– Вы уверены, что это резьба?
– Она слишком правильная, чтобы появиться случайно. Как такое может быть, что вы не заметили этого прежде? Неужели в ваших семейных летописях об этом ничего не говорится?
Мелуан была ошеломлена.
– Никому бы и в голову не пришло записывать что-то связанное с Ларцом Лоэкласов! Разве я не говорила, что это тайна из тайн?
– Покажите-ка, – сказал Алверон. Я положил его пальцы на рисунок. Он нахмурился.
– Ничего не чувствую. Должно быть, пальцы у меня слишком старые… Может, это надпись?
Я покачал головой.
– Это орнамент вроде арабесок. Но он не повторяется, он меняется…
Тут меня осенило.
– Возможно, это иллийское узелковое письмо!
– Вы можете его прочесть? – спросил Алверон.
Я провел пальцами по ларцу.
– Я недостаточно знаю иллийский, чтобы прочесть самый простой узел, даже держа в руках веревку.
Я покачал головой.
– Кроме того, за три тысячи лет узелки наверняка изменились. Но я знаю нескольких людей в университете, которые, возможно, могли бы это перевести.
Алверон взглянул на Мелуан, но та твердо покачала головой.
– С чужими я об этом говорить не стану.
Маэр, похоже, был разочарован ответом, но настаивать не стал. Вместо этого он снова обернулся ко мне.
– Позвольте задать вам ваши же собственные вопросы. Что это за дерево?
– Оно протянуло три тысячи лет, – принялся я рассуждать вслух. – Оно пустое внутри и тем не менее тяжелое. Значит, это должно быть медленно растущее дерево, хорнвуд или реннел. А его цвет и вес заставляют думать, что в нем содержится много металла, как в роа. Может быть, железа и меди…
Я пожал плечами.
– Это все, на что я способен.
– Что там внутри?
Я надолго задумался, прежде чем ответить.
– Нечто поменьше солонки… – начал я. Мелуан улыбнулась, но Алверон чуть заметно нахмурился, и я поспешно продолжал: – Оно металлическое, судя по тому, как смещается вес, когда я наклоняю ларец.
Я зажмурился и стал вслушиваться в приглушенный стук содержимого, перекатывающегося внутри ларца.
– Нет. Судя по весу, оно стеклянное либо каменное.
– Драгоценность, – сказал Алверон.
Я открыл глаза.
– Не обязательно. Теперь эта вещь, конечно, драгоценна благодаря своей древности и тому, что она столько времени хранилась в семье. Кроме того, она ценна тем, что с ней связана тайна. Но была ли она драгоценной изначально? – я пожал плечами. – Кто знает?
– Но под замок прячут обычно драгоценности, – заметил Алверон.
– Вот именно! – я поднял ларец, демонстрируя его гладкую поверхность. – А на этом ларце нет замка. На самом деле, возможно, его заперли таким образом нарочно. Возможно, там нечто опасное.
– Отчего вы так думаете? – с любопытством спросил Алверон.
– Но для чего столько хлопот? – возразила Мелуан. – Зачем хранить нечто опасное? Если вещь опасна, ее уничтожают.
И сама же ответила на свой вопрос, едва задав его:
– Разве что она не только опасна, но и драгоценна…
– Возможно, она слишком полезна, чтобы ее уничтожать, – предположил Алверон.
– Возможно, ее нельзя уничтожить, – сказал я.
– Последнее вернее всего, – сказал Алверон, еще сильнее подавшись вперед. – И как же он открывается?
Я долго смотрел на ларец, вертел его в руках, нажимал на стенки. Водил пальцем по узорам, нащупывая шов, незаметный глазу. Я встряхивал ларец, пробовал на вкус воздух рядом с ним, подносил его поближе к свету…
– Понятия не имею! – признался я.
Алверон несколько сник.
– Ну, полагаю, это было бы слишком хорошо… Быть может, тут не обошлось без магии?
Я замялся, не желая ему объяснять, что подобная магия бывает только в сказках.
– Если и да, я подобной магией не владею.
– А вам никогда не приходило в голову просто взять и распилить его? – спросил Алверон у жены.
На лице Мелуан отразился такой же ужас, какой испытал я от этого предложения.
– Ни за что! – сказала она, переведя дух. – Он же лежит в основании нашего рода! Я бы скорее засеяла солью все наши земли до последнего акра.
– И при том, какое это дерево твердое, – поспешно добавил я, – вы, скорее всего, уничтожите то, что находится внутри. Особенно если оно хрупкое.
– Это была просто идея! – заверил Алверон супругу.
– Крайне не продуманная! – резко заметила Мелуан, потом, похоже, пожалела о своих словах. – Простите, но сама мысль об этом…
Она не договорила, явно придя в замешательство.
Он погладил ее по руке.
– Я понимаю, дорогая. Вы правы, это было непродуманно.
– Ну что, можно, я его спрячу? – спросила у него Мелуан.
Я нехотя вернул ей ларец.
– Будь у него замок, я бы мог попытаться его вскрыть, но я понятия не имею, где тут петли и крышка…
«И ларчик без замка, где возле мужниной свечи леди Лэклесс хранит в ночи хозяйство муженька», – пронеслась у меня в голове дурацкая детская песенка, и я еле сумел замаскировать смешок под кашель.
Алверон, похоже, ничего не заметил.
– Я, как всегда, полагаюсь на вашу осмотрительность.
Он поднялся на ноги.
– Увы, боюсь, я истратил большую часть нашего времени. Уверен, вас ждут другие дела. Давайте побеседуем об амир завтра? После второго колокола?
Я встал одновременно с маэром.
– Если ваша светлость позволит, у меня есть еще одно дело, требующее незамедлительного обсуждения.
Он серьезно посмотрел на меня.
– Я так понимаю, что дело важное?
– И весьма срочное, ваша светлость, – взволнованно сказал я. – С этим нельзя ждать больше ни дня. Я бы сказал об этом раньше, если бы мы могли остаться наедине и у нас было время.
– Хорошо.
Он снова сел.
– Что же у вас такое срочное?
– Леранд, – слегка укоризненно сказала Мелуан, – мы опаздываем! Хайанис ждет.
– Пусть подождет, – сказал он. – Квоут верно служил мне. Он ничего не делает без причины, и не прислушиваться к его словам – себе дороже.
– Вы мне льстите, ваша светлость. Но дело и впрямь серьезное.
Я взглянул на Мелуан.
– И довольно деликатное притом. Если вашей супруге угодно будет удалиться, это только к лучшему.
– Но если дело важное, может, мне стоит остаться? – лукаво осведомилась она.
Я вопросительно взглянул на маэра.
– Все, что вы хотите сказать мне, вы можете сказать также моей супруге, – ответил он.
Я заколебался. Мне срочно нужно было рассказать Алверону о фальшивых актерах. Я был уверен, что, если он услышит мою версию событий, я уж сумею представить их в наиболее выгодном для себя свете. А если до него сначала дойдут вести по официальным каналам, он, может, и не пожелает закрыть глаза на голые факты, что я самовольно убил девятерых путников.
Однако, несмотря на все обстоятельства, последнее, чего мне хотелось бы, это рассказывать мою историю при Мелуан. Это поневоле усложнит дело… Я решился попытаться еще раз:
– Это весьма мрачная история, ваша светлость…
Алверон покачал головой и слегка нахмурился.
– У нас нет тайн друг от друга.
Я подавил тяжкий вздох и достал из внутреннего кармана своего шаэда сложенный лист толстого пергамента.
– Это ведь письмо о покровительстве, дарованное вашей светлостью, не так ли?
Его серые глаза пробежали документ, на его лице отразилось легкое изумление.
– Да. Откуда оно у вас?
– Ах, Леранд! – воскликнула Мелуан. – Я знала, что вы дозволяете попрошайкам бродяжничать в ваших землях, но никогда не думала, что вы опуститесь до того, чтобы оказывать им покровительство!
– Всего нескольким труппам, – сказал он. – Этого требует мое положение. При любом уважающем себя дворе имеется хотя бы несколько актеров.
– При моем их нет, – твердо сказала Мелуан.
– Иметь собственную труппу очень удобно, – кротко возразил Алверон. – А иметь их несколько еще удобнее. Тогда можно подобрать подходящее развлечение для любого праздника, который устраиваешь. Как вы думаете, откуда я взял музыкантов, что играли на нашей свадьбе?
Видя, что лицо Мелуан не смягчилось, Алверон продолжал:
– Им не дозволено представлять ничего непристойного или богохульного, дорогая. Я весьма тщательно их контролирую. И можете быть уверены, ни один город в моих владениях не дозволит выступать у себя труппе, не имеющей письма о покровительстве от какого-нибудь вельможи.
Алверон снова обернулся ко мне.
– Это возвращает нас к делу, о котором мы говорили. Откуда у вас их письмо? Без него труппа, должно быть, бедствует.
Я колебался. Я не знал, как лучше подойти к делу в присутствии Мелуан. Я-то рассчитывал поговорить с маэром наедине…
– Они не бедствуют, ваша светлость. Они убиты.
Маэр не удивился.
– Так я и подумал. Печальная история, но что поделать, такое случается.
Глаза Мелуан сверкнули.
– Я бы дорого дала, чтобы такое случалось как можно чаще!
– Известно ли вам, кто это сделал? – спросил маэр.
– В определенном смысле – да, ваша светлость.
Он выжидательно поднял брови.
– Ну и?
– Это я.
– Что – вы?
Я вздохнул.
– Людей, у которых было это письмо, убил я, ваша светлость.
Он напрягся и вытянулся в своем кресле.
– Что?!
– Они похитили двух девушек из городка, через который проезжали.
Я помолчал, подбирая слова, чтобы не оскорбить слух Мелуан.
– Девушки были совсем юные, и эти люди дурно обошлись с ними.
Когда Мелуан это услышала, ее лицо, и без того суровое, сделалось холодным как лед. Но прежде, чем она успела что-нибудь сказать, Алверон спросил, словно не веря своим ушам:
– И вы взяли на себя смелость их убить? Целую труппу актеров, которым я выдал разрешение выступать?
Он потер лоб.
– Сколько их было?
– Девять.
– Боже милосердный…
– Я считаю, он поступил правильно! – с жаром воскликнула Мелуан. – Прошу вас, дайте ему пару десятков стражников, и пусть он поступит так со всеми бандами этих плутов-руэ, какие обнаружит в ваших землях!