– Ты как один из амир! – сказала она. – Квоут – один из киридов!
Я посмотрел на себя и, когда сверкнула следующая молния, понял, что она имеет в виду. Мои кисти и предплечья были разрисованы засохшими струйками крови оттого, что я пытался зажимать свою рану. Эти ручейки крови действительно были похожи на татуировки, которыми некогда амир украшали членов ордена, принадлежащих к высшему рангу.
Это упоминание так меня поразило, что я забыл главное, что знал об Аури. Я забыл об осторожности и задал ей вопрос:
– Аури, откуда ты знаешь о киридах?
Ответа не было. Когда сверкнула новая молния, я увидел, что стою один на опустевшей крыше, под неумолимым небом.
Глава 24Перезвоны
Я стоял на крыше, над головой сверкала гроза, на душе у меня было тяжко. Мне хотелось догнать Аури и извиниться, но я знал, что это бесполезно. Если задать лишний вопрос, она всегда убегала, а уж когда Аури убегала, она исчезала стремительно, как кролик в норе. В Подсветье была тысяча мест, куда она могла спрятаться. Найти ее было невозможно.
К тому же у меня было важное дело. Возможно, мой враг прямо сейчас пытается меня выследить. Мне было попросту некогда.
Путь по крышам занял у меня почти час. Вспышки молний, то и дело озарявшие крыши, скорее мешали, чем помогали: после каждой вспышки я надолго терял способность видеть в темноте. И тем не менее в конце концов я кое-как дохромал до крыши главного здания, где обычно встречался с Аури.
Я с трудом спустился по яблоне в закрытый дворик и уже собирался окликнуть ее через тяжелую металлическую решетку, ведущую в Подсветье, но тут заметил, что в тени ближайших кустов кто-то шевельнулся.
Я вгляделся в темноту, не различая ничего, кроме смутного силуэта.
– Аури? – осторожно спросил я.
– Я не люблю рассказывать, – тихо ответила она. В голосе у нее звучали слезы. Из всех ужасов, что я пережил за последние пару дней, это, бесспорно, было хуже всего.
– Аури, прости меня, пожалуйста! – сказал я. – Я больше не буду расспрашивать! Честное слово.
Из кустов раздался всхлип. Сердце у меня застыло, и от него откололся кусочек.
– А что ты делала на самом верху нынче ночью? – спросил я. Я знал, что об этом спрашивать можно. Я уже много раз спрашивал.
– На молнии смотрела, – ответила она и шмыгнула носом. – Я видела молнию, похожую на дерево!
– И что было в молнии? – мягко спросил я.
– Термическая ионизация, – ответила Аури. И, помолчав, добавила: – А еще – речной лед. И взмах кошачьего хвоста.
– Жалко, что я ее не видел, – сказал я.
– А ты что делал на самом верху? – Она помолчала, и я услышал негромкий, икающий смешок: – Такой сумасшедший и почти голый?
Мое сердце мало-помалу начало оттаивать.
– Я ищу, куда спрятать свою кровь, – сказал я.
– Обычно люди носят ее внутри, – сказала она. – Так проще.
– Я и хочу, чтобы ее большая часть осталась внутри, – объяснил я. – Но я боюсь, что меня ищут.
– А-а! – сказала Аури, как будто сразу все поняла. Я увидел, как ее фигурка, чуть более темная, шевельнулась и встала на фоне тени. – Тогда пошли со мной, в Перезвоны.
– По-моему, Перезвонов я еще не видел, – сказал я. – Ты меня туда уже водила?
Она шевельнулась – возможно, покачала головой.
– Это мои личные покои.
Я услышал металлический лязг, шорох, и за открытой решеткой вспыхнул голубовато-зеленый огонек. Я спустился вниз и очутился в подземном ходе рядом с ней.
При свете сделалось видно, что лицо у нее в разводах – вероятно, оттого, что она размазывала слезы руками. Я впервые видел Аури грязной. Глаза у нее сделались темнее обычного, и нос покраснел.
Аури шмыгнула носом и потерла чумазое личико.
– В каком ты ужасном виде, – очень серьезно сказала она.
Я посмотрел на свои окровавленные руки и грудь.
– Ну да, – согласился я.
Тут она улыбнулась слабой, но мужественной улыбкой.
– На этот раз я не так уж далеко убежала! – сказала она, гордо выпятив подбородок.
– Я так рад! – сказал я. – Ты извини, пожалуйста.
– Нет! – она коротко и твердо тряхнула головой. – Ты мой кирид, это выше любых упреков.
Она коснулась пальцем центра моей окровавленной груди.
– Иваре эним эуге.
Аури повела меня через лабиринт подземных ходов, который представляло собой Подсветье. Мы спускались все ниже – через Прыги, мимо Сверчейка. Потом миновали несколько извилистых коридоров и снова начали спускаться, по каменной винтовой лестнице, которой я никогда прежде не видел.
Вскоре я почувствовал запах сырого камня и услышал низкий гул текущей воды. Время от времени до меня доносилось то бряканье стекла о камень, то более мелодичный звон стекла о стекло.
Ступенек через пятьдесят широкая винтовая лестница исчезла в широком бурлящем водоеме. «Интересно, – подумал я, – глубоко ли под воду уходят эти ступеньки?»
Тут не пахло ни гнилью, ни затхлостью. Вода была свежая, чистая, и я видел мелкие волны, расходящиеся от лестницы в темноту, туда, куда не достигал свет наших светильников. Я снова услышал стеклянный звон и увидел две бутылки, которые крутились и подпрыгивали в водовороте, отплывая то в одну сторону, то в другую. Потом одна ушла под воду и больше не всплыла.
На латунной подставке для факела, вделанной в стену, висел холщовый мешок. Аури сунула в него руку и достала тяжелую бутылку, заткнутую пробкой, – в такой бутылке, должно быть, когда-то хранилось бредонское пиво.
Она протянула бутылку мне.
– Они исчезают на час. Или на минуту. Иногда на несколько дней. Иногда они вообще не всплывают.
Она достала из мешка еще одну бутылку.
– Лучше запускать не меньше четырех сразу. Тогда, с точки зрения статистической вероятности, как минимум две все время будут оставаться на поверхности.
Я кивнул, вытянул нитку из растрепанного мешка и вымочил ее в крови, которая покрывала мою руку. Откупорил бутылку и бросил нитку внутрь.
– И волосы тоже, – сказала Аури.
Я вырвал у себя несколько волосков и просунул их в горлышко бутылки. Потом загнал поглубже пробку и пустил бутылку в плавание. Она глубоко погрузилась в воду и поплыла, беспорядочно кружа.
Аури протянула мне вторую бутылку, и мы повторили все сначала. Когда в водовороте заколыхалась четвертая бутылка, Аури кивнула и деловито отряхнула ладошки друг об друга.
– Ну во-от, – протянула она с несказанным удовлетворением. – Все хорошо. Теперь нам ничто не угрожает.
Несколько часов спустя, отмытый, перевязанный и куда менее голый, чем прежде, я явился в комнату Вилема в «конюшнях». В ту ночь, и в течение многих следующих ночей, Вил с Симом по очереди дежурили надо мной, пока я спал, храня меня своим аларом. Это были друзья, лучшие из друзей, такие, о каких мечтает любой, но каких не достоин никто, уж тем более я.
Глава 25Противозаконное познание
Что бы там ни думали Вил с Симом, а я все же не верил, что это Деви наводит на меня порчу. Я, конечно, болезненно сознавал, что ничего не понимаю в женщинах, и все же она всегда относилась ко мне дружелюбно. Временами даже бывала добра ко мне.
Конечно, репутация у нее была мрачная. Но кому, как не мне, было знать, как стремительно горстка пустых слухов может разрастись до нелепых сказок!
Мне представлялось куда более вероятным, что мой неведомый враг – просто какой-то обиженный студент, которого злит мое стремительное продвижение в аркануме. У большинства студентов уходили годы на то, чтобы достичь звания ре-лара, а я получил его, не успев проучиться три четверти. А может быть, это человек, который ненавидит всех эдема руэ. Мне не раз доставалось только за принадлежность к этому сословию.
В определенном смысле то, кто именно является источником нападений, было даже не важно. Важнее было найти способ с ними покончить. Не могу же я требовать, чтобы Вил с Симом оберегали меня по гроб жизни!
Нужен был более надежный выход. Мне требовалось добыть грам.
Грам – это чрезвычайно остроумный артефакт, изобретенный специально на случай подобных неприятностей. Это своеобразный симпатический доспех, который мешает другим людям создать связывание с вашим телом. Я не знал, как он работает, но знал, что он существует. И знал, где узнать, как его сделать.
Килвин поднял голову, видя, что я приближаюсь к его кабинету. Я с облегчением увидел, что его стеклодувная печурка погашена.
– Я так понимаю, с вами все в порядке, ре-лар Квоут? – осведомился он, не вставая из-за рабочего стола. В одной руке у него было большое полушарие из стекла, в другой – алмазный резец.
– Все в порядке, магистр Килвин, – соврал я.
– Ну что, обдумали вы свой следующий проект? – спросил он. – Не приснилось ли вам что-нибудь интересное?
– На самом деле, магистр Килвин, я искал схему грама. Но почему-то я не нашел ее нигде – ни в библиотеке, ни в справочниках.
Килвин посмотрел на меня с любопытством.
– А для чего вам, собственно, понадобился грам, а, ре-лар Квоут? Или вы не доверяете своим товарищам по аркануму?
Не понимая, шутит он или говорит серьезно, я решил обойтись без лишних объяснений.
– Нам на симпатии для продолжающих рассказывали про плюхи. И я подумал, что, если грам позволяет обезвреживать связи, основанные на сродстве…
Килвин хмыкнул себе в бороду.
– А, нагнал-таки Дал на вас страху! Это хорошо. И да, вы правы, грам может защитить от последствий плюхи…
Его темные сильдийские глаза сделались серьезными.
– До некоторой степени. Однако мне кажется, что разумный студент скорее предпочел бы намотать на ус полученные сведения и избегать плюх благодаря должной осмотрительности и вниманию.
– Я так и собираюсь сделать, магистр Килвин, – ответил я. – И все же мне кажется, что иметь грам было бы полезно.
– Отчасти это правда, – признался Килвин, оглаживая лохматую бороду. – Однако со всем этим ремонтом и выполнением осенних заказов у нас недостает рабочих рук.