и они, пока был жив этот аббат, выполняли это весьма деятельно и честно. В эти же дни названный катепан Бойоан пожаловал в этот монастырь всё без исключения наследство и собственность Маральда, некоего жителя Трани, как в самом этом городе, так и вне его, где бы он ни владел чем-либо420. Итак, поскольку Капуанский князь был тайным сторонником Константинопольского императора Василия421, он велел между тем сделать золотые ключи и послал их ему, передавая тем самым под его власть как самого себя, так и город Капую, более того, всё княжество. [В это же время, в мае месяце, Неаполитанское море сделалось сладким с середины ночи до середины дня.]* Между тем названный Бойоан, прислав этому князю немалую сумму денег, просит, чтобы он, если на самом деле верен императору Василию, разрешил ему пройти для поимки Датто. Разрешение было дано, и этот катепан тут же с вооружённым войском прибыл к Гарильяно и, штурмуя башню, в которой обосновался не подозревавший ничего подобного Датто, в течение двух дней наконец взял её вместе со всеми, кто там находился. Норманнов же, которые там были, наш аббат многими просьбами выпросил у этого Бойоана, но Датто никоим образом не смог вырвать из его рук; тот был в оковах приведён в Бари и через несколько дней по приказу катепана зашит в мешок, как обычно поступают с убийцами близких родственников, и утоплен в море.
39. Августейшей памяти император Генрих, услышав обо всём этом, а именно, о вторжении греков, двурушничестве князя и, наконец, крайне жестоком убийстве Датто, и полагая, что, потеряв Апулию и княжество, он, если не поспешит, то потеряет в скором времени также Рим и тем самым, соответственно, всю Италию, поскольку Мел, дважды отправлявшийся к нему за горы по этой причине, уже умер422, решил, что медлить больше нельзя и в 1022 году от воплощения Господнего, собрав огромное войско со всего королевства, прибыл в Италию. При том, что сам он с большей частью войска двигался через Марку, архиепископа Поппо423 с 11 ООО вооружённых воинов он, как сообщают, отправил через область Марсику, а Пильгрима, архиепископа Кёльнского, с 20 ООО человек послал впереди себя через Рим для поимки князя и аббата. Ибо этого аббата вместе с его братом, князем, активно обвиняли перед императором в захвате и смерти Датто. Аббат, узнав об этом из сообщений друзей и чувствуя, что нигде не сможет быть в безопасности от лица такого величества424, хотя графы Марсики и сыновья Боррела обещали весьма охотно укрыть его у себя, поразмыслив и посоветовавшись с братом, решил дать место гневу [Божьему]425 и, желая бежать в Константинополь к императору, [пройдя через Сангр и Термоли]*, направился в Гидрунт426 с намерением выйти в море. Между тем блаженный Бенедикт, явившись в видении епископу этого города, сказал: «Иди и скажи аббату, чтобы он ни в коем случае не смел на этот раз выходить в море, ибо, если он это сделает, то без сомнения погибнет». Но тот, не придав веры такого рода видению, отважно вышел в море, но, чтобы подтвердить истинность авторитета запретившего ему это, по тайному промыслу и приговору Божьему потерпел кораблекрушение и утонул вместе со всеми спутниками427. Когда об этом сообщили императору, он, как передают, сказал: «Был ров и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил428». Среди прочего, что названный аббат увёз туда либо в книгах, либо в украшениях, он вёз с собой девять грамот как императоров, так и князей, хартию на место под названием Публика во владении Понтекорво, обменную грамоту на Калинул и грамоту на гору Аспран, где находится Кастрокьело, а также две жалованные грамоты на [церковь] святого Эразма в Капуе.
40. Итак, Пильгрим, поскольку не застал аббата, боясь, как бы случайно и князь не скрылся точно так же бегством по примеру брата, спешно пришёл к Капуе и тут же со всех сторон окружил её вооружённым войском. Князь же, опасаясь предательства со стороны горожан, которое, как он знал, они обязательно совершат, как бы отчаявшись, но уповая на лучшее, добровольно вышел к Пильгриму и, показав, что он виновен перед императором далеко не в той мере, как говорили, обещал оправдаться перед ним за то, в чём его обвиняли. Обрадованный Пильгрим, взяв князя под стражу429, отправился к императору, который уже расположился лагерем над Троей430, греческим городом, который греки недавно431 начали строить. Итак, радуясь по случаю поимки князя, август, созвав своих как итальянских, так и заальпийских магнатов, привёл его на их суд. Поскольку там присутствовали многочисленные обвинители и бросали ему обвинения в беспутстве прямо в лицо, то по единому и всеобщему приговору было решено, что он должен быть подвергнут смерти. Однако Пильгрим, чьей верности доверился этот князь, смиренно пришёл к императору и, полагаясь на поддержку многих, посредством как разумных доводов, так и просьб добился сохранения ему жизни. Тем не менее император велел заковать его в железные кандалы и увезти с собой в Германию432.
41. Через несколько дней, когда троянцы добровольно сдались ему и все [от мала до велика] * смиренно припали к ногам августа, он с императорским милосердием даровал им прощение. И, поскольку из-за жаркого времени войско, привыкшее к постоянным холодам, не могло долго оставаться в этих краях, он изо дня в день торопился с возвращением. Итак, придя в Капую, он передал княжество Пан-дульфу433, графу Теанскому. Стефану же, Мелу и Петру, племянникам названного Мела, поскольку он не мог тут же вернуть им их собственность, он передал графство Коминской земли, а также оставил им в помощь норманнов Гизельберта, Гоз-мана, Стиганда, Торстайна Бальба, Гвальтерия из Канозы433a и Гуго из Фалукки вместе с 18 другими434.
42. После этого император, приведя в порядок все свои дела, пришёл в наш монастырь вместе с римским понтификом Бенедиктом435. Между тем, братья, собравшись все вместе, начали, согласно требованию устава, совещаться между собой об избрании аббата в присутствии папы и императора436. Всё ещё был жив и принимал участие в этом совещании аббат Иоанн437, а именно тот, который, как мы говорили выше, оставил аббатство и удалился в пустынь438. Присутствовал также господин Теобальд