Я чувствовал разочарование толпы: я, как собака, опрокинулся на спину за Амброзовы деньги.
— Не стоит, — самодовольно сказал Амброз. — Всегда приятно помочь нуждающимся.
— В винтийских деньгах это будет два нобля, шесть битов, два пенни и четыре шима.
— Могу посчитать и сам, — оборвал меня он. — Я с детства путешествовал по миру с отцовской свитой. Я умею считать деньги.
— Конечно-конечно, — склонил я голову. — Глупо с моей стороны… — Я с любопытством поднял взгляд. — И в Модеге, значит, побывал?
— Естественно, — рассеянно сказал он, продолжая выгребать монеты из кошелька. — Я был при высоком дворе Цершаена. Дважды.
— А правда, что модеганское дворянство полагает торговлю презренным занятием для благороднорожденных? — невинно спросил я. — Я слышал, они считают это явным признаком того, что у человека или низкая кровь, или настали действительно отчаянные времена…
Амброз посмотрел на меня, его глаза сузились.
— Потому что если это правда, то ужасно милосердно с твоей стороны опуститься до моего уровня ради такой ничтожной сделки, — ухмыльнулся я ему в лицо. — Мы, руэ, обожаем торговаться.
В толпе, которая разрослась уже до нескольких десятков человек, раздались смешки.
— Все совершенно не так, — сказал Амброз.
Мое лицо превратилось в маску сочувствия.
— О, простите, м'лорд. Я не думал, что для вас пришли тяжелые времена… — Я сделал несколько шагов к нему, протягивая свой жребий. — Пожалуйста, вы можете получить его всего за полпенни. Я и сам не чуждаюсь благотворительности. — Я стоял прямо перед ним, протягивая ему жребий. — Пожалуйста, я настаиваю, всегда приятно помочь нуждающимся.
Амброз яростно зыркнул по сторонам.
— Да подавись, — прошипел он мне. — И помни об этом, когда ешь бобы и моешься в реке. Я останусь здесь, когда ты вылетишь ни с чем, — хорошо, если руки в карманах останутся.
Он развернулся и ушел, весь оскорбленное достоинство.
В толпе раздались аплодисменты. Я картинно откланялся во всех направлениях.
— Какой счет сегодня? — спросил Вил Симмона.
— Два — три в пользу Квоута. — Сим посмотрел на меня. — Не лучшая твоя игра, правда?
— Я мало спал прошлой ночью, — отвертелся я.
— Продолжительность сна влияет на результат, — заметил Вил.
— Мы можем только огрызаться друг на друга, — возразил я. — Магистры за этим следят. Любое жесткое действие — и нас исключат за «поведение, неподобающее члену арканума». Думаете, почему я до сих пор не превратил его жизнь в ад?
— Потому что ленив? — предположил Вилем.
— Лень — одно из моих лучших качеств, — охотно согласился я. — Если бы я не был ленив, я бы мог проделать работу по переводу «эдамете тасс» и ужасно обидеться, обнаружив, что это значит «эдемова сопля». — Я снова поднял руку с оттопыренными большим и средним пальцем. — А я считаю, что это переводится прямо как название болезни: «немсеррия», таким образом предотвращая ненужные трения в нашей дружбе.
Наконец я продал свой жребий отчаявшемуся ре'лару из артной по имени Джаксим. Я выдержал трудную торговлю, продав ему свой жребий за шесть йот и услугу, о которой расскажу позже.
Экзамены прошли так хорошо, как только можно было ожидать, учитывая, что я не мог учиться. Хемме все так же лелеял обиду. Лоррен был холоден. Элодин положил голову на стол и, кажется, заснул. Моя плата за обучение поднялась до шести талантов, что опять ставило меня в сложное положение…
Длинная дорога в Имре была практически пустынна. Солнце пробивалось сквозь ветви деревьев, а ветер приносил только намек на холод, который вскоре наступит. Я шел в «Эолиан», чтобы забрать лютню. Станчион вчера настоял, чтобы я оставил ее там, дабы не разбить по дороге домой — долгой и пьяной дороге.
Подойдя к «Эолиану», я увидел Деоча, прислонившегося к дверному косяку и катающего на ладони монетку. Он улыбнулся при виде меня.
— О, привет! Думал, ты и твои ребята окажетесь в реке — вы здорово петляли, когда уходили.
— Мы шатались в разных направлениях, — объяснил я, — и уравновешивались.
Деоч расхохотался:
— Твоя леди там, внутри.
Я поборол смущение, удивившись, как он узнал, что я надеялся найти там Денну.
— Не знаю, могу ли на самом деле называть ее моей леди.
В конце концов, Совой был моим другом.
Он пожал плечами.
— Ну, как ни называй, а Станчион держит ее за стойкой. Я бы лучше забрал, пока он не перешел на фамильярности и не решил поупражнять пальцы.
Ярость вспыхнула во мне, но я умудрился проглотить все ругательства. «Моя лютня. Он говорит о моей лютне». Я как можно быстрее протиснулся внутрь, резонно предполагая, что Деочу сейчас мое лицо видеть не стоит.
Я прошел по всем трем уровням «Эолиана», но Денны нигде не обнаружил. Зато наткнулся на графа Трепе, который с энтузиазмом стал приглашать меня посидеть.
— Вряд ли у меня получится убедить тебя нанести мне визит? — робко спросил он. — Я подумываю о небольшом обеде и знаю нескольких людей, которые были бы счастливы познакомиться с тобой. — Он подмигнул. — Слава о твоем выступлении уже распространяется.
Я почувствовал укол тревоги, но решил, что потереться среди благородных — необходимое зло.
— Я буду польщен, мой лорд.
Трепе скорчил гримасу:
— Неужели обязательно «мой лорд»?
Дипломатия — большая часть мастерства странствующего актера, а значительная доля дипломатии — соблюдение титулов и рангов.
— Этикет, мой лорд, — сказал я с сожалением.
— Наплюй на этикет, — нетерпеливо посоветовал Трепе. — Этикет — это набор правил, которыми люди пользуются, чтобы публично говорить гадости. Я сначала родился Деннаисом, потом Трепе, а уж графом в самом конце. — Он умоляюще посмотрел на меня. — Денн, для краткости?
Я колебался.
— Ну хотя бы здесь, — умолял он. — Я чувствую себя сорняком на клумбе, когда кто-нибудь начинает мне здесь «мойлордкать».
Я расслабился.
— Если вас это порадует, Денн.
Он зарделся, словно я сказал что-то лестное.
— Тогда расскажи немного о себе. Где ты живешь?
— На другой стороне реки, — уклончиво ответил я. Койка в гнездах не была особенно блистательным местом жительства. Когда Трепе посмотрел на меня недоуменно, я пояснил: — Я учусь в Университете.
— В Университете? — переспросил он, видимо, совсем запутавшись. — А что, они теперь и музыке учат?
Я чуть не рассмеялся от этой мысли.
— Нет-нет, я в аркануме.
И немедленно пожалел о своих словах. Трепе откинулся на стуле и подозрительно посмотрел на меня.
— Так ты колдун?
— О нет, — пренебрежительно сказал я. — Я просто учусь. Ну, знаете, грамматика, математика…
Я выбрал две самые невинные области изучения, какие смог придумать, и Трепе вроде бы успокоился.
— Наверное, мне надо было подумать, что ты… — Он умолк и встряхнулся. — Почему ты там учишься?
Вопрос застал меня врасплох.
— Я… я всегда хотел. Ведь так многому можно научиться.
— Но тебе не нужно ничего этого. В смысле… — Он поискал слова. — То, как ты играешь. Наверняка твой покровитель убеждает тебя сосредоточиться на музыке…
— У меня нет покровителя, Денн, — сказал я с застенчивой улыбкой. — Вообще-то я не против этой идеи…
Реакция Трепе оказалась совсем не такой, как я ожидал.
— Проклятье на мою почернелую удачу! — Он тяжело хлопнул ладонью по столу. — Я-то думал, кто-то скромничает, держа тебя в секрете. — Он замолотил по столу кулаком. — Проклятье, проклятье, проклятье.
Наконец граф немного пришел в себя и поднял на меня взгляд.
— Извини. Это просто… — Он негодующе взмахнул рукой и вздохнул. — Ты когда-нибудь слышал поговорку: «Одна жена — и ты счастлив, две — устал…»
Я кивнул:
— «…три — и они ненавидят друг друга…»
— «…четыре — и они ненавидят тебя», — закончил Трепе. — Вот то же самое вдвойне справедливо для покровителей и их подопечных. Я только что нашел третьего, подающего надежды флейтиста. — Он вздохнул и покачал головой. — Они дерутся, как коты в мешке, беспокоясь, что не получат достаточно внимания. Если бы я только знал, что появишься ты, я бы подождал.
— Вы мне льстите, Денн.
— Я пинаю сам себя, вот что я делаю, — вздохнул он с виноватым видом. — Это несправедливо. Сефран хорош в том, что он делает. Они все хорошие музыканты и за меня горой, прямо как настоящие жены. — Он бросил на меня извиняющийся взгляд. — Если я попытаюсь привести тебя, расплата неминуема. Мне уже пришлось наврать про тот маленький подарок, который я сделал тебе вчера вечером.
— Значит, я ваша любовница? — ухмыльнулся я.
Трепе хохотнул.
— Давай не будем заводить аналогию так далеко. Лучше я буду твоим сватом и помогу тебе найти хорошего покровителя. Я знаю всех с благородной кровью или деньгами на его километров вокруг, так что это будет нетрудно.
— Это будет огромной помощью, — горячо заверил его я. — Общественные круги по эту сторону реки для меня полная загадка. — Тут меня осенило: — А кстати, о них. Я встретил юную леди вчера вечером и не смог почти ничего узнать о ней. Если вы так хорошо знакомы с городом…
Я с надеждой умолк.
Он бросил на меня понимающий взгляд:
— Ага, понимаю.
— Нет-нет-нет, — запротестовал я. — Это девушка, которая пела со мной. Моя Алойна. Я просто надеялся найти ее, чтобы выразить свою благодарность.
Трепе, кажется, не поверил мне, но внимание заострять не стал.
— Понятно. А как ее зовут?
— Дианне.
Трепе как будто ждал большего.
— Это все, что я знаю.
Он фыркнул.
— Ну а как она выглядит? Спой об этом, если надо.
Я почувствовал, что мои щеки начинают гореть.
— У нее темные волосы, примерно вот досюда. — Я показал чуть ниже плеча. — Молодая, с прекрасной кожей. — Трепе выжидающе наблюдал. — Красивая.
— Догадываюсь, — пробормотал Трепе, потирая губу. — У нее есть талантовые дудочки?
— Я не знаю, может быть.
— Она живет в городе?