- К счастью, я никогда не обкрадывал церквей и не притрагивался к святым дарам, - заметил он, - значит, поединок мне не столь опасен.
- Позвольте дать вам еще один совет. Когда вы с Коменжем скрестите шпаги, бойтесь одной его хитрости, стоившей жизни капитану Томазо. Коменж крикнул, что острие его шпаги сломалось. Томазо, ожидая рубящего удара, поднял свою шпагу над головой, а между тем шпага у Коменжа и не думала ломаться и по самую рукоятку вошла в грудь Томазо, потому что Томазо, не ожидая колющего удара, не защитил грудь... Впрочем, вы на рапирах, - это не так опасно.
- Я буду драться не на жизнь, а на смерть.
- Да, вот еще что! Выбирайте кинжал с крепкой чашкой - это чрезвычайно важно для парирования. Видите, у меня шрам на левой руке? Это потому, что я однажды вышел на поединок без кинжала. Я повздорил с молодым Таларом и из-за отсутствия кинжала едва не лишился левой руки.
- А он был ранен? - с отсутствующим видом спросил Мержи.
- Я его убил по обету, который я дал моему покровителю, святому Маврикию. Еще не забудьте захватить полотна и корпии, это не помешает. Ведь не всегда же убивают наповал. Еще хорошо бы во время мессы положить шпагу на престол... Впрочем, вы протестант... Еще одно слово. Не думайте, что отступление наносит урон вашей чести. Напротив того, заставьте Коменжа как можно больше двигаться. У него короткое дыхание; загоняйте его, а потом, выждав удобный момент, кольните хорошенько в грудь, и из него дух вон.
Барон продолжал бы и дальше давать не менее полезные советы, если бы громкие звуки рогов не возвестили, что король сел на коня. Двери покоев королевы отворились, и их величества в охотничьих костюмах направились к крыльцу.
Капитан Жорж отошел от своей дамы и, подойдя к брату, хлопнул его по плечу и с веселым видом сказал:
- Везет тебе, повеса! Посмотрите на этого маменькиного сынка с кошачьими усами. Стоило ему появиться - и вот уже все женщины от него без ума. Тебе известно, что прекрасная графиня четверть часа говорила со мной о тебе? Ну так не зевай! На охоте все время скачи рядом с ней и будь как можно любезнее. Дьявольщина, да что с тобой? Уж не заболел ли ты? У тебя такое вытянутое лицо, как у протестантского попа, которого сейчас поведут на костер. Да ну же, черт побери, развеселись!..
- У меня нет особого желания ехать на охоту, я предпочел бы...
- Если вы не поедете на охоту, Коменж вообразит, что вы трусите, - шепнул ему барон де Водрейль.
- Идем! - сказал Бернар и провел ладонью по горячему лбу.
Он решил рассказать о своем приключении брату после охоты. "Какой стыд! - сказал он себе. - Вдруг госпожа де Тюржи подумала бы, что я трушу!.. Вдруг бы ей показалось, что я отказываюсь от удовольствия поохотиться, потому что мне не дает покоя мысль о предстоящей дуэли!"
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ОХОТА
...the very butcher of a silk button, a duellist, a duellist; a gentleman of the very first house, - of the first and second cause: Ah! the immortal passado! the panto riverso!
Он настоящий губитель шелковых пуговиц, дуэлянт, дуэлянт, дворянин с ног до головы, знаток первых и вторых поводов к дуэли. Ах, бессмертное passado! Punto riverso!
Во дворе замка суетилось великое множество дам и кавалеров, нарядно одетых, верхом на знатных конях. Звуки рогов, лай собак, громкие голоса острящих всадников - все это сливалось в шум, радующий слух охотника, но несносный для обычного человеческого слуха.
Бернар машинально пошел вслед за братом во двор и случайно оказался подле прелестной графини; она, уже в маске, сидела верхом на горячей андалусской лошадке, бившей копытом о землю и в нетерпении грызшей удила. Но и на этой лошади, которая поглотила бы все внимание заурядного всадника, графиня чувствовала себя совершенно спокойно, точно сидела в кресле у себя в комнате.
Капитан под предлогом натянуть мундштук у андалусской лошадки приблизился к графине.
- Вот мой брат, - сказал он амазонке вполголоса, однако достаточно громко для того, чтобы его мог услышать Бернар. - Будьте с бедным мальчиком поласковей: он сам не свой с тех пор, как увидел вас
в Лувре.
- Я уже забыла его имя, - довольно резким тоном проговорила она. - Как его зовут?
- Бернаром. Обратите внимание, сударыня, что перевязь у него точно такого же цвета, как у вас
ленты.
- Он умеет ездить верхом?
- Вы скоро сами в этом удостоверитесь.
Жорж поклонился и поспешил к придворной даме, за которой он недавно начал ухаживать. Он слегка наклонился к седельной луке, взял лошадь своей дамы за уздечку и скоро позабыл и о брате, и об его прекрасной и гордой спутнице.
- Оказывается, вы знакомы с Коменжем, господин де Мержи? - спросила графиня.
- Кто, я, сударыня?.. Очень мало, - запинаясь, промолвил Мержи.
- Но ведь вы только что с ним разговаривали.
- Это был первый наш разговор.
- Кажется, я догадываюсь, что вы ему сказали. А глаза ее, смотревшие из-под маски, словно хотели заглянуть к нему в душу.
Бернара эта беседа смущала невероятно, и он чрезвычайно обрадовался, когда к графине, догнав ее, обратилась какая-то дама. Тем не менее, сам не отдавая себе ясного отчета, зачем, он продолжал ехать рядом с графиней. Быть может, он хотел позлить этим Коменжа, следившего за ними издали.
Охотники выехали наконец из замка. Поднятый олень скрылся в лесу. Вся охота устремилась за ним, и тут Мержи с удивлением заметил, как ловко г-жа де Тюржи правит лошадью и с каким бесстрашием преодолевает она встречающиеся на пути препятствия. Мержи ехал на берберийском коне превосходных статей и благодаря этому не отставал от нее, но, к его великой досаде, граф де Коменж, у которого конь был такой же удалый, тоже ехал рядом с г-жой де Тюржи и, невзирая на быстроту бешеного галопа, невзирая на увлеченность охотой, то и дело обращался к амазонке, а Бернар между тем завидовал в глубине души его легкости, беспечности, а главное, его способности болтать милую чепуху, которая, видимо, забавляла графиню и этим злила Бернара. И обоих соперников, вступивших в благородное соревнование, не останавливали ни высокие изгороди, ни широкие рвы, - они уже раз двадцать рисковали сломить себе шею.
Внезапно графиня, отделившись от охоты, свернула с дороги, по которой направились король и его свита, на боковую.
- Куда вы? - крикнул Коменж. - Вы собьетесь со следа! Разве вы не слышите, что рога и лай - с той стороны?
- Ну так и поезжайте другой дорогой. Никто вас не неволит.
Коменж ничего не ответил и поворотил коня туда же, куда и она. Мержи поехал вместе с ними. Когда же они углубились в лес шагов на сто, графиня попридержала лошадь. Коменж, ехавший справа от нее, и Мержи, ехавший слева, последовали ее примеру.
- У вас славный боевой конь, господин де Мержи, - сказал Коменж, - он даже не вспотел.
- Это берберийский конь, брат купил его у одного испанца. Вот рубец от сабельного удара, - он был ранен под Монконтуром.
- Вы были на войне? - обратившись к Мержи, спросила графиня.
- Нет, сударыня.
- Значит, вы не испытали на себе, что такое огнестрельная рана?
- Нет, сударыня.
- А сабельный удар?
- Тоже нет.
Мержи почудилось, что она улыбнулась. Коменж насмешливо вздернул верхнюю губу.
- Ничто так не украшает молодого дворянина, как глубокая рана, - заметил он. - Ведь правда, сударыня?
- В том случае, если дворянин честно ее заслужил.
- Что значит "честно заслужил"?
- Славу приносит только та рана, которую человек получил на поле боя. А раны, полученные на дуэли, - это совсем другое дело. Они ничего, кроме презрения, во мне не вызывают.
- Я полагаю, что господин де Мержи, прежде чем сесть на коня, имел с вами разговор?
- Нет, - сухо ответила графиня. Мержи подъехал к Коменжу.
- Милостивый государь! - сказал он тихо. - Как скоро мы присоединимся к охоте, мы с вами можем заехать в чащу, и там я постараюсь доказать вам, что я ничего не предпринимал для того, чтобы уклониться от встречи с вами.
Коменж бросил на него взгляд, в котором можно было прочесть и жалость и удовольствие.
- Ну что ж! Я не имею оснований вам не верить. А ваше предложение я принять не могу: только мужичье дерется без свидетелей. Наши друзья, которых мы в это дело втянули, не простят нам, что мы их не подождали.
- Как вам будет угодно, милостивый государь, - сказал Мержи и пустился догонять графиню.
Графиня ехала с опущенной головой: казалось, она была занята своими мыслями. Все трое молча доехали до распутья, - тут и кончалась их дорога.
- Это не рог трубит? - спросил Коменж.
- По-моему, звук долетает слева, вон из того кустарника, - заметил Мержи.
- Да, рог, теперь мне это ясно. Могу даже сказать, что это болонская валторна. Будь я трижды неладен, если это не валторна моего приятеля Помпиньяна. Вы не можете себе представить, господин де Мержи, какая огромная разница между болонской валторной и теми валторнами, которые выделывают наши жалкие парижские ремесленники.
- Ее слышно издалека.
- А какой звук! Какая густота! Собаки, едва заслышав его, забывают, что пробежали добрых десять миль. Откровенно говоря, хорошие вещи делают только в Италии да во Фландрии. Как вам нравится мой валлонский воротник? К охотничьему костюму он идет. У меня есть воротники и брыжи "Сумбур" для балов, но и этот совсем простой воротник - вы думаете, его вышивали в Париже? Какое там! Мне его привезли из Бреды. У меня есть друг во Фландрии; если хотите, он вам пришлет такой же... Ах да! - перебил он себя и рассмеялся. - Какой же я рассеянный! Бог ты мой! Совсем из головы вон!
Графиня остановила лошадь.
- Коменж! Охота впереди! Судя по звуку рогов, оленя уже начали травить.