Я улыбнулся ей. Улыбнулся по-настоящему. Ощущение было странное, и я подумал: сколько же времени я проходил хмурым, сам того не сознавая?
– Ты уже помогаешь – просто тем, что ты здесь, – искренне ответил я. – Мне достаточно увидеть тебя, и настроение улучшается, как по волшебству.
Денна закатила глаза.
– Ну да, конечно! Лицезрение моей зареванной физиономии – истинная панацея!
– А говорить-то особо и не о чем, – сказал я. – Мне просто не повезло, вдобавок я сделал несколько глупостей, вот теперь и расплачиваюсь за это.
Денна ответила смешком, подозрительно похожим на всхлипывание.
– Ну да, со мной такого, конечно, никогда не случалось! – ответила она, скривив губы. – Что, когда ты дурак и сам во всем виноват, это еще хуже?
Поневоле и я усмехнулся ей под стать.
– Угу, – согласился я. – По правде говоря, я бы предпочел скорее чем-нибудь отвлечься, чем рассказывать о своих бедах.
– Ну, это я могу устроить, – сказала Денна, беря меня за руку. – Видит бог, ты не раз делал для меня то же самое!
Мы зашагали рядом.
– Что, правда?
– То и дело! – сказала она. – Так легко обо всем забыть, когда ты рядом!
Денна остановилась, и мне тоже пришлось встать рядом. Она взяла меня под руку.
– Нет, я не то хотела сказать. Я имею в виду, что, когда ты рядом, легко забывать.
– О чем забывать?
– Обо всем, – сказала она, и стало ясно, что она совсем не шутит. – Обо всем плохом, что есть в моей жизни. О том, кто я такая. Хорошо иметь возможность время от времени отдыхать от себя самой. И ты мне в этом помогаешь. Ты – моя надежная гавань в бескрайнем бурном море.
– Что, правда? – хмыкнул я.
– Ага, – беспечно кивнула она. – Ты мой тенистый клен в солнечный день.
– А ты, – сказал я, – нежная музыка за стеной.
– Неплохо! – сказала она. – А ты – неожиданно подаренный тортик в непогожий вечер.
– А ты – примочка, которая вытягивает яд из моего сердца, – сказал я.
– Хм… – неуверенно ответила Денна. – Не уверена, что мне это нравится. Сердце, полное яда…
– Ну да, – согласился я. – Это звучало куда лучше, пока я не сказал это вслух.
– Вот что бывает от смешения метафор! – сказала она и, помолчав, спросила: – Ты записку мою получил?
– Только сегодня, – сказал я, вложив в эти слова все свое огорчение. – Всего пару часов назад.
– А-а! – сказала Денна. – Жалко. Ужин был вкусный. Я съела и твою порцию тоже.
Я попытался придумать, что бы такое ответить, но она просто улыбнулась и покачала головой:
– Шучу, шучу. По правде говоря, ужин был просто предлогом. Я хотела тебе кое-что показать. А отыскать тебя непросто. Я уж думала, что придется ждать до завтра, когда ты будешь петь у Анкера.
Я ощутил укол боли в груди, такой сильный, что даже присутствие Денны не могло его пересилить.
– Да, удачно вышло, что мы встретились сегодня, – сказал я. – А то я не уверен, что буду играть завтра.
Денна склонила голову набок.
– Но ты же всегда поешь по вечерам в поверженье! Смотри, не вздумай менять расписание. Мне и так непросто тебя найти!
– Кто бы говорил! – возразил я. – Мне никогда не удается поймать тебя дважды в одном и том же месте.
– Ну да, конечно, можно подумать, ты меня все время разыскиваешь! – отмахнулась она, а потом широко улыбнулась. – Ладно, это все не о том. Идем со мной. Я знаю, чем тебя отвлечь!
И она прибавила шагу, таща меня за руку.
Ее энтузиазм был заразителен, и я поневоле заулыбался, шагая следом за ней по извилистым улочкам Имре.
Наконец мы остановились у небольшой витрины. Денна преградила мне путь, едва не подпрыгивая от возбуждения. На ее лице не осталось и следа слез, глаза горели. Она закрыла мне лицо своими прохладными ладошками.
– Закрой глаза! – велела она. – Это сюрприз!
Я зажмурился, она взяла меня за руку, и мы сделали несколько шагов. Внутри магазинчика было сумрачно, пахло кожей. Я услышал, как мужской голос спросил: «Это он, да?» – и потом раздался шум передвигаемых предметов.
– Ну что, готов? – спросила меня на ухо Денна. По голосу я понял, что она улыбается. Ее дыхание щекотало мелкие волоски у меня на затылке.
– Понятия не имею, – честно ответил я.
Она фыркнула мне в ухо.
– Ну ладно. Открой глаза!
Я открыл глаза и увидел худощавого пожилого человека, стоящего за длинным деревянным прилавком. А перед ним лежал пустой футляр для лютни, раскрытый, как книга. Денна купила мне подарок. Футляр для лютни. Для моей украденной лютни.
Я сделал шаг вперед. Пустой футляр был длинный и узкий, обтянутый гладкой черной кожей. Петель на нем не было. Семь блестящих стальных пряжек опоясывали футляр, и верх снимался целиком, как крышка с коробки.
Внутри футляр был обтянут мягким бархатом. Я потрогал его и обнаружил, что подложка мягкая, но упругая, как губка. Ворс бархата был чуть ли не в полдюйма длиной, темно-вишневого цвета.
Мужчина за стойкой слегка улыбнулся.
– У вашей дамы прекрасный вкус, – сказал он. – И она ничего не делает наполовину.
Он приподнял крышку.
– Кожа промаслена и провощена. Она двуслойная, между слоями проложены планки из каменного клена.
Он провел пальцем по кромке нижней половинки футляра, потом по соответствующей ей бороздке на крышке.
– Подогнано все очень плотно, так что воздух не проникает ни снаружи внутрь, ни изнутри наружу. Так что вам не придется беспокоиться, выходя из теплого и душного помещения в морозную ночь.
Он принялся застегивать пряжки.
– Дама была против латуни. Так что это светлая сталь. А когда пряжки застегнуты, крышка садится на уплотнение. Хоть в воду бросай, бархат внутри останется сухим.
Он пожал плечами.
– Разумеется, со временем вода все равно просочится сквозь кожу. Но возможности человека ограниченны…
Перевернув футляр, он постучал костяшками пальцев по округлому дну.
– Кленовые планки я поставил потоньше, чтобы он вышел не очень массивным и тяжелым, поэтому я усилил корпус полосами гланской стали.
Он указал на ухмыляющуюся Денну:
– Дама просила поставить рамстонскую, но я объяснил, что рамстонская сталь прочная, но довольно хрупкая. А гланская сталь полегче и форму держит.
Он смерил меня взглядом.
– Молодой господин может, если пожелает, встать на него ногами – футляру ничего не сделается.
Потом он слегка поджал губы и посмотрел на мои ноги.
– Хотя я предпочел бы, чтобы вы этого не делали.
Он снова перевернул футляр.
– Надо сказать, это, пожалуй, лучший футляр, какой я сделал за последние двадцать лет.
Он подвинул его ко мне.
– Надеюсь, вы останетесь им довольны.
Я лишился дара речи. Со мной такое случается редко. Я протянул руку, погладил кожу. Кожа была теплая и гладкая. Потрогал стальное кольцо, к которому крепится наплечный ремень. Посмотрел на Денну – та буквально приплясывала от возбуждения.
Денна нетерпеливо шагнула вперед.
– Это еще не все! – сказала она, расстегивая пряжки так уверенно, что я сразу понял: она это делает не впервые. Денна сняла крышку и потыкала пальцем бархатное нутро. – Подложка изготовлена таким образом, чтобы ее можно было вынуть и переделать. Так что, какую бы лютню ты ни завел себе в будущем, этот футляр все равно для нее подойдет. И смотри еще!
Она нажала на бархат в том месте, где должен был находиться гриф, что-то провернула, и крышка распахнулась, открыв потайное место внутри. Денна снова ухмыльнулась.
– Тоже моя идея! Нечто вроде потайного кармана.
– Тело Господне, Денна! – вымолвил я. – Он же, наверно, обошелся тебе в целое состояние!
– Ой, ну, знаешь, – сказала она с наигранной скромностью, – у меня кой-чего было отложено…
Я провел рукой по мягкому бархату.
– Да нет, Денна, я серьезно. Этот же футляр, наверно, стоит не меньше моей лютни…
Я осекся, внутри у меня что-то тошнотворно дернулось. Лютни, которой у меня больше нет.
– Прошу прощения, сударь, – вмешался человек за стойкой, – но, полагаю, этот футляр стоит намного дороже вашей лютни, разве что она у вас из чистого серебра.
Я еще раз погладил крышку, ощущая нарастающую тошноту. Я не знал, что сказать. Как я ей скажу, что лютню у меня украли, после всех ее трудов, потраченных на этот прекрасный подарок?
Денна возбужденно сияла.
– Давай-ка поглядим, как туда ляжет твоя лютня!
Она махнула рукой, и мастер достал из-под стойки мою лютню и уложил ее в футляр. Она вошла в него, как рука в перчатку.
Я разрыдался.
– Господи, как неловко-то! – сказал я и высморкался.
Денна осторожно коснулась моей руки.
– Прости меня, пожалуйста! – повторила она уже в третий раз.
Мы сидели на тротуаре у магазинчика. С меня хватило и того, что я разревелся при Денне. Недоставало еще, чтобы на меня пялился владелец лавки.
– Я просто хотела, чтобы она подошла как следует… – говорила Денна. Лицо у нее было ошеломленное. – Я тебе записку оставила… Я думала, ты придешь на ужин, тут-то я тебя и удивлю. Ты даже не должен был заметить, что она исчезла.
– Да нет, все нормально, – сказал я.
– Ну как же нормально! – сказала Денна, и глаза у нее налились слезами. – Ты не пришел тогда, я не знала, что делать. Вчера вечером я тебя везде искала. В дверь к тебе стучалась, но ты не открыл…
Она потупилась.
– Я никогда тебя не могу найти, когда ищу…
– Денна, – сказал я, – все в порядке, правда.
Она замотала головой, не глядя на меня. По щекам у нее покатились слезы.
– Не в порядке! Я должна была сообразить! Ты ее так держишь, как будто это твой ребенок. Если бы на меня хоть кто-нибудь когда-нибудь посмотрел так, как ты смотришь на свою лютню, я бы тогда…
Денна запнулась, сглотнула, и слова снова хлынули неудержимым потоком:
– Я же знала, что она для тебя главное в жизни! Я потому и хотела, чтобы у тебя был надежный футляр! Я просто не подумала, что это выйдет так…