– Имя!
– Джейсон! – выпалил он. – Матерь Божия, рука…
Я взял его свободной рукой за подбородок и развернул его лицом в сторону Крин и Эл.
– Джейсон, – тихо прошипел я ему на ухо, – я хочу, чтобы ты посмотрел на этих девушек. Посмотрел и подумал о том, в каком аду они жили все эти дни, связанные по рукам и ногам в фургоне. Я хочу, чтобы ты спросил себя, что хуже: оказаться со сломанной рукой, или чтобы тебя похитили чужаки, которые насилуют тебя по четыре раза за ночь?
Потом я развернул его лицом к себе и заговорил так тихо, что это был даже и не шепот:
– А когда ты об этом подумаешь, помолись, чтобы Бог тебе простил то, что ты сейчас сказал. И если ты будешь молиться искренне, Тейлу сделает так, чтобы твоя рука зажила и вновь стала цела и невредима.
Глаза у него были испуганные, на мокром месте.
– И после этого, если ты только позволишь себе подумать недоброе про любую из них, рука твоя заболит, как будто в кость ткнули каленым железом. А если ты скажешь недоброе слово, у тебя начнется лихорадка и костная гниль, и руку придется отрезать, чтобы спасти тебе жизнь.
Я усилил хватку, видя, как глаза у него расширились.
– А если ты что-нибудь сделаешь кому-то из них, об этом узнаю я. И я вернусь сюда, и убью тебя, и повешу твой труп на дереве.
Теперь по щекам у него катились слезы, хотя от чего именно – от стыда, от страха или от боли, – сказать трудно.
– А теперь поди и извинись перед ней за свои слова.
Я отпустил его, убедившись, что он твердо стоит на ногах, и указал ему в сторону Крин и Эл. Женщины окружили девушек, как будто защитным коконом.
Парень осторожно держался за сломанную руку.
– Я был не прав, что сказал это, Элли, – всхлипнул он. Он выглядел куда более несчастным и полным раскаяния, чем, я предполагал, можно быть даже со сломанной рукой. – Это какой-то демон говорил через меня. Но я правда с ума сходил, клянусь! Все мы тут с ума сходили от беспокойства. И мы правда пытались вас выручить, но их там было много, они напали на нас на дороге, и нам пришлось тащить домой Била, а то бы он помер из-за ноги.
Имя парнишки вдруг показалось мне знакомым. Джейсон? Уж не сломал ли я руку жениху Эл? Виноватым я себя при этом отчего-то не чувствовал. На самом деле, для него так лучше.
Оглядевшись по сторонам, я увидел, как гнев с лиц исчезает, как будто я только что одним махом смел все запасы гнева, что были в городе. Вместо этого они смотрели на Джейсона в некотором смущении, как будто парнишка извинялся за них за всех.
Тут я увидел крупного, пышущего здоровьем мужчину, который бежал по улице вместе с еще десятком местных. По выражению его лица я угадал, что это был отец Эл, мэр городка. Он протолкался через толпу женщин, подхватил дочку на руки и закружил.
В городках вроде этого бывает два вида мэров. Один – это лысеющие упитанные дядьки в годах, которые умеют наживать деньгу и ломают руки, когда случается что-то непредвиденное. Второй – это высокие, широкоплечие мужчины, чьи семьи мало-помалу разбогатели в результате того, что они пахали как проклятые на протяжении двадцати поколений. Отец Эл был как раз этого сорта.
Он подошел ко мне, одной рукой обнимая дочурку за плечи.
– Я так понимаю, это вас надо благодарить за то, что вы вернули наших девочек?
Он потянулся пожать мне руку, и я увидел, что предплечье у него перевязано. Однако рукопожатие у него было крепкое, несмотря на рану. Он улыбнулся самой открытой улыбкой, какую я видел с тех пор, как расстался с Симмоном в университете.
– Как ваша рука? – спросил я, не сознавая, как это прозвучит. Его улыбка слегка поувяла, и я поспешно добавил: – Я немного учился на лекаря. И знаю, что такие раны могут быть весьма коварными, когда их лечат не дома.
«И когда живешь в деревне, где ртуть считают за лекарство», – подумал я про себя.
Он снова расплылся в улыбке и пошевелил пальцами.
– Двигается плоховато, а так ничего. В мясо попало, и то слегка. Они нас врасплох застали. Я одного было ухватил, а он меня ткнул и удрал. Как же вам-то удалось отбить девочек у этих безбожных ублюдков руэ?
– Это не были эдема руэ, – сказал я. Голос мой звучал более напряженно, чем мне хотелось бы. – Это даже не были настоящие актеры.
Его лицо снова начало вытягиваться.
– Вы что имеете в виду?
– Это не были эдема руэ. Мы не делаем того, что сделали они.
– Послушайте, – напрямик сказал мэр, понемногу начиная злиться, – уж мне ли не знать, что они делают, а чего не делают! Они сюда явились этакими милыми и славными, поиграли, попели, заработали пару пенни. А потом принялись куролесить. А когда мы велели им убираться, они забрали мою дочку!
Произнося последние слова, он только что пламенем не пыхал.
– Мы? – слабо переспросил кто-то у меня за спиной. – Джим, он сказал «мы»!
Сет вылез из-за спины мэра и, насупившись, снова уставился на меня.
– Говорил я вам, что он выглядит как они! – торжествующе провозгласил он. – Уж я-то их знаю! Их всегда по глазам видно.
– А ну, постой, – медленно произнес мэр, словно не веря своим ушам. – Так ты, говоришь, из этих?
Лицо его сделалось угрожающим.
Прежде чем я успел объясниться, Эл повисла на его здоровой руке.
– Ой, папочка, не зли его! – поспешно сказала она, словно пытаясь его оттащить подальше от меня. – Не говори ничего такого, что бы его рассердило! Он не с ними. Он меня назад привез, он меня спас!
Мэр, похоже, слегка смягчился, однако от его радушия не осталось и следа.
– А ну, объясни! – угрюмо сказал он.
Я вздохнул про себя, осознав, какую кашу я заварил.
– Это были не актеры и уж точно не эдема руэ. Это были разбойники, они убили моих родичей и украли их фургоны. Они только притворялись актерами.
– Зачем кому-то притворяться эдема руэ? – спросил мэр, как будто сама эта мысль не укладывалась у него в голове.
– Да затем, чтобы делать то, что сделали они! – бросил я. – Вы пустили их к себе в город, а они злоупотребили вашим доверием! Эдема руэ никогда бы так не поступили.
– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал он. – Как ты отбил девочек?
– Я с ними разобрался, – коротко ответил я.
– Он их убил, – сказала Крин достаточно громко, чтобы слышали все. – Он убил их всех.
Я чувствовал, что все смотрят на меня. Половина из них думала: «Всех? Он убил семерых мужиков?» Вторая половина думала: «С ними были две женщины, он убил и их тоже?»
– Ну ладно…
Мэр долго смотрел на меня сверху вниз.
– Хорошо, – промолвил он, как будто только что принял решение. – Это хорошо. Это сделало мир лучше.
Я почувствовал, как все слегка расслабились.
– Это их лошади, – я указал на двух лошадей с нашими вьюками. – Теперь они принадлежат девушкам. Милях в сорока к востоку вы найдете фургоны. Крин может показать, где они спрятаны. Они тоже принадлежат девушкам.
– В Темсфорде за них дадут неплохие деньги… – задумчиво проговорил мэр.
– Вместе с инструментами и одеждой можно выручить кругленькую сумму, – согласился я. – Если поделить на двоих, выйдет приличное приданое, – твердо добавил я.
Он встретился со мной взглядом, медленно кивнул в знак того, что понял.
– Ну да.
– А как насчет того, что у нас награбили? – возмутился крепкий мужик в фартуке. – Они вломились ко мне и сперли два бочонка моего лучшего эля!
– У тебя дочки есть? – спокойно спросил я. Судя по пришибленному выражению, которое внезапно появилось на его лице, дочки были. Я посмотрел ему в глаза. – Тогда, думаю, ты дешево отделался.
Мэр наконец обратил внимание на Джейсона, держащегося за сломанную руку.
– Что с тобой такое?
Джейсон потупился, и Сет ответил вместо него:
– Да наговорил всякого, чего не следовало.
Мэр огляделся по сторонам и увидел, что добиться более внятного ответа на вопрос можно будет только под пыткой. Он пожал плечами и оставил эту тему.
– Хочешь, шину наложу? – по-свойски предложил я.
– Нет! – воскликнул Джейсон, потом поспешно сдал назад: – Я лучше к Бабуле схожу.
Я бросил взгляд на мэра.
– К Бабуле?
Мэр тепло улыбнулся.
– Бабуля нас всех штопает, когда мы разобьем коленку.
– А Бил тоже у нее? – спросил я. – Тот человек, кому раздавило ногу?
Он кивнул.
– Она с него еще целый оборот глаз не спустит, если я ее хоть чуть-чуть знаю.
– Давай провожу, – сказал я вспотевшему парнишке, который бережно баюкал руку. – Хочу поглядеть на ее работу.
Здесь, вдали от всякой цивилизации, я ожидал, что «Бабуля» окажется сгорбленной старушонкой, пользующей своих пациентов пиявками и царской водкой.
Увидев ее дом изнутри, я изменил свое мнение. Стены были увешаны пучками сушеных трав, на полках стояли пузырьки с тщательно наклеенными ярлыками. На небольшом столе лежали три тяжелых кожаных фолианта. Один из них был открыт, и я признал в нем «Гербарику». На полях виднелись рукописные пометки, некоторые статьи были исправлены или вычеркнуты полностью.
Бабуля оказалась совсем не такой старой, как я думал, хотя седых волос у нее хватало. И сгорбленной она не была – по правде говоря, она оказалась выше меня, с широкими плечами и круглым улыбчивым лицом.
Она повесила над огнем медный котелок, что-то мурлыча себе под нос. Потом достала ножницы, усадила Джейсона, аккуратно ощупала его руку. Бледный и вспотевший, парнишка непрерывно тараторил, пока она методично резала на нем рубаху. Не прошло и нескольких минут, как он безо всяких расспросов подробно, хотя и не по порядку выложил ей всю историю возвращения Эл и Крин.
– Какой аккуратный, чистый перелом, – заметила она наконец, перебив его. – Как это ты ухитрился?
Джейсон дико стрельнул глазами в мою сторону и тут же отвернулся.
– Да так, ничо, – быстро ответил он. Потом осознал, что на вопрос-то он не ответил. – Ну, то есть…
– Это я ее сломал, – сказал я. – Я подумал, что мне как минимум следует проводить его и посмотреть, не смогу ли я помочь ее выправить.