— Не думаю, чтобы там было что-то мое, — сказала она, словно эта мысль раньше не приходила ей в голову.
— Ты уверена, что не хочешь вернуться и проверить?
Она решительно покачала головой:
— Я ухожу оттуда, где мне не рады. Все остальное можно добыть по пути.
Денна пошла вниз по улице, и я пристроился рядом с ней. Она повернула на узкую боковую улочку, ведущую на запад. Мы миновали старуху, которая вешала пугало, сделанное из снопов овса. На пугале красовалась грубая соломенная шляпа и пара дерюжных штанов.
— Куда мы направляемся? — спросил я.
— Мне нужно посмотреть, остались ли мои вещи там, на ферме Маутенов, — ответила Денна. — После этого я открыта для предложений. Куда ты собирался направиться перед тем, как нашел меня?
— Честно говоря, я и сам направлялся на ферму Маутенов.
Денна покосилась на меня.
— Прекрасно. До фермы около километра. Мы сможем попасть туда еще засветло.
Земля вокруг Требона выглядела дикой и необработанной — в основном густые леса, перемежающиеся участками каменистой почвы. Потом дорога вдруг поворачивала, и за углом оказывалось маленькое ухоженное поле золотой пшеницы, втиснутое между деревьев или гнездящееся в долинке среди темных скал. По полям виднелись фермеры и батраки в соломенных шляпах, двигающиеся с медлительной усталостью, которая происходит от знания, что еще предстоит убрать половину дневного урожая.
Мы шли всего около минуты, когда я услышал за спиной знакомый перестук копыт. Я обернулся и увидел небольшую открытую повозку, медленно катящуюся вверх по дороге. Мы с Денной отступили к кустам на обочине, поскольку дорога была шириной едва на одну телегу. Костлявый изможденный фермер, сгорбившийся над поводьями, подозрительно оглядел нас.
— Мы на ферму Маутенов идем, — крикнула Денна, когда он подъехал поближе. — Вы не возражаете, если мы прокатимся?
Человек угрюмо посмотрел нас и кивнул на заднюю часть повозки, пробурчав:
— Я еду мимо старого Стогродника. Оттуда вам придется идти самим.
Мы с Денной забрались в повозку и сели на досках, свесив ноги через край. Так получалось ненамного быстрее, чем пешком, но мы оба были рады дать отдых ногам.
Ехали в тишине. Денна, очевидно, не желала обсуждать что-либо под носом у фермера, а я радовался свободной минутке, позволяющей хоть что-то обдумать. Я готовился к любой лжи, какая будет необходима, чтобы вытянуть из свидетеля нужную мне информацию. Денна все осложняла. Я не хотел ей лгать, но в то же время не мог рассказать слишком много. Последнее, что я хотел бы сделать, — это убедить ее, что я помешан на дурацких байках о чандрианах.
Так что мы ехали в молчании. Было очень приятно просто сидеть рядом с ней. Вы вряд ли бы посчитали, что девушка с перевязанной рукой и подбитым глазом может быть красива, но Денна была прекрасна, как луна: не безупречна, но совершенна.
Фермер внезапно буркнул, прервав мои размышления:
— Вот Стогродник.
Я огляделся, ища родник, но не увидел его. Печально: я бы не отказался попить чего-нибудь холодного и немного умыться. После нескольких часов тяжелой скачки я весь пропитался потом и вонял лошадью.
Мы поблагодарили фермера и соскочили с повозки. Денна повела меня по тропе, которая вилась по склону холма среди деревьев и внезапных выходов выветренного темного камня. Денна казалась уверенней в своих ногах, чем когда мы уходили из трактира, но не отрывала глаз от земли, выверяя шаги с тщательной осторожностью, словно не очень полагалась на свое чувство равновесия.
Меня посетила внезапная мысль.
— Я получил твою записку, — сказал я, вытаскивая клочок бумаги из кармана плаща. — Когда ты мне ее оставила?
— Почти два оборота назад.
Я скорчил гримасу:
— Я получил ее только прошлой ночью.
Она кивнула своим мыслям:
— Я беспокоилась, потому что ты все не показывался. Я подумала, записка могла выпасть или размокнуть так, что ты не смог ее прочесть.
— Просто в последнее время я не пользовался окном, — сказал я.
Денна безразлично пожала плечами:
— Глупо с моей стороны было рассчитывать на это.
Я попытался придумать что-нибудь еще, объясняющее картину, которую она могла увидеть в «Эолиане», когда Фела дарила мне плащ. И не смог придумать ничего.
— Мне очень жаль, что я пропустил наш обед.
Денна удивленно посмотрела на меня:
— Деоч сказал, ты попал в пожар или что-то в этом роде. Говорил, что ты выглядел совершенно измочаленным.
— Я и чувствовал себя измочаленным, — сказал я. — Но больше от того, что не встретился с тобой, чем от огня…
Она закатила глаза.
— Я уверена, что ты был ужасно расстроен. Однако ты оказал мне своего рода услугу. Пока я сидела там… одна… изнывая, покинутая…
— Я уже сказал, что мне очень жаль.
— …со мной познакомился пожилой джентльмен. Мы поговорили, немного узнали друг о друге… — Денна пожала плечами и искоса посмотрела на меня, почти робко. — С тех пор я с ним еще несколько раз встречалась. Если все и дальше пойдет гладко, думаю, он станет моим покровителем до конца года.
— Правда? — сказал я, облегчение затопило меня, как холодная вода. — Чудесно и давно пора. А кто он?
Денна покачала головой, темные волосы заколыхались у лица.
— Не могу сказать. Он помешан на своей таинственности. Он не говорил мне свое имя больше оборота. Даже сейчас я не знаю, настоящее ли то имя, которое он назвал.
— Но если ты не знаешь, кто он такой, — медленно сказал я, — откуда ты можешь знать, что он из благородных?
Это был дурацкий вопрос. Мы оба знали ответ, но Денна все равно его озвучила:
— Деньги. Одежда. Манера себя держать. — Она пожала плечами. — Даже если он только богатый торговец, он все равно будет хорошим покровителем.
— Но не лучшим. В торговых семьях нет такой стабильности…
— …и их имена не имеют такого же веса, — закончила Денна с еще одним пожатием плеч. — Полбуханки лучше, чем ничего, а я устала обходиться совсем без хлеба. — Она вздохнула. — Я здорово потрудилась, завлекая его. Но он такой изворотливый… Мы никогда не встречаемся в одном и том же месте дважды и никогда прилюдно. Иногда он назначает встречу и даже носа на нее не показывает. Не то чтобы это было какой-то особенной новостью в моей жизни…
Тут под ногу Денне попался камешек, и она запнулась. Я поддержал ее, и она ухватилась за мою руку и плечо, чтобы не упасть. На секунду мы тесно прижались друг к другу, и, пока она восстанавливала равновесие, я ощутил ее тело совсем рядом.
Я отпустил ее, и мы отодвинулись друг от друга. Но она оставила свою руку легко лежать на моей. Я двигался медленно, словно мне на руку села диковинная птица и я ни за что не хотел спугнуть ее.
Я обдумывал, не обнять ли мне Денну — частично для поддержки, частично по другим, более очевидным причинам, — но быстро отбросил эту идею. Я вспомнил ее лицо, когда она сказала, что констебль лапал ее за ногу. Что я буду делать, если она даст мне такой же отпор?
Мужчины табуном ходили за Денной, и по нескольким нашим беседам я понял, насколько утомительными она их находит. Я не мог вынести мысль, что совершу те же ошибки, что и они, просто из-за того, что не придумал ничего другого. Лучше было не рисковать обидеть ее, а оставить все как есть. Как я уже говорил, существует огромная разница между храбростью и отсутствием страха.
Мы шли по тропе до развилки, потом стали подниматься по склону холма. Все молчало, кроме ветра, колеблющего высокие травы.
— Значит, он скрытен? — мягко подсказал я, беспокоясь, что молчание скоро станет неудобным.
— «Скрытен» не охватывает и половины, — сказала Денна, поднимая глаза к небесам. — Однажды какая-то женщина предложила мне денег за сведения о нем. Я сыграла дурочку, но потом, когда рассказала ему об этом, он сообщил, что это была проверка: насколько мне можно доверять. В другой раз мне угрожал мужчина. Полагаю, это была еще одна проверка.
Этот «покровитель» показался мне весьма подозрительным — не то беглец от закона, не то человек, скрывающийся от своей семьи. Я уже собирался это сказать, когда заметил, что Денна тревожно смотрит на меня. Она беспокоилась, волновалась, что я могу хуже подумать о ней за потакание капризам какого-то параноидального лордика.
Я припомнил свой разговор с Деочем о том, что как ни тяжела моя участь, ее куда тяжелее. Во что бы ввязался я, если бы мог получить покровительство богатого вельможи? Что бы сделал я для обретения человека, который даст мне денег на струны для лютни, присмотрит за тем, как я одеваюсь и что ем, и защитит меня от подлых мелких негодяев вроде Амброза?
Я проглотил свой предыдущий комментарий и выдал Денне понимающую ухмылку:
— Пусть уж он будет богатым, чтобы оправдать твои надежды, — сказал я. — Мешки денег. Горшки и ведра!
Уголки ее губ изогнулись вверх, и я почувствовал, как ее тело расслабилось: она радовалась, что я не осуждаю ее.
— Ну это было бы здорово! — В глазах Денны плясали искорки, говорящие: «да». — Он и есть та причина, почему я здесь оказалась, — продолжала она. — Он велел мне засветиться на этой свадьбе. Она оказалась куда более сельской, чем я ожидала, но… — Денна снова пожала плечами: молчаливый комментарий необъяснимым причудам знати. — Я ожидала, что мой может-быть-будущий покровитель будет здесь… — Она остановилась, смеясь. — Это вообще звучит хоть сколько-нибудь осмысленно?
— Просто придумай ему имя, — предложил я.
— Придумай ты, — сказала она. — Разве вас не учат именам в Университете?
— Аннабель, — предложил я.
— Я не буду, — отсмеявшись, сказала она, — называть своего потенциального покровителя Аннабель.
— Герцог Кучаденег?
— Ну, теперь ты просто так болтаешь. Попробуй еще раз.
— Просто скажи мне, когда я наткнусь на что-нибудь, что тебе понравится… Фредерик Болтливый. Фрэнк Щедрый. Феран Дикий. Форю Жалостливый. Фордейл Раздольный…
Она отрицательно качала головой всю дорогу до гребня холма. Когда мы наконец вышли на вершину, нас встретил резкий порыв ветра. Денна ухватилась за мою руку, а я поднял ладонь, прикрывая глаза от листьев и пыли. И закашлялся от неожиданности, когда ветер запустил лист прямо мне в рот. Я задохнулся и начал плеваться.