Квартал мы проскочили спокойно, Второй, правда, заметил траву, что росла на антеннах, попросил разрешения отснять. Я для порядку сделал паузу, потом разрешил. Две минуты. И чтобы не прикасался.
–А что так?– глядя в видоискатель, поинтересовался Второй.
–А тут, понимаешь, когда это мочало на антеннах появилось, прислали вертолет, чтобы взять образец…
–И?
–Взяли, зацепили якорем на тросе, потянули… Мне рассказывали, что, если судить по записи переговоров, всем на борту вертолета одновременно стало хорошо. Такое счастье испытали, что даже забыли, где находятся и что делают. Двое ученых один за другим вышли из вертолета через открытую дверь, а пилоты, как потом обнаружили, зачем-то отправились в хвост вертолета. А вертолет до сих пор лежит на той стороне, за домом. И пилоты тоже. Я фотографию видел – сидят и вроде как блаженно улыбаются. На видео, говорят, это еще смешнее. Они даже глазами моргают. Медленно-медленно веки опускаются, медленно-медленно поднимаются. Восемнадцать часов тридцать восемь минут и пятнадцать секунд вниз и столько же – вверх. Так что не прикасайся, бог с ним, с мочалом.
Часам к двум я разрешил привал.
Возле озерца. Я и сам искупался, и им разрешил. Водичка прозрачная, теплая. Я всегда здесь останавливаюсь. И все соискатели в восторге. Говорят, что после купания чувствуют себя счастливыми, словно дети. Я им верю. И не говорю, что несколько раз пытались измерить глубину озерца. Несколько раз – сталкеры. Первый, Форс, попытался донырнуть. Сознание потерял, кровь из ушей и носа, но не утонул. Всплыл кверху спиной через четыре минуты и даже ожил после откачивания. И был очень счастлив, что выжил.
Мерили веревкой с грузом на конце – метров сто отмотали, без толку. А потом прикатили на «калоше» институтские, с радаром, но и у них получилось нечто несусветное. Так и прозвали озерцо – Бездна счастья.
Я лежал на песочке и подсыхал. Было хорошо, спокойно. Соискатели перекусили чего-то, но, как я заметил, без особого энтузиазма. Первый все больше молчал, а Второй – носился вокруг, как ошалевший от счастья щенок. Совал нос под камни, что-то кричал пролетевшей мимо птице, даже засобирался было взять и донырнуть до дна озера, но я даже отреагировать не успел, как он заинтересовался травой, обнаружил, что весь клевер – пятилепестковый. Пришедший в умиление Второй схватил свою камеру и начал снимать растения. И похоже, каждое в отдельности.
А потом повезло и мне.
Я его все-таки засек. Нет, засек я эту гниду еще возле КПП. Потом раз или два слышал, как он копошился в кустах, в развалинах, один раз спугнул птиц возле старой бензозаправки.
Возле озера он подставился. Я, если честно, на это и рассчитывал, когда вел клиентов по этому маршруту. Для человека нового, первый раз пришедшего в Зону, тут – да, хорошо. Но не более. А тому, кто уже бывал,– сложнее. И гораздо сложнее. Вот, например, я своих вел по долинке, через двойной лысый холм, а ему, чтобы не засветиться, пришлось идти через овраг. А сразу после него, чтобы не налететь на «плешь», пришлось отклониться к чертовой капусте. А у той сейчас – период цветения. И без скафандра ты там ясность сознания не сохранишь. В сочетании же с ветерком от «плеши» и влагой «бездны» эффект получился пусть и не мгновенный, но сногсшибательный.
Я вначале услышал, как за камнями кто-то заскулил, застонал, как при оргазме, давно сдерживаемом, но сильном.
–Корешок!– позвал я.
Тихонько и ласково, сейчас Корешок за ласковое слово готов все что угодно сделать. Недолго, еще минут пять, но мне хватит.
–Иди сюда, Корешок!– сказал я страстным шепотом, и Корешок вышел из-за камней.
–Сюда-сюда.– Я похлопал ладошкой по траве возле себя, и он радостно подошел.
–И зачем ты шел?– спросил я.
Тихо-тихо спросил.
Мои соискатели уставились на нас, Второй даже камеру отложил, пялится. Откуда ни возьмись появился красавчик, прибежал по первому зову, а крутой сталкер, каким меня наверняка представил им Жан-Люк, ведет себя с ним, будто с любимой собачкой. Или ребенком.
–Я за тобой шел,– сказал Корешок, преданно глядя мне в глаза.
–А зачем?
–Я думал, ты их к Шару повел,– сообщил Корешок.– К Золотому…
Странно, подумал я. Нет, то, что всякая мелочь и люди уважаемые время от времени начинают искать Золотой Шар, я знал. Сам года два его искал. Но отчего это Корешок решил, что именно сейчас я иду к Шару?
И почему так заинтересовались мои подопечные?
–А с чего ты решил, что я могу знать, где шар?
–А я так подумал.– Корешок присел на корточки, чисто щенок, разве что хвостом не крутил и язык не вывалил.– Они, вот эти двое, уже неделю шныряют по городу, вопросы задают. О Шаре. Потом обратились к тебе. А ты ведь за ерунду не берешься. И у тебя сегодня выходной… Вот мы и решили…
Они, видите ли, решили. То есть он не один за нами поперся, на хвосте удержался один, это точно, а остальные…
–И кто с тобой был еще?
–Троян и Вага.
И в зале они следили не за мной, а за этими двумя. Нехорошо, мальчики, нехорошо.
Прошло пять минут с начала разговора. На часы я не смотрел, но заметил, как заискивающая улыбка сползла с лица Корешка, понял – коктейль закончил свое действие. И можно переходить ко второй фазе.
Вначале я получил нужную информацию, теперь нужную информацию должны получить все остальные. И так, чтобы не ошиблись в содержании послания.
Я, как человек честный, не чуждый даже благородству, выждал еще минуту, убедился, что Корешок больше не под кайфом, все осознает и перспективы оценивает правильно. Я даже позволил ему подняться на ровные ноги. И только после этого ударить.
Я так скажу: драться в Зоне – нехорошо. Наверное. Сюда приходят за счастьем и тому подобной радостью, а не для того, чтобы нанести телесные повреждения ближнему своему. Но с другой стороны…
Меня, кстати, очень примиряет с нашим несправедливым миром всегдашнее наличие этой другой стороны. С одной стороны – вульгарное избиение сильного умным и умелым. Корешок, между прочим, не просто так, а чемпион чего-то там в среднем весе. Так что я не ставлю перед собой легких задач. И в результате, с другой стороны, все это превратилось в процесс обретения счастья.
Я давно не был так счастлив, как в тот момент, когда Корешок перестал отбиваться и заныл, прося пощады и обещая, что никогда… Никогда-никогда-никогда-никогда.
И какое огромное счастье он испытал, когда я сказал: «Живи» и перестал его бить! Огромное, всепоглощающее. Куда там черным брызгам и пуху вместе взятым!
Ну и, в конце концов, мои клиенты тоже были счастливы. Хотя бы тем, что это не их я бил. Во время драки я себя со стороны не вижу, но те, кто видел, в один голос заверяют, что одного такого зрелища им хватает на всю жизнь.
–Отсюда добежишь до КПП?– спросил я у Корешка, и он, не отвечая на глупые вопросы, рванул с низкого старта.
–Вот теперь займемся вами,– насладившись зрелищем бегущего урода, говорю я, поворачиваюсь к клиентам и обнаруживаю, что у них есть свой сценарий дальнейшего разговора.
Два пистолета – это всегда два пистолета. И если они смотрят тебе в брюхо, шансов, что пуля в тебя попадет, ровно в два раза больше. То есть, в нашем случае, на расстоянии пяти метров вероятность равнялась двумстам процентам. Наша училка математики была бы мной довольна. Редко я доставлял ей радость своими познаниями в математике.
Пистолетов я не ожидал, наверное, поэтому у меня первая фраза и получилась такой естественной.
–Зачем вам пистолеты, козлы?– спрашиваю я и понимаю, что вопрос нелепый.
Понятно, что делать,– стрелять. Стрелять в кого – в меня. Моя бывшая учительница словесности гордилась бы мною. Если бы дожила. В меня зачем? Убить? А вот тут урок языка заканчивается и начинается литература.
С какой целью? Что подразумевали парни, захватив с собой оружие и не извлекая его до тех пор, пока некстати для них не подвернулся Корешок? И не упомянул их интереса к Золотому Шару?
Мне будет трудновато обходиться без услуг Жан-Люка… Но ничего не поделаешь. Если этот засранец начнет трепаться, что я, видите ли, знаю, где находится Золотой Шар, то мало мне не покажется. Шар выполняет желания, Шар может все… С чего, кстати, Жан-Люк решил, что я знаю, где этот Шар находится?
Вот вернусь, зажму пальцы в дверь, как говаривал сержант из нашего полицейского участка в годы моей молодости. Если вернусь. Сослагательное наклонение.
–Так зачем вам оружие? Вы в кого стрелять собирались?
–В вас, господин экскурсовод.
Ухмылка у Второго неприятная. Вот я сразу поверил, что он может стрельнуть. Может. И даже глазом не моргнет. Первый нервничает, но тоже выстрелит. Очень у него решительное выражение лица.
–Мы хотим знать, где Золотой Шар,– сказал Первый.
–Все хотят. Нет, правда, все хотят. Честно. Или почти все. Я вот не хочу,– говорю я, а сам пытаюсь понять, как выкручиваться.
Солнце уже к горизонту ползет, тени, соответственно, в противоположную сторону. Почти все, кроме теней от бензовозов. И если мы еще будем здесь трепаться, то я вполне могу опоздать к началу праздника. А мне бы очень этого не хотелось. Я Марии обещал, что точно буду. И если я не распоследний идиот в этом городе, то это обещание выполню. Мария – это самая красивая девушка в Хармонте, и даже я не знаю, почему она выбрала меня.
Бежать? Можно, конечно, попробовать, только откуда мне знать, что красавчики – не чемпионы по стрельбе?
–Мне очень нужен Золотой Шар,– как заведенный повторил Первый.
Он тоже стал понимать, что выглядит глупо с этой пушкой в руке. Должен требовать, а просит. Как дети, честное слово.
А Второй психует. Какого черта, кричит, мы тут с ним возимся? Ведь понятно же, что не скажет.
Не скажу.
Даже если и знает, кричит Второй. Так что переходим ко второй фазе. Его грохнем – и ко второй фазе.
–Хорошо,– как бы через силу говорит Первый.– Давай пока начнем, может, он и сам расскажет, когда увидит…