Килвин что-то буркнул, не прекращая выводить руны, и велел мне, пока я буду в отъезде, записывать любые идеи касательно вечно горящей лампы, какие могут прийти мне в голову. Арвил смерил меня долгим пронзительным взглядом сквозь очки и сказал, что, когда я вернусь, место в медике будет меня ждать.
После сдержанной реакции прочих магистров Элкса Дал внес приятное разнообразие. Он рассмеялся и признался, что немного завидует моей свободе. Посоветовал мне пользоваться на всю катушку любой головокружительной возможностью, какие мне представятся. И сказал, что, если уж тысячи миль будет недостаточно для того, чтобы сохранить в тайне мои выходки, тогда тут ничто не поможет.
Отыскать Элодина мне так и не удалось. Я ограничился тем, что сунул записку под дверь его кабинета. Хотя, поскольку он, кажется, никогда им не пользовался, могло миновать несколько месяцев, прежде чем он ее обнаружит.
Я купил себе новую котомку и еще кое-что из тех вещей, которые всегда должны быть под рукой у симпатиста: воск, веревку и проволоку, кривую иглу и жилы. Одежду укладывать долго не пришлось, у меня ее было немного.
Собирая котомку, я мало-помалу осознал, что всего с собой забрать не смогу. Это стало некоторым потрясением. Я за много лет привык, что все свое могу унести с собой, причем еще одна рука останется свободной.
Но с тех пор, как я поселился в этой комнатушке в мансарде, у меня начали скапливаться всякие мелочи и недоделанные проекты. У меня теперь было аж целых два одеяла. Несколько страниц конспектов, круглый кусок жести, наполовину исписанный рунами, из фактной, сломанные пружинные часы, которые я разобрал, чтобы проверить, сумею ли их собрать.
Я собрал мешок, все остальное сложил в сундучок, стоявший в ногах кровати. Несколько подержанных инструментов, кусок разбитой грифельной доски, который я использовал для вычислений, деревянная шкатулочка с пригоршней мелких сокровищ, что дарила мне Аури…
Потом я спустился вниз и спросил у Анкера, не согласится ли он подержать мое имущество в подвале до моего возвращения. Анкер стыдливо признался, что до тех пор, как я поселился в мансарде, эта крохотная комнатушка со скошенным потолком годами пустовала и использовалась вместо кладовки. Так что он готов был оставить ее за мной, при условии, что я обещаю после возвращения снова поселиться в ней и играть у него в трактире. Я с радостью согласился и, вскинув на плечо футляр с лютней, направился к двери.
Я не особенно удивился, повстречав на Каменном мосту Элодина. В те дни меня мало что могло удивить в магистре имен. Он сидел на каменном парапете моста, высотой по пояс, и болтал босыми ногами над стофутовой пропастью внизу.
– Привет, Квоут! – сказал он, не отводя глаз от бурлящей воды.
– Здравствуйте, магистр Элодин, – сказал я. – Боюсь, мне придется на пару четвертей уехать из университета.
– Что, неужто вы и вправду боитесь?
Я заметил в его спокойном звучном голосе легкий призвук насмешки.
Не сразу я сообразил, о чем он.
– Это просто фигура речи.
– Такие фигуры в нашем языке подобны портретам имен. Расплывчатых, слабых – но все-таки имен. Будьте с ними поаккуратнее.
Он поднял на меня глаза.
– Присаживайтесь, посидите со мной.
Я начал было отнекиваться, потом остановился. Все-таки это он сделал меня ре-ларом… Я положил на плоские каменные плиты свою лютню и котомку. Мальчишеское лицо Элодина озарилось улыбкой, и он гостеприимно похлопал по каменному парапету, предлагая мне сесть рядом.
Я с легкой тревогой посмотрел вниз.
– Знаете, магистр Элодин, я лучше не буду…
Он посмотрел на меня укоризненно.
– Осторожность приличествует арканисту. Именователю подобает уверенность в себе. Трусость не к лицу ни тому ни другому. И вам она не к лицу.
Он снова похлопал по камню, уже решительнее.
Я осторожно влез на парапет и свесил ноги за край моста. Вид отсюда был впечатляющий, сердце у меня радостно забилось.
– Ветер видите?
Я пригляделся. На миг мне показалось, как будто… Нет, ничего. Я покачал головой.
Элодин как ни в чем не бывало пожал плечами, хотя я уловил легкое разочарование.
– Это хорошее место для именователя. Объясните почему.
Я огляделся.
– Вольный ветер, могучая вода, древний камень…
– Хороший ответ, – я услышал в его голосе неподдельное удовольствие. – Но есть и еще одна причина. Камень, вода, ветер – все это есть и в других местах. А чем это место отличается от прочих?
Я поразмыслил, огляделся и покачал головой:
– Не знаю.
– Тоже хороший ответ. Запомните его.
Я ожидал продолжения. Видя, что Элодин молчит, я спросил:
– Так почему же это хорошее место?
Он долго-долго смотрел на воду и наконец ответил:
– Это край. Грань. Высокое место, откуда можно упасть. На грани все видно куда отчетливей. Опасность пробуждает спящий разум. Многое становится ясно. Видеть – это неотъемлемая часть того, чтобы быть именователем.
– А если я упаду? – спросил я.
– Упадете так упадете, – пожал плечами Элодин. – Иногда падение тоже позволяет многому научиться. Во сне ведь часто падаешь перед тем, как проснуться.
Некоторое время мы оба молчали, погрузившись в свои мысли. Я зажмурился, пытаясь расслышать имя ветра. Я слышал шум воды внизу, чувствовал шершавый камень под своими ладонями. Нет, ничего…
– Знаете, как прежде говорили, когда студент на четверть уезжал из университета? – спросил Элодин.
Я покачал головой.
– Это называлось «отправиться в погоню за ветром», – хихикнул он.
– Да, я слышал это выражение.
– Да? И как вы его понимаете?
Я задумался, подбирая слова.
– Ну, это что-то такое легкомысленное. Идти куда глаза глядят, не зная зачем.
Элодин кивнул.
– Да, большинство студентов уезжают из легкомыслия, с легкомысленными намерениями.
Он наклонился вперед, чтобы посмотреть прямо вниз, в бушующую внизу реку.
– Но прежде оно означало другое.
– Правда?
– Правда.
Он снова выпрямился.
– Когда-то, давным-давно, когда все студенты стремились сделаться именователями, все было иначе.
Он облизнул палец и подставил его ветру.
– Имя, которое прежде всего советовали отыскать начинающим именователям, было имя ветра. Когда они его находили, их спящий разум пробуждался и отыскивать прочие имена было уже проще. Однако некоторым студентам имя ветра все никак не давалось. Тут было слишком мало граней, слишком мало риска. И они уезжали прочь, в дикие, невежественные края. Искали удачи, приключений, охотились за тайнами и сокровищами…
Он взглянул на меня.
– Однако на самом деле они искали имя ветра.
Разговор на время прервался: на мосту появился посторонний. Это был остролицый темноволосый человек. Он смотрел на нас краем глаза, не поворачивая головы, и, когда он проходил мимо, я старался не думать о том, как легко ему было бы столкнуть меня с моста.
Потом посторонний миновал нас. Элодин устало вздохнул и продолжал:
– С тех пор все переменилось. Теперь граней вокруг даже меньше, чем прежде. Мир сделался не столь дик. Вокруг меньше магии, меньше тайн, и лишь малая горстка людей знает имя ветра.
– А вы его знаете, да? – спросил я.
Элодин кивнул.
– Оно разное в разных местах, но я умею слушать и улавливать его изменчивую природу.
Он расхохотался и хлопнул меня по плечу.
– Ступайте, ступайте в погоню за ветром! И не бойтесь рисковать.
Он улыбнулся.
– В разумных пределах.
Я перекинул ноги через толстый парапет, спрыгнул на мост, снова вскинул на плечо лютню и котомку. Но когда я направился в сторону Имре, Элодин окликнул меня:
– Квоут!
Я обернулся и увидел, что Элодин снова наклонился вниз с моста. Он ухмыльнулся, как мальчишка-школьник.
– Сплюнь на удачу!
Деви отворила мне дверь и изумленно раскрыла глаза.
– Боже милостивый! – воскликнула она, театрально прижимая к груди листок бумаги. Я узнал в нем одну из тех записок, что совал ей под дверь. – Да это же мой тайный обожатель!
– Я просто хотел вернуть долг, – сказал я. – Я к тебе четыре раза заходил.
– Ничего, прогулки тебе полезны! – сказала она весело, без тени сочувствия, жестом пригласила меня внутрь и заперла за мной дверь. В комнате чем-то воняло.
Я принюхался.
– Это что?
– Должна была быть груша, – ответила она с грустным видом.
Я положил футляр с лютней и котомку и сел за стол. Невзирая на то что я явился сюда с самыми благими намерениями, мои глаза поневоле притягивал обугленный кружок на столе.
Деви тряхнула своими рыжеватыми волосами и перехватила мой взгляд.
– Хочешь заново помериться силами? – слегка улыбнулась она. – Я тебя все равно одолею, даже с грамом. Да что там, я тебя одолею, даже не просыпаясь!
– Это, конечно, было бы любопытно, – сказал я. – Но сейчас я по делу.
– Ладно, – сказала она. – Ты в самом деле хочешь расплатиться полностью? Ты наконец-то нашел себе покровителя?
Я покачал головой.
– Но мне представилась замечательная возможность. Шанс найти действительно прекрасного покровителя.
Я помолчал.
– В Винтасе.
Деви вскинула бровь.
– Винтас – это далеко, – многозначительно заметила она. – Хорошо, что ты зашел ко мне вернуть долг, прежде чем удрать на край света. Кто тебя знает, когда ты вернешься.
– Это верно, – сказал я. – Но, как бы то ни было, у меня странная ситуация с финансами…
Я не успел договорить, как Деви решительно замотала головой:
– Нет, нет и нет! Ты уже и так должен мне девять талантов. И я не собираюсь одалживать тебе еще больше денег в тот день, когда ты уезжаешь из города.
Я вскинул руки.
– Да нет, ты не поняла! – возразил я. Я открыл кошелек и вытряхнул на стол таланты и йоты. Вместе с ними на стол выпало колечко Денны, и я поймал его прежде, чем оно скатилось на пол.