Он снова расхохотался.
— О том, какая это здоровая культура. О том, как пшеница губит человека. О том, что деньги — это грязь. Что они тебя приковывают к земле, и всякий прочий бред.
Ученик кузнеца понизил голос, ссутулил плечи и расширил глаза, довольно убедительно изображая Чокнутого Мартина.
— «Понимаешь, да? — сказал он грубым голосом, стреляя глазами по сторонам. — Да-а! Вот ты понимаешь! Слышь, че говорю-то?»
И ученик снова расхохотался, раскачиваясь на стуле. Мальчик явно выпил пива чуть больше, чем следовало.
— Просто все боятся крупных людей, а чего нас бояться-то? Я вот в жизни ни одного человека не ударил!
Остальные молча смотрели на него. Вид у них был убийственно серьезный.
— Мартин убил одну из собак Энсала за то, что та на него зарычала, — сказал Шеп. — Прям посреди рыночной площади. Метнул в нее совковую лопату, как копье. А потом ногами добил.
— И священника предыдущего едва не убил, — сказал Грэм. — Того, что был прежде отца Леодена. За что — никто не знает. Священник пришел к Мартину домой. И в тот же вечер Мартин прикатил его в город на тачке и оставил у дверей церкви.
Он посмотрел на ученика кузнеца.
— Но это еще до тебя было. Понятно, что ты не знаешь.
— Он раз лудильщика ударил, — сказал Джейк.
— Лудильщика ударил?!! — выпалил трактирщик, не веря своим ушам.
— Реши, — негромко сказал Баст, — Мартин же чокнутый к чертовой матери!
Джейк кивнул.
— К нему даже сборщик налогов не ходит.
Коб как будто хотел снова осадить Джейка, но потом решил взять тон помягче.
— Ну, это да, — сказал он. — Это верно. Но это потому, что Мартин же отслужил полный срок в королевской армии. Восемь годков!
— И вернулся безумный, как бешеная собака, — сказал Шеп.
Старина Коб уже слез с табурета и был на полпути к двери.
— Ну все, хорош болтать! Надо предупредить Джессома. Если он сумеет убраться из города до тех пор, пока Мартин поостынет…
— Это, в смысле, до тех пор, пока он помрет? — резко осведомился Джейк. — Ты вспомни, как он швырнул лошадь в окно старого трактира, потому что буфетчик отказался налить ему еще пива!
— Лудильщика?! — повторил трактирщик все таким же ошарашенным тоном.
Тут воцарилось молчание: на крыльце раздались шаги. Все уставились на дверь и застыли, как статуи, кроме Баста, который медленно попятился в сторону двери на кухню.
Все шумно вздохнули с облегчением, когда дверь отворилась и на пороге показалась высокая, худощавая фигура Картера. Он закрыл за собой дверь, не замечая царящего в комнате напряжения.
— Угадайте-ка, кто сегодня всех угощает бутылочным виски? — весело начал он и остановился как вкопанный, смущенный мрачными лицами присутствующих.
Старина Коб снова двинулся к двери, сделав приятелю знак следовать за ним.
— Пошли, Картер, по дороге все объясним. Надо найти Джессома, и как можно скорее.
— Далеконько вам его искать-то придется, — сказал Картер. — Я его сегодня в Бейдн отвез.
Все присутствующие заметно успокоились.
— Так вот чего ты так поздно-то! — с облегчением сказал Грэм. Он плюхнулся обратно на свой табурет и громко постучал костяшками по стойке. Баст налил ему еще пива.
Картер нахмурился.
— Да не так уж я и поздно, — буркнул он. — Посмотрел бы я, как бы вы сами обернулись до Бейдна и обратно так быстро. Это ж сорок миль с гаком…
Старина Коб положил ему руку на плечо.
— Да нет. Не в том дело, — сказал он, направляя приятеля к стойке. — Мы тут просто перетрухали малость. Ты, пожалуй, этому олуху, Джессому, жизнь спас тем, что увез его из города.
Он сердито сощурился.
— Хотя я ведь тебе сколько раз говорил: не езди ты один, дороги нынче…
Трактирщик принес Картеру миску рагу, Баст вышел на улицу, чтобы позаботиться о его лошади. Пока Картер ужинал, приятели вразнобой пересказывали ему сегодняшние сплетни.
— А-а, ну, это все объясняет, — сказал Картер. — А то приходит ко мне Джессом, разит от него, как из бочки рома, и вид у него, как будто его избили двенадцать разных демонов. Уплатил мне за то, чтобы я довез его до Железного Зала, и прямо там взял королевскую монету.
Картер отхлебнул пива.
— А потом уплатил мне, чтобы я отвез его прямиком в Бейдн. Ни домой за вещами заходить не стал, ничего.
— Да и на кой они ему? — сказал Шеп. — В королевской армии его и оденут, и накормят.
Грэм шумно вздохнул.
— Ну, чудом убереглись! Вы представляете, что было бы, если бы выездной судья явился за Мартином?
Все приумолкли, воображая неприятности, какие могли бы стрястись, если бы у них в городе произошло нападение на слугу королевского закона.
Ученик кузнеца огляделся.
— Ну, а как же семья Джессома? — спросил он, явно озабоченный. — Вдруг Мартин за ними явится?
Мужчины у стойки дружно покачали головами.
— Мартин — он чокнутый, — сказал Старый Коб, — но он не из таковских. Женщину или ее малышей он нипочем не тронет.
— Я слышал, что он и лудильщика-то ударил за то, что тот приставал к юной Дженне, — сказал Грэм.
— Да, это правда, — тихо сказал Старина Коб. — Я сам видел.
Все, кто был в зале, обернулись и уставились на него с изумлением. Коба они знали всю жизнь и все его истории слышали. Даже самые скучные из них он за долгие годы успел пересказать раза три-четыре. И мысль о том, что он — и вдруг о чем-то не рассказывал, была… ну… почти немыслима.
— Он изрядно распустил руки, — сказал Коб, не поднимая глаз от пива. — А юная Дженна тогда ведь была еще моложе.
Он помолчал и вздохнул.
— Ну, а я все равно был уже стар, и… ну… я знал, что, если я попытаюсь остановить лудильщика, он меня вздует. У него это на роже отчетливо было написано.
Старик снова вздохнул.
— Гордиться мне тут нечем, да.
Коб поднял взгляд и расплылся в ухмылочке.
— Но тут из-за угла появился Мартин, — сказал он. — Это было за старым домом Купера, помните, да? Мартин поглядел на мужика, на Дженну — а она не плакала, ничего, но явно была не в восторге. А лудильщик ее за запястье держал…
Коб покачал головой.
— Ох, как он ему врезал! Как кувалдой по окороку. Тот так и отлетел через всю улицу. На десять футов, хошь верь, хошь нет! Тогда Мартин поглядел на Дженну, а она тут как раз немного заплакала. Больше от удивления, чем еще почему. И Мартин тогда его пнул. Один раз. Не так сильно, как мог бы. Я видел, что он просто сводит счеты в голове. Ну, как ростовщик, который подбрасывает пару шимов на одну чашу весов.
— Этот мужик был не настоящий лудильщик, — сказал Джейк. — Помню я его.
— И про священника этого я тоже слыхал всякое, — добавил Грэм.
Некоторые молча кивнули.
— Ну, а что, если Джессом вернется? — спросил ученик кузнеца. — Я слышал, как люди, бывало, возьмут спьяну монету, а потом, как протрезвеют, струсят, да и ударятся в бега…
Все призадумались. Представить такое было совсем не трудно. Не далее как месяц назад через городок проезжал отряд королевской гвардии и повесил объявление с обещанием награды за поимку дезертиров.
— Ох, Тейлу и его присные! — угрюмо сказал Шеп в свою почти опустевшую кружку. — Вот незадача-то выйдет!
— Да не вернется Джессом, — небрежно сказал Баст. В его голосе слышалась такая уверенность, что все обернулись и уставились на него с любопытством.
Баст отломал кусок хлеба и запихал его в рот, прежде чем сообразил, что очутился в центре внимания. Он торопливо сглотнул и развел руками.
— Нет, ну а что? — со смехом спросил он. — Вот вы бы вернулись, зная, что тут вас ждет Мартин?
Все дружно ответили «не-е!» и замотали головами.
— Это ж каким надо быть идиотом, чтобы разорить Мартинову винокурню? — сказал Старина Коб.
— Может, за восемь-то лет Мартин и поостынет, — сказал Шеп.
— Да нет, вряд ли, — сказал Джейк.
Позже, когда все посетители разошлись, Баст с трактирщиком сидели на кухне и ужинали остатками рагу и половинкой каравая.
— Ну, Баст, и чему ты научился сегодня? — спросил трактирщик.
Баст широко улыбнулся.
— Сегодня, Реши, я узнал, где купается Мберли!
Трактирщик задумчиво склонил голову набок.
— Мберли? Это Алардова дочка?
— Мберли Эштон! — Баст всплеснул руками и возмущенно ахнул. — Всего-навсего третья красавица на двадцать миль в округе, Реши!
— А-а! — сказал трактирщик, и на его лице впервые за весь день промелькнула неподдельная улыбка. — Ну, покажешь мне ее как-нибудь.
Баст ухмыльнулся.
— Хочешь, я тебя туда завтра свожу? — охотно вызвался он. — Не знаю, каждый ли день она ходит купаться, но дело стоит того, чтобы рискнуть! Нежна как сливки, и кругла, как сыр!
Улыбочка Баста сделалась совершенно злодейской.
— Она доярка, Реши! — многозначительно сообщил он. — Доярка, понимаешь?
Трактирщик покачал головой, помимо своей воли расплываясь в улыбке.
Наконец он не выдержал, фыркнул и махнул рукой.
— Покажешь мне ее как-нибудь, когда она будет одета, — подчеркнуто сказал он. — Меня это вполне устроит.
Баст неодобрительно вздохнул.
— Реши, тебе очень не помешало бы выйти и развеяться!
Трактирщик пожал плечами.
— Возможно, — сказал он, рассеянно ковыряясь в своем рагу.
Они довольно долго ели молча. Баст все пытался придумать, что бы еще такое сказать.
— А морковку-то ведь я раздобыл, Реши, — сказал Баст, прикончив свою миску и выгребая остатки из котла.
— Ну да, лучше поздно, чем никогда, — отозвался трактирщик равнодушным, бесцветным голосом. — Завтра пригодится.
Баст смущенно заерзал на стуле.
— Но только, ты знаешь, я ее, кажется, потерял… — робко сообщил он.
Это выжало из трактирщика еще одну усталую улыбку.
— Да ладно, Баст, не волнуйся ты из-за этого.
И тут он сощурился: на глаза ему попалась рука Баста, сжимавшая ложку.
— А что у тебя с рукой?
Баст посмотрел на костяшки на своей правой руке. Они больше не кровили, но ссажены были изрядно.