Оба они молчали с минуту.
— Надо же, — восхитился Вилем. — Квоут Могучий повержен женщиной.
— Если б я тебя не знал, я бы решил, что ты испугался, — сказал Симмон не особенно серьезно.
— Ты чертовски прав, я испугался, — тихо сказал я, нервически вытирая руки о штаны. — Ты бы тоже испугался, если бы встретил ее. Я сейчас едва могу себя заставить сидеть здесь, а не бежать в Имре, надеясь увидеть ее через витрину или пройти мимо по улице. — Я криво улыбнулся.
— Так иди, — улыбнулся Симмон и легонько пихнул меня. — Бог в помощь. Если б я встретил такую женщину, я бы не жевал тут обед с такими, как вы двое. — Он отбросил волосы с глаз и еще раз пихнул меня свободной рукой.
Я остался на месте.
— Это не так просто.
— Да у тебя все непросто, — пробормотал Вилем.
— Да конечно, это просто, — рассмеялся Симмон. — Иди расскажи ей то, что ты только что сказал нам.
— Ну да, — сказал я с мрачным сарказмом. — Если б это было так же просто, как петь. Кроме того, я не знаю, захочет ли она слушать. Она совсем особенная… зачем я ей сдался?
Симмон удивленно уставился на меня.
— Она пришла искать тебя — значит, она явно чего-то хочет.
Наступило короткое молчание, и я поспешил сменить тему.
— Манет дал мне разрешение начать рабочий проект.
— Уже? — тревожно спросил Сим. — А Килвин с этим согласится? Он не очень жалует тех, кто срезает углы.
— А я и не срезал, — сказал я. — Я просто быстро все схватываю.
Вилем насмешливо фыркнул, а Сим сказал, пока мы не начали пререкаться:
— А что ты будешь делать? Симпатическую лампу?
— Все делают лампы, — поддакнул Вилем.
Я кивнул.
— Я хотел сделать что-нибудь особенное, может быть жарвинт, но Манет посоветовал все-таки лампу.
Часовая башня пробила четыре. Я встал и взял футляр с лютней, собираясь идти на занятия.
— Тебе надо сказать ей, — сказал Симмон. — Если девушка тебе нравится, ей надо дать знать.
— А как в отношении тебя самого? — спросил я, раздраженный тем, что именно Сим позволяет себе давать мне советы, как себя вести. — Приведи статистику, как часто окупается твоя стратегия?
Вилем нарочито отвел глаза, а мы с Симом уставились друг на друга. Я отвернулся первым, чувствуя себя виноватым.
— Да и говорить-то нечего, — пробормотал я. — Мне нравится проводить с ней время, и теперь я знаю, где она живет. Это значит, что я смогу найти ее, когда захочу.
Глава 64
На следующий день, как только представилась возможность, я отправился в Имре. Потом, случайно проходя мимо, заглянул в «Дубовое весло».
Владелец сказал, что не знает имен Денна или Дианне, но молодая красивая девушка по имени Динна снимает здесь комнату. Прямо сейчас ее нет, но если вы желаете оставить записку… Я отклонил это предложение, успокоенный самим фактом, что, раз я теперь знаю, где остановилась Денна, найти ее будет сравнительно легко.
Однако в течение следующих двух дней мне не удалось поймать ее в «Дубовом весле». На третий день хозяин сообщил мне, что среди ночи Денна уехала, забрав все свои вещи и не заплатив за комнату. Заглянув в несколько таверн и не найдя ее, я пошел обратно в Университет, не зная, беспокоиться мне или злиться.
Еще три дня и пять бесплодных путешествий в Имре. Ни Деоч, ни Трепе ничего не слышали о Денне. Деоч сказал мне, что исчезать вот так в ее обыкновении и искать ее так же бессмысленно, как звать кошку. Я знал, что это хороший совет, но не внял ему.
Я сидел в кабинете Килвина, пытаясь выглядеть спокойным, а огромный косматый магистр вертел мою симпатическую лампу в великанских лапах. Это был мой первый самостоятельный проект в качестве артефактора. Мне надо было самому отлить пластины и отшлифовать линзы. Самому заправить излучатель, не отравившись мышьяком. И главное, моими были алар и сложная сигалдри, которая превращала отдельные части в работающую ручную симпатическую лампу.
Если Килвин одобрял законченное изделие, он продавал его, а я получал часть денег за комиссию. И кроме того, я становился полноправным артефактором, хоть и едва оперившимся. Мне будут доверять разработку собственных проектов и давать большую степень свободы. Это был серьезный шаг вперед в рангах артной, шаг к получению звания ре'лара и, что еще важнее, к моей финансовой свободе.
Наконец Килвин поднял взгляд.
— Прекрасно сделано, э'лир Квоут, — сказал он. — Но конструкция необычная.
Я кивнул:
— Я внес несколько изменений, сэр. Если вы включите ее, то увидите…
Килвин издал низкий звук, который мог оказаться и смешком, и раздраженным ворчанием. Он положил лампу на стол и прошелся по комнате, потушив все лампы, кроме одной.
— Знаешь, сколько ламп взорвалось в моих руках за все эти годы, э'лир Квоут?
Я сглотнул и покачал головой:
— Сколько?
— Ни одной, — серьезно сказал он. — Потому что я всегда осторожен. Тебе надо научиться терпению, э'лир Квоут. Миг в уме стоит десяти в огне.
Я опустил глаза и попытался выглядеть вполне пристыженным.
Килвин протянул руку и погасил последнюю лампу, отчего в кабинете наступила почти полная темнота. Пауза — и отчетливый красноватый свет из лампы упал на стену. Свет был очень тусклый, меньше чем от одной свечи.
— Выключатель ступенчатый, — быстро сказал я. — Это больше реостат, чем выключатель.
Килвин кивнул.
— Умно устроено. Не то, о чем задумывается большинство, делая такие маленькие лампы, как эта. — Свет стал ярче, потом тусклее, потом опять ярче, — Сама сигалдри кажется вполне приличной, — медленно сказал Килвин, ставя лампу на стол. — Но фокус у твоей линзы с изъяном. Очень малое рассеивание.
Это была правда. Вместо того чтобы освещать всю комнату, как бывало обычно, моя лампа озаряла узкий кусок пространства: угол рабочего стола и половину черной грифельной доски, стоявшей у стены. Остальной кабинет оставался темным.
— Это специально, — сказал я. — Есть такие фонари, типа «бычий глаз».
Килвин был всего лишь темной тенью поперек стола.
— Такие вещи мне знакомы, э'лир Квоут. — В его голосе прозвучал намек на осуждение. — Их часто используют для сомнительных дел. С которыми арканистам не следует иметь ничего общего.
— Я думал, ими пользуются моряки, — сказал я.
— Грабители ими пользуются, — мрачно сказал Килвин, — и шпионы, и всякий прочий сброд, который хочет скрыть свои делишки под покровом ночи.
Моя легкая тревога внезапно стала острее. Я-то считал эту встречу практически формальностью. Я знал, что я искусный мастер-артефактор, лучше многих других, дольше работавших в мастерской Килвина. Но теперь я внезапно забеспокоился, что, возможно, совершил ошибку и зря потратил около тридцати часов работы над лампой, не говоря уже о целом таланте из моих собственных денег, вложенном в материалы.
Килвин пробурчал что-то уклончивое и едва слышно что-то прошептал. Полдесятка масляных ламп в комнате снова ожили, наполнив кабинет естественным светом. Я подивился мастерскому непринужденному исполнению шестерного связывания. Я не мог даже предположить, откуда Килвин взял энергию.
— Это потому, что все делают симпатическую лампу первым проектом, — сказал я, чтобы заполнить тишину. — Все следуют одной и той же старой схеме. Я хотел сделать нечто необычное. Хотел посмотреть, смогу ли сделать что-то новое.
— Видимо, ты желал продемонстрировать свою одаренность и искусность, — буднично сказал Килвин. — Не только закончить ученичество за половину обычного срока, но и принести мне лампу улучшенной конструкции. Давай будем откровенны, э'лир Квоут. Изготовление тобой этой лампы — попытка показать, что ты лучше любого обычного ученика?
Сказав это, Килвин посмотрел прямо на меня, и на мгновение в его глазах не осталось ни капли обычной рассеянности.
Я почувствовал, что во рту у меня пересохло. Под косматой бородой и ужасным акцентом ум Килвина сверкал, как бриллиант. Почему я вдруг поверил, что смогу солгать ему и это сойдет?
— Конечно, я хотел произвести на вас впечатление, магистр Килвин, — сказал я, не поднимая глаз. — Я думал, это и без слов понятно.
— Не унижайся, — сказал он. — Ложная скромность меня не впечатляет.
Я поднял глаза и расправил плечи.
— В таком случае, магистр Килвин, я действительно лучше. Я учусь быстрее. Работаю усерднее. Мои руки точнее и проворнее. Мой ум любознательнее. Однако я думал, вы и так это знаете.
Килвин кивнул:
— Так-то лучше. И ты прав, я все это и так знаю. — Он поводил рычажком, направляя лампу на разные предметы в кабинете. — И если уж совсем честно, я глубоко впечатлен твоим мастерством. Лампа аккуратно сделана. Сигалдри весьма хитроумна. Гравировка точна. Это превосходная работа.
Я покраснел от удовольствия.
— Но артефакция — больше, чем просто искусство, — сказал Килвин, кладя лампу и опуская огромные ладони по бокам от нее. — Я не могу продать эту лампу. Она будет стремиться к дурным людям. Если поймают грабителя с такой лампой, это плохо отразится на арканистах. Ты закончил ученичество и отличился мастерством. — (Я немного расслабился.) — Но твоя мудрость и рассудительность пока что спорна. Саму лампу мы, наверное, переплавим как металлолом.
— Вы собираетесь расплавить мою лампу?
Я целый оборот над ней работал и истратил почти все деньги на закупку материалов. Я рассчитывал получить приличную прибыль, когда Килвин ее продаст, но сейчас…
Лицо Килвина было непреклонным.
— Мы все несем ответственность за репутацию Университета, э'лир Квоут. Подобная вещь в дурных руках плохо отразится на всех нас.
Я пытался придумать способ убедить его, но он махнул рукой, выгоняя меня за дверь.
— Иди расскажи Манету свои хорошие новости.
В унынии я пошел в мастерскую и был встречен звуками сотни рук, занятых резкой дерева, откалыванием камня и обстукиванием металла. Воздух был спертый, с запахом травильных кислот, раскаленного железа и пота. В углу я приметил Манета, он загружал черепицу в печь для обжига. Я подождал, пока он закроет дверцу и вытрет пот со лба рукавом Рубахи.