Его улыбка исчезла так же стремительно, как появилась.
– Однако насчет семьи маэра я никаких особенно занимательных историй не знаю, – с серьезным видом сообщил он.
– О нет, нет-нет! – я замахал на него руками. – Маэр – это случай особый. Мне бы и в голову не пришло… – я замялся и заметно сглотнул. – Я, собственно, надеялся, что вы сможете просветить меня касательно семьи Лэклессов. Мне о них так мало известно…
– В самом деле? – изумился Кавдикус. – Они, конечно, лишились былого влияния, но и по сей день являются подлинным кладезем историй и анекдотов!
Кавдикус задумался, он рассеянно побарабанил пальцами по губам.
– Давайте сделаем так: я вам сейчас кратко изложу историю их семьи, а завтра вы зайдете ко мне и мы побеседуем об этом поподробнее. А то маэру уже вот-вот пора принимать лекарство, и запаздывать с этим нельзя.
Он встал и принялся закатывать рукава.
– Вот, например, история, которую я могу припомнить навскидку, если вы, конечно, не против, что я буду болтать и одновременно готовить лекарство для маэра.
– Ой, я еще никогда не видел, как варят зелья! – с энтузиазмом воскликнул я. – Если вас это не будет отвлекать…
– Нет, нисколько! Я мог бы приготовить его с закрытыми глазами.
Он подошел к рабочему столу и зажег пару свечей с голубым пламенем. Я старательно изобразил изумление, хотя и знал, что это чистая показуха.
Кавдикус отсыпал немного сушеной травы на чашку маленьких ручных весов и взвесил ее.
– Вы не против, если я стану потчевать вас слухами, или им не место в вашем исследовании?
– Вовсе не против, если они занятны!
Он помолчал, старательно отмеряя небольшую порцию прозрачной жидкости из бутылки со стеклянной пробкой.
– Насколько я понимаю, семейство Лэклесс владеет фамильным сокровищем. Ну, не то чтобы сокровищем – просто старинной вещью, которая восходит к самому началу их рода.
– Ну, тут нет ничего особенно странного. У всех древних семейств уйма фамильных сокровищ.
– Цыц! – сердито буркнул он. – Тут все не так просто.
Он вылил жидкость в свинцовую плошку, на которой снаружи были грубо нацарапаны руны. Жидкость вспенилась и зашипела, распространяя слабый едкий запах.
Кавдикус опорожнил плошку в сковородку, пристроенную над свечами. Затем высыпал в нее траву, щепотку еще какого-то вещества и мерку белого порошка. Плеснул какой-то жидкости – судя по всему, обычной воды, – перемешал, слил получившееся через фильтр в прозрачный стеклянный пузырек и заткнул пузырек пробкой.
Потом продемонстрировал пузырек мне: прозрачную янтарную жидкость с легким зеленоватым отливом.
– Ну вот, готово! Напомните ему, что выпить нужно все до дна.
Я взял теплый пузырек.
– Так что же это за сокровище?
Кавдикус ополоснул руки в фарфоровой миске и отряхнул их.
– Я слышал, что в самой старой части владений Лэклессов, в самой старинной части их наследственного поместья, есть где-то потайная дверь. Дверь без ручки и без петель.
Он взглянул на меня, проверяя, внимательно ли я его слушаю.
– И дверь эта не открывается. Она заперта, но замка на ней нет. И что там, за этой дверью, – не знает никто.
Он кивнул на пузырек у меня в руке.
– Ну все, отнесите это маэру. Пусть лучше выпьет его, пока теплое.
Он проводил меня к двери.
– Приходите завтра, – он чуть заметно ухмыльнулся. – Я знаю историю о Менебрасах, от которой ваши рыжие волосы поседеют!
– Ой, вы знаете, я всегда занимаюсь только одной семьей зараз, – сказал я, не желая, чтобы меня завалили бесконечными придворными сплетнями. – Максимум – двумя. В данный момент меня интересуют только Алвероны и Лэклессы. За третью я взяться никак не смогу.
Я вяло улыбнулся.
– А не то я совсем запутаюсь!
– Жаль, жаль, – сказал Кавдикус. – Видите ли, я много путешествую. Многие знатные семьи рады приютить у себя маэрова арканиста.
Он лукаво взглянул на меня.
– Благодаря этому мне известны некоторые весьма занятные факты!
Он отворил дверь.
– Вы подумайте над этим. И заходите завтра. О Лэклессах мне в любом случае есть что порассказать.
Я очутился у дверей комнат маэра прежде, чем пузырек успел остыть. Стейпс отворил мне на стук и проводил меня в спальню маэра.
Маэр Алверон спал в той же позе, как я его оставил. Когда Стейпс затворил за мной дверь, маэр приоткрыл один глаз и слабо поманил меня пальцем.
– Вы, однако, заставили себя ждать!
– Ваша светлость, я…
Он еще раз поманил меня к себе, несколько энергичнее.
– Давайте сюда лекарство, – хрипло произнес он. – И ступайте. Я устал.
– Боюсь, это довольно важно, ваша светлость!
Он открыл оба глаза, в них снова вспыхнул подспудный гнев.
– Ну, что такое? – бросил он.
Я подошел к его постели и наклонился поближе. Прежде чем он успел возмутиться подобной дерзостью, я шепнул:
– Ваша светлость, Кавдикус вас травит!
Глава 60Орудие мудрости
Когда маэр это услышал, глаза у него расширились от изумления, но он тут же взял себя в руки. Невзирая на немощь, разум Алверона был по-прежнему остер и ясен.
– Вы правильно поступили, что не стали говорить такого вслух, – сказал он. – Вы вступаете на опасную почву! Но говорите, я вас слушаю.
– Ваша светлость, я так понимаю, Трепе не упомянул в своем письме, что я не только музыкант, но еще и студент университета.
Я не заметил в глазах маэра проблеска понимания.
– Университета? Какого? – переспросил он.
– Того самого университета, ваша светлость, – ответил я. – Я – член арканума.
Алверон нахмурился.
– Вы чересчур молоды, чтобы это могло быть правдой! И отчего, собственно, Трепе об этом не упомянул?
– Вам же не был нужен арканист, ваша светлость. А тут, на востоке, люди питают определенное предубеждение к подобным занятиям.
Это был вежливый намек на то, что я думал на самом деле: что винтийцы суеверны до идиотизма.
Маэр медленно прикрыл глаза, лицо его сделалось жестким.
– Хорошо, – сказал он. – Сделайте же что-нибудь магическое, если вы тот, за кого себя выдаете.
– Я еще не арканист, я только учусь, ваша светлость. Но, если вам хочется увидеть пример использования магии…
Я окинул взглядом три лампы, висящие на стенах, смочил пальцы слюной, сосредоточился и затушил фитилек свечи, стоящей на столике у кровати.
В комнате сделалось темно, я услышал, как ахнул от неожиданности маэр. Я достал свое серебряное кольцо, и через некоторое время оно засветилось серебристо-голубым светом. Мои руки похолодели – у меня ведь не было других источников тепла, кроме моего собственного тела.
– Хорошо, меня это устраивает, – сказал маэр. Если он и был напуган, по голосу это не чувствовалось.
Я пересек комнату и отворил ставни на окнах. В комнату хлынул солнечный свет. До нас долетел аромат цветов селаса, донеслись птичьи трели.
– Я лично всегда находил, что свежий воздух целителен для любых невзгод, что терзают тело, хотя многие со мной не согласны, – улыбнулся я.
Он не улыбнулся в ответ.
– Да-да. Вы очень умны. Ступайте сюда, сядьте.
Я вернулся к кровати и сел на стул рядом с ней.
– А теперь объяснитесь.
– Я сказал Кавдикусу, что составляю собрание историй о знатных семействах, – начал я. – Это удобный предлог: это заодно объясняет, отчего я столько времени провожу в вашем обществе.
Лицо маэра осталось угрюмым. Я заметил, как боль затмила его взгляд, подобно облаку, набежавшему на солнце.
– Лишнее доказательство того, что вы искусный лжец, вряд ли поможет вам завоевать мое доверие.
Внутри у меня все похолодело. Я рассчитывал, что маэр охотнее выслушает мое разоблачение…
– И тем не менее, ваша светлость: ему я солгал, а вам говорю правду. Поскольку он счел меня всего лишь праздным молодым аристократом, он позволил мне присутствовать при том, как он готовил ваше лекарство.
Я показал пузырек с янтарной жидкостью. Солнце радугой заиграло на стеклянных гранях.
Алверон остался неподвижен. Его взгляд, обычно ясный, туманился от боли и смятения.
– Я требую доказательств, а вы потчуете меня сказками! Кавдикус верно служил мне целых десять лет. И тем не менее я поразмыслю над тем, что вы сказали.
Судя по его тону, размышлять он собирался недолго и немилостиво. Он протянул руку за пузырьком.
Я ощутил, как во мне вспыхнул огонек гнева. Это помогло растопить ледяной страх, скрутивший меня изнутри.
– Ваша светлость желает доказательств?
– Я желаю выпить лекарство! – рявкнул он. – И уснуть наконец. Будьте любезны…
– Ваша светлость, я могу…
– Да как вы смеете меня перебивать?! – гневно вскричал Алверон и попытался сесть в кровати. – Вы заходите чересчур далеко! Убирайтесь немедленно, и тогда я, возможно, еще подумаю о том, чтобы воспользоваться вашими услугами!
Его трясло от ярости, рука по-прежнему тянулась за пузырьком.
Повисла пауза. Я протянул ему пузырек, но, прежде чем он успел его схватить, я сказал:
– Вас недавно рвало. Чем-то молочно-белым.
Напряжение в спальне нарастало, но, услышав то, что я сказал, маэр застыл.
– Вам кажется, что язык у вас опух и сделался тяжелым. Вы чувствуете сухость во рту и какой-то странный, резкий вкус. Вас тянет на сладкое, на сахар. Вы просыпаетесь по ночам и обнаруживаете, что не можете двигаться, не можете произнести ни звука. У вас бывают приступы слабости, вас мучают колики и приливы паники.
По мере того как я говорил, рука маэра мало-помалу отодвигалась все дальше от пузырька. Лицо его уже не было яростным и гневным. Взгляд сделался растерянным, почти напуганным, но зато вновь стал ясным, как если бы страх пробудил некую внутреннюю осторожность.
– Это сказал вам Кавдикус, – предположил маэр, но голос его звучал неуверенно.
– Неужто Кавдикус стал бы обсуждать подробности вашей болезни с посторонним? – осведомился я. – Я опасаюсь за вашу жизнь, ваша светлость. И если мне придется нарушить приличия ради того, чтобы вас спасти, я это сделаю. Дайте мне две минуты на то, чтобы высказаться, и вы получите доказательства!