– Он тебя избил, – повторил я и ощутил его внутри себя – прочную глыбу ледяного гнева. – И что бы ты ни говорила, этого ничто не изменит. Если я когда-нибудь встречусь с ним, я скорее пырну его ножом, чем пожму ему руку.
Денна подняла на меня взгляд, и раздражение исчезло с ее лица. Взгляд, который она бросила на меня, был исполнен нежности и жалости. Так смотрят на щенка, который рычит, воображая себя ужасно грозным. Она погладила меня по щеке, и я вспыхнул, внезапно устыдившись своей мелодраматической выходки.
– Слушай, давай не будем спорить на эту тему? – попросила она. – Ладно? Давай не сегодня. Я тебя так давно не видела…
И я решил махнуть на это рукой, чтобы не отпугнуть ее. Я же знал, что бывало, когда мужчины принимались слишком на нее давить.
– Ну хорошо, – ответил я. – Не сегодня. Но ты хоть расскажи, зачем твой покровитель привез тебя сюда!
Денна откинулась на спинку скамьи и широко улыбнулась.
– Извини, дело деликатное и все такое, – передразнила она.
– Не вредничай! – возмутился я. – Я бы тебе рассказал, но маэр крайне дорожит своими секретами.
Денна подалась вперед и положила руку на мою.
– Бедный Квоут! Я же не со зла. Мой покровитель не менее скрытен, чем маэр, – если не более. Он весьма недвусмысленно дал понять, что, если я предам наши отношения огласке, дело будет плохо. Он очень настаивал.
Ее лицо сделалось серьезным.
– Он могущественный человек…
Казалось, она вот-вот скажет что-то еще, но потом остановилась.
Мне не хотелось понимать, но я ее понял. Я сам только недавно имел дело с гневом маэра, и это научило меня осторожности.
– Ну хорошо, а хоть что-то о нем ты рассказать можешь?
Денна задумчиво провела пальцем по губам.
– Он на удивление хорошо танцует. Думаю, об этом можно упомянуть, ничего не выдав. Он весьма мил, – сказала она и рассмеялась, увидев мое лицо. – Я проводила для него кое-какие изыскания, копалась в старых генеалогиях и исторических трудах. Я с его помощью собираюсь написать пару песен, чтобы сделать себе имя…
Она поколебалась, потом покачала головой:
– Пожалуй, это все, что я могу сказать.
– Ну, а я смогу услышать эти песни, когда они будут закончены?
Она застенчиво улыбнулась.
– Думаю, это можно будет устроить…
Она вскочила на ноги, ухватила меня под руку, заставила встать.
– Ну, довольно болтать! Пошли прогуляемся.
Я улыбнулся. Ее возбуждение было заразительно, как у ребенка. Но, потянув меня за руку, Денна вдруг вскрикнула, скривилась и прижала ладонь к боку.
Я бросился к ней.
– Что случилось?
Денна пожала плечами и улыбнулась натянутой улыбкой, не отнимая руки от ребер.
– Это все после падения, – сказала она. – Дурацкая лошадь! Каждый раз, как забудусь и сделаю резкое движение, в бок вступает.
– Тебя кто-нибудь осматривал?
– Да там просто синяк! – сказала она. – А тех докторов, каких я могу себе позволить, я к себе не подпущу.
– А как же твой покровитель? – осведомился я. – Уж он-то, наверное, мог бы что-нибудь устроить?
Она медленно распрямилась.
– Да ладно, все не так страшно.
Она вскинула руки над головой и отстучала каблучками чечетку, потом рассмеялась, видя мое хмурое лицо.
– Ладно, все, больше никаких разговоров о тайнах! Пошли пройдемся. Поведай мне самые мрачные и скандальные сплетни маэрова двора.
– Ну ладно, – сказал я, когда мы зашагали по улице. – Я слышал, что маэр, как по волшебству, оправился от своей давней болезни.
– Ой, ну какая же это сплетня! – фыркнула она. – Это все знают!
– Баронет Брэмстон вчера вечером проигрался в пух и прах.
Денна закатила глаза:
– Скукота!
– Графиня Деферр потеряла невинность на представлении «Деоники».
– Ой! – Денна прикрыла рот рукой, пряча смешок. – Что, правда?
– Ну, по крайней мере, после антракта ее при ней не было, – сказал я вполголоса. – Однако, как выяснилось, графиня просто забыла ее у себя в комнате. Так что она не то чтобы совсем потерялась. Ее нашли слуги пару дней спустя, во время уборки. Она закатилась под комод.
Денна сделала негодующее лицо.
– А я-то чуть было тебе не поверила!
Она дала мне оплеуху, снова скривилась и резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
– Знаешь что, – негромко сказал я, – я ведь учился в университете. Я, конечно, не лекарь, но в медицине кое-что смыслю. Я мог бы сам тебя осмотреть.
Она смерила меня пристальным взглядом, словно не зная, что думать о моем предложении.
– По-моему, – сказала она наконец, – никто еще не пытался меня раздеть более окольным путем.
– Я… – я почувствовал, что отчаянно краснею, – я вовсе не собирался…
Денна расхохоталась, видя мое смущение.
– Если уж я кому-то и дозволю играть со мной в доктора, то это тебе, мой Квоут! – сказала она. – Но нет, спасибо, пока не надо.
Она взяла меня под руку, и мы пошли дальше.
– Я сама сумею о себе позаботиться.
Я вернулся во дворец маэра через несколько часов обычным путем, а не по крышам. Явившись в коридор, ведущий к моим комнатам, я обнаружил там уже целых двух стражников. Очевидно, о моем побеге стало известно.
Но даже это не так уж сильно испортило мне настроение: после времени, проведенного с Денной, я чувствовал, будто во мне двенадцать футов росту. И мало того, завтра мы с ней договорились поехать кататься верхом. Заранее знать, где и когда я встречусь с Денной, было нежданным даром судьбы.
– Добрый вечер, господа, – сказал я, подойдя к стражникам. – Что интересного я пропустил?
– Вы должны оставаться у себя в комнатах, – мрачно сообщил Джейс. Я обратил внимание, что на этот раз он не потрудился назвать меня сэром.
Я остановился, уже взявшись за дверную ручку.
– Прошу прощения?
– Вы останетесь у себя вплоть до дальнейших распоряжений, – сказал он. – И одному из нас приказано все время оставаться при вас.
Я ощутил прилив гнева.
– А Алверону об этом известно? – резко осведомился я.
Они неуверенно переглянулись.
Ага, так, значит, этот приказ отдан все-таки Стейпсом. И эта неуверенность не даст им наложить на меня руки.
– Давайте-ка разберемся с этим немедленно, – сказал я и стремительно зашагал прочь по коридору. Стражники догнали меня, звеня доспехами.
Пока я шагал по коридорам, мой гнев разгорался все жарче. Если маэр и впрямь окончательно утратил доверие ко мне, лучше покончить с этим здесь и сейчас. Если я лишен доброго расположения маэра, я, по крайней мере, предпочту вернуть себе свободу и возможность видеться с Денной, когда захочу.
Я свернул за угол как раз вовремя, чтобы увидеть маэра, выходящего из своих покоев. Он выглядел более здоровым, чем я видел его когда-либо прежде, под мышкой у него была стопка бумаг.
Когда я приблизился, он бросил на меня раздраженный взгляд. Я подумал было, что он сейчас велит стражникам уволочь меня прочь. И тем не менее я приблизился к нему так отважно, как будто у меня имелось письменное приглашение.
– Ваша светлость, – сказал я весело и дружелюбно, – нельзя ли вас на минутку?
– Ну конечно! – ответил он тем же тоном и распахнул дверь, которую закрыл было за собой. – Входите.
Я посмотрел ему в глаза и увидел в них гнев, не менее пылкий, чем у меня. Какая-то малая разумная часть моей души съежилась от ужаса, но мой бешеный нрав уже закусил удила и несся вперед во весь опор.
Озадаченные стражники остались в прихожей, а меня Алверон увел за вторые двери, в свои личные покои. В воздухе повисло грозное молчание, точно затишье перед внезапной летней бурей.
– Я просто глазам своим не верю! – прошипел маэр, закрыв за собой дверь. – Что за дерзость! Ваши безумные обвинения! Ваши смехотворные утверждения! Я не выношу публичных скандалов, так что с этим мы разберемся позднее.
Он сделал властный жест.
– Возвращайтесь к себе и не покидайте своих комнат, пока я не решу, что с вами делать!
– Ваша светлость…
По тому, как он расправил плечи, я понял, что он вот-вот кликнет стражу.
– Я не стану вас слушать, – холодно сказал он.
И тут я встретился с ним взглядом. Глаза у него были жесткие как кремень, и я увидел, насколько он на самом деле разгневан. И это не был гнев покровителя или нанимателя. Это не было негодование человека, раздраженного тем, что я нарушил приличия. Передо мной стоял тот, кто с шестнадцати лет привык повелевать всем вокруг. Этому человеку ничего не стоило подвесить кого-нибудь умирать в железной клетке, просто чтобы дать урок остальным. Это был человек, который, повернись судьба немного иначе, мог бы теперь править всем Винтасом.
Моя ярость зашипела и потухла, точно задутая свечка, и я похолодел. Я наконец осознал, что катастрофически неправильно оценил ситуацию.
Будучи бездомным мальчишкой на улицах Тарбеана, я привык иметь дело с опасными людьми: пьяные портовые грузчики, стражники, даже такой же бездомный мальчишка с «розочкой» из бутылки – любой из них может тебя убить.
Чтобы выжить, главное – понимать правила, действующие в данной ситуации. Стражник не станет избивать тебя посреди улицы. Грузчик не погонится за тобой, если ты убежишь.
И вот теперь я внезапно отчетливо осознал свою ошибку. Маэр не был связан никакими правилами. Он мог приказать убить меня и повесить мой труп на городских воротах. Мог бросить меня в темницу и забыть обо мне. И оставить меня гнить в камере, умирать от голода и болезней. У меня не было ни положения в обществе, ни друзей, которые могли бы за меня заступиться. Я был беспомощен, как ребенок с мечом из ивового прутика.
Я осознал все это в мгновение ока и ощутил, как в животе у меня угнездился грызущий страх. Надо было остаться в Северене-Нижнем, пока была возможность! Вообще не надо было сюда приезжать и вмешиваться в дела таких могущественных людей…
И тут в комнату из гардеробной маэра ввалился Стейпс. При виде меня его лицо, обычно такое безмятежное, на миг изменилось, на нем мелькнули ужас и изумление. Но он быстро взял себя в руки.