Деви сделалась неподвижна как камень, гортанно хохотнула и расплылась в ухмылке.
— Молодец, молодец, детка! Теперь я даже верю всему, что про тебя болтают. Но с чего ты взял, будто ты способен на то, чего не сумел даже сам Элкса Дал? Как ты думаешь, за что меня исключили? Они испугались женщины, которая на втором году обучения одолела магистра!
Ее светлые волосы намокли от пота и прилипли ко лбу. Она стиснула зубы, ее эльфячье личико исполнилось звериной решимости. Рука ее снова задвигалась.
А потом она внезапным рывком выхватила руку из ящика, как будто вырвала ее из густой глины. И шваркнула на стол что-то круглое и металлическое. Огонек лампы дернулся и зашипел. Это была не кукла. И не бутылочка с моей кровью.
— Су-ука! — почти ласково пропела она. — Что ж ты думал, я на такое не рассчитывала? Что же ты думал, ты первый, что ли, кто вздумал явиться и попробовать взять надо мной верх?
Она отвернула крышечку серого металлического шарика. Крышечка щелкнула, и Деви медленно отвела руку. Невзирая на все свои усилия, остановить ее я не мог.
Я только теперь узнал устройство, которое она достала из ящика. Я проходил такие с Манетом в прошлой четверти. Килвин называл их «портативными экзотермическими усилителями», но все остальные звали их карманными грелками или «сиротками».
Внутри был керосин, нафта или сахар. Будучи активирован, сиротка выжигал топливо, в течение пяти минут распространяя вокруг себя такой же жар, как от горна. Потом его надо было разобрать, почистить и перезарядить. Эти штуки были грязные, довольно опасные и часто ломались от стремительного нагрева и остывания. Однако на короткое время они могли дать симпатисту столько же энергии, сколько целый костер.
Я ушел в «каменное сердце» и отделил еще одну часть своего разума, пробормотав шестое связывание. Потом попытался создать седьмое, но не смог. Я устал, мне было плохо. Руки у меня заледенели, а я столько всего перенес в последние несколько дней… Но я стиснул зубы и заставил себя вполголоса пробормотать нужные слова.
Шестого связывания Деви как будто и не заметила. Двигаясь медленно, точно стрелка часов, она вытянула из своего рукава нитку. Сиротка издал стенающий металлический скрежет, и от него волнами повалил жар.
— Прямо сейчас у меня нет настоящей связи с тобой, — сказала Деви, пока рука с ниткой медленно ползла к сиротке. — Но если ты не уберешь свои связи, я использую эту нитку, чтобы спалить на тебе всю одежду, и буду улыбаться, слушая, как ты вопишь!
Странно, какие мысли приходят в голову в такие моменты. Первое, о чем я подумал, — это не о страшных ожогах, а о том, что плащ, который подарила мне Фела, пропадет и останусь я всего с двумя рубашками.
Мои глаза метнулись в сторону стола, на котором лак уже пошел пузырями вокруг сиротки. Я чувствовал бьющий в лицо жар.
Я знаю, когда нужно признать поражение и сдаться. Я разорвал связи, и мысли мои смешались оттого, что все части разума слились воедино.
Деви повела плечами.
— Ну-ка, брось ее! — приказала она.
Я разжал руку, и восковая кукла, скособочившись, упала на стол. Я положил руки на колени и замер, не желая ее напугать или сделать жест, который покажется ей угрожающим.
Деви встала и перегнулась через стол. Она провела рукой по моим волосам, потом сжала кулак и вырвала несколько волосков. Я невольно ойкнул.
Деви снова села, взяла куклу и заменила свой волосок моими. И пробормотала связывание.
— Деви, ты не понимаешь, — сказал я. — Мне просто надо было…
Связывая Деви, я сосредоточился на ее руках и ногах. Это самый эффективный способ остановить человека. У меня был очень слабый источник тепла, и я не мог тратить энергию на что-то другое.
Но у Деви сейчас тепла было завались, и ее связывание было как железные тиски. Я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни челюстью, ни языком. Я даже дышал с трудом, неглубокими вдохами, не требующими движения грудной клетки. Это было жутко. Казалось, чья-то рука сдавила мне сердце.
— А я тебе доверяла.
Голос Деви был стальным и резким, как хирургическая пила с мелкими зубьями, врезающаяся в ампутируемую ногу.
— Я тебе доверяла!
Она смерила меня взглядом, исполненным ярости и отвращения.
— Да, действительно, сюда приходил человек, который хотел купить твою кровь. Пятьдесят пять талантов давал. Я ему отказала. Отказала, потому что у нас с тобой были деловые отношения. Я всегда выполняю условия сделки.
«Кто?!» — хотел было крикнуть я. Но сумел выдавить только невнятное «гу-гу».
Деви взглянула на восковую куклу, которую держала в руке, потом на сиротку, который уже выжег обугленный круг на столе.
— Теперь с нашими деловыми отношениями покончено, — сухо сказала она. — За тобой остается долг. До конца четверти вернешь мне деньги. Девять талантов. Если опоздаешь хоть на полсекунды, я продам твою кровь, чтобы вернуть вложенные деньги, и умою руки на твой счет.
Она смерила меня ледяным взглядом.
— Это куда больше, чем ты заслуживаешь. Твоя кровь по-прежнему у меня. Если вздумаешь пойти к магистрам в Университете или к констеблю в Имре, для тебя это плохо кончится.
Стол уже дымился, и Деви поднесла восковую куклу к потрескивающему металлу сиротки. Она пробормотала что-то себе под нос, и я почувствовал, как меня накрыло волной жара. Это было точь-в-точь как те внезапные приступы горячки, которые посещали меня в течение последних дней.
— Когда я разорву связь, ты скажешь: «Я все понял, Деви». И уйдешь прочь. В конце четверти пришлешь кого-нибудь с деньгами, которые ты мне должен. Сам приходить не смей. Я тебя больше видеть не желаю.
Деви взглянула на меня с таким презрением, что я до сих пор ежусь, вспоминая об этом. А потом плюнула в меня. Мелкие капельки слюны упали на сиротинку и зашипели.
— Если я тебя еще хоть раз увижу, хотя бы краем глаза, для тебя это плохо кончится.
Она подняла восковую куколку над головой и с размаху раздавила ее об стол. Если бы я мог дернуться или завопить от ужаса, непременно бы так и сделал.
Куколка разлетелась на куски, руки и ноги у нее оторвались, голова покатилась по столу и упала на пол. Я ощутил резкий удар, как будто рухнул навзничь на каменный пол с высоты полутора метров. Меня это напугало, но особого вреда не причинило. Невзирая на весь свой ужас, в глубине души я невольно восхитился ее точным расчетом и безупречным контролем.
Удерживавшая меня связь распалась, и я наконец перевел дыхание.
— Я все понял, Деви, — сказал я. — Но я…
— Пшел вон!!! — заорала она.
И я ушел. Мне хотелось бы сказать, что я удалился с достоинством, но это была бы неправда.
Глава 27
Вил с Симом ждали меня в дальнем углу общего зала «У Анкера». Я принес две кружки пива и поднос, нагруженный свежим хлебом, маслом, сыром, фруктами и мисками с густой горячей похлебкой из мяса и репы.
Вилем потер глаз ладонью. Его смуглая сильдийская физиономия слегка осунулась, но в остальном он, похоже, не особо страдал от трехдневного недосыпа.
— С чего это ты расщедрился?
— Хочу подкрепить ваши силы, — сказал я.
— Да ладно тебе, — сказал Сим. — Я вот неплохо отоспался на лекции по возгонке.
У него появились небольшие синяки под глазами, но в целом и он, похоже, был еще ничего.
Вилем принялся накладывать еду себе в тарелку.
— Ты говорил, у тебя новости. Какие новости?
— Разные, — ответил я. — Вам сначала какую, плохую или хорошую?
— Начни с плохой, — сказал Симмон.
— Килвин не дает мне чертежи, которые нужны для изготовления грэма. Там требуется сигалдри. Руны крови и кости и все такое. Он считает, что это слишком опасные сведения, чтобы доверить их ре'лару.
— А он не сказал почему? — с любопытством спросил Симмон.
— Не сказал, — признался я. — Но я догадываюсь. Их можно использовать для самых разных неприятных вещей. Например, сделать небольшой металлический диск с дырочкой. Если капнуть на него каплю чьей-нибудь крови, можно сжечь этого человека заживо.
— Господи, ужас какой! — Сим положил ложку на стол. — Слушай, почему тебе вечно всякая дрянь на ум приходит?
— Ну, это любой член арканума может сделать с помощью простейшей симпатии, — заметил Вилем.
— Это очень разные вещи, — возразил я. — Если сделать такое устройство, им сможет воспользоваться кто угодно. Столько раз, сколько потребуется.
— Это же безумие! — воскликнул Симмон. — Зачем вообще такое делать?
— Ради денег, — мрачно ответил Вилем. — Ради денег люди вечно творят всякие глупости.
Он многозначительно взглянул на меня.
— Например, берут в долг у кровожадных гатессоров.
— Кстати, насчет второй новости, — смущенно сказал я. — Я ходил к Деви.
— Что, один?! — сказал Симмон. — Ты что, дурак?
— Да, — кивнул я. — Но не потому, что ты думаешь. Разговор вышел довольно неприятный, но теперь я точно знаю, что порчу наводит не она.
Вилем нахмурился.
— Но если не она, тогда кто же?
— Остается только один разумный вариант, — сказал я. — Это Амброз.
Вил покачал головой.
— Это мы уже проходили. Амброз на такое никогда не пойдет. Он…
Я поднял руку, прерывая его.
— Он не рискнул бы наводить порчу на меня, — согласился я. — Но мне кажется, он не знает, кого атакует.
Вилем умолк и призадумался.
— Подумай сам, — продолжал я. — Если бы Амброз заподозрил, что это был я, он бы пошел к магистрам и выдвинул обвинение против меня. Он уже так делал.
Я потер пострадавшую руку.
— Они бы обнаружили мои травмы, и тогда я бы попался.
Вил опустил глаза.
— Краэм! — выругался он. — Логично. Он может подозревать, что это ты нанял вора, но не думает, что ты залез к нему сам. Он бы на твоем месте никогда так не сделал.
Я кивнул.
— Вероятно, он пытается найти того человека, который залез к нему в номер. Или просто хочет отомстить, тем более что это нетрудно. Это объясняет, отчего атаки становятся все сильнее. Он, наверно, думает, что вор сбежал в Имре или в Тарбеан.