членов дома Романовых» (Владивосток, 1922) .[62]
Оказывается, еще пришлось похлопотать. Приведем выдержку из статьи И. Непеина:
«Петр Захарович Ермаков, верхнеисетский военный комиссар, был привлечен не для расстрела, а для уничтожения трупов. Это мог сделать только человек, хорошо знающий чащобы в окрестностях города, Юровский их не знал, а вот Ермаков знал и указал такое место: недалеко от деревни Коптяки, в глухом урочище Четырех братьев, к западу от дорога был старый заброшенный рудник с одной-единственной открытой шахтой. С 17 по 19 июля движение по коптяковской дороге было прекращено.
17 июля в аптекарский магазин «Русское общество» в Екатеринбурге явился служащий комиссариата снабжения и от имени областного комиссара Войкова потребовал от управляющего «без задержек и отговорок» выдать пять пудов серной кислоты. В эти же дни к оцепленному руднику привезли 10-11 пудов бензина».[63]
Обратим внимание еще на одну фигуру. Петр Лазаревич Войков (Пинхус Лазаревич Вайнер) был одним из тех, кто вместе с Лениным проехал в 1917 году в «запломбированном» вагоне из Швейцарии в Россию через территорию кайзеровской Германии. Впоследствии в течение трех лет советский полпред в Варшаве. Убит в 1927 году молодым русским эмигрантом Борисом Ковердой. Войков был немаловажным участником екатеринбургской бойни – организовал уничтожение трупов серной кислотой. Любопытные подробности о нем сообщил член Уральского исполкома, бывший австрийский военнопленный И.П. Мейер: «…Когда мы вошли (в подвал), Войков был занят обследованием расстрелянных, не остался ли кто-нибудь еще жив. Он поворачивал каждого на спину. У царицы он взял золотые браслеты, которые она носила до конца…» Мародер? Или сложил драгоценности в общую кучу «бриллиантов», которых набралось с «полпуда» и которые в 1919 году Юровский, как он пишет, отвез в Москву? Кто знает… В 1927 году в Варшаве у Войкова на пальце переливался красным рубиновый перстень, снятый, по его признанию, с одной из жертв. Между тем следствие обнаружило на дне шахты, куда были сброшены останки убитых, среди другого, чей-то обрезанный палец. Не с этого ли пальца был снят перстень?.. Кстати, и чекист Юровский, сын екатеринбургского ювелира, как говорили, «выбился» в коменданты Ипатьевского дома, привлеченный царскими драгоценностями…
«Сейчас, спустя 70 лет, – продолжает Непеин, – события представляются в следующем порядке. Под покровом ночной темноты 17 июля тела расстрелянных в Ипатьевском доме доставили к урочищу Четырех братьев и сбросили в открытую шахту. Тем и ограничились на первый случай.
Когда 17 утром об этом узнал Голощекин, он пришел в страшную ярость: задача оказалась не выполненной. Трупы были только захоронены, а не уничтожены, и легко могли стать добычей белогвардейцев, которые уже подходили к городу. Тогда и началась беготня за бензином, серной кислотой и спиртом.
Все это пригодилось 18 июля, когда Голощекин приказал произвести уничтожение тел под своим личным контролем и наблюдением. По мнению следователя Соколова, генерала Дитерихса, английского журналиста Вильтона, дело выглядело так. Тела расстрелянных вытащили из шурфа и положили на глиняную площадку перед шахтой. Сюда же доставили бензин, кислоту и спирт. Голощекин приказал отделить головы членов царской семьи. Найденные следствием кусочки шейных шнурков и цепочек носят следы порезов, что легко могло произойти при отделении голо© от туловища режущим или рубящим орудием. Наконец, зубы горят хуже всего, но при всей тщательности розысков; нигде – ни в костюмах, ни в почве, ни в засыпке шахты – ни одного зуба не найдено. По мнению следственной комиссии, головы царя и его семьи были заспиртованы, упакованы в деревянные ящики и отвезены Голощекиным в Москву в качестве безусловного доказательства содеянного.
Затем приступили к главной цели – уничтожению трупов. Их стали рубить топорами. (Следствием были найдены обожженные кости и драгоценности со следами порубки и раздробленные драгоценные камни.) Оставшееся обливали бензином, кислотой и сжигали.
После этого Ф.И. Голощекин выехал из Екатеринбурга в отдельном салон-вагоне поздно вечером 19 июля и направился прямо в Москву. Он вез с тобою три очень тяжелых ящика…».[64]
Ящики были сколочены из досок и перевязаны веревками. Любопытствующим спутникам Голощекин сказал» что в них образцы снарядов для Путиловского завода» Но в Москве он отвез эти ящики в Кремль-на квартиру к Свердлову.
Отечественные исследования, вслед за историками зарубежья, обращают внимание на характер убийства Николая II.
«…Речь шла не об устранении претендентом на престол своего предшественника – вроде убийства Петра III или Павла I. Николай II был расстрелян именно как царь, этим ритуальным актом подводилась черта под многовековой эпохой русской истории, так что сравнивать это можно лишь с казнью Карла I в Англии или Людовика XVI во Франции», – пишет И.Р. Шафаревич.[65]
Подобные взгляды углубляет мистическим видением лицо, облеченное саном. В августе 1981 года на съезде русской православной молодежи в Сан-Франциско епископ Нектарий Сеаттлийский говорил:
«Государь – Помазанник Божий, священное лицо, носитель особой Благодати Духа Святого. Эта Божественная сила, действующая через Помазанника Божия, удерживала распространение зла, тайны беззакония. Апостол Павел во втором послании к фессалоникийцам пишет: «Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды Удерживающий теперь». Диавол уже как бы давно рвется и силится явить миру антихриста, но не может, потому что еще в наше время Божественная Благодать, сугубо действующая через Помазанника Божия, удерживала и не дала этой возможности. Тайне беззакония необходимо было, чтобы получить свободу действия, взять от среды Удерживающего, что и произошло по попущению Божию за грехи всего русского народа. Итак, Удерживающий взят от среды, и с этого момента все мы являемся свидетелями безудержного разгула и распространения зла во всем мире. Совершилось страшное злодеяние – цареубийство. Убит Государь, Помазанник Божий, Покровитель Православной Церкви, Глава Православного государства, убит Удерживающий. Из сказанного абсолютно ясно, что это злодеяние было ритуальным, а не политическим убийством…»
Лишь в середине двадцатых годов большевики признали, что вместе с Николаем II казнена вся его семья.
Нет свидетельств тому, чтобы совесть донимала палачей. Куда там! Хвастались, гордились своим «революционным подвигом». В 1927 году Юровский со своим помощником Никулиным норовили организовать юбилей – «десятилетие казни Романовых». Убийцы сдали в Музей революции «драгоценные реликвии – орудия казни бывшего царя Николая II, его семьи и остатков верной ему до гроба челяди». Они же предложили издать сборник документов и воспоминаний участников расстрела. Однако «через члена коллегии ОГПУ Ф.И. Голощекина был передан устный ответ И.В. Сталина: «Ничего не печатать. И вообще помалкивать».[66]
Как видим, советским историкам партии указание мудрого Кобы на 60 с лишним лет замкнуло правдивые уста.
Советская власть сделала все, чтобы стереть в русской памяти образ последнего царя – святого мученика за народ и веру, пока сама не сгинула, как нечистый дух.
На кого же большевики чуть ли не сто лет лили грязь, кого оплевывали?
Камердинер Волков поведал следователю Соколову: «Я не умею рассказать про характеры царской семьи, потому что я человек неученый, но я скажу, как могу.
Я скажу про них просто: это была самая святая и чистая семья».
В книгах Великой Княжны Ольги Николаевны, брошенных в разоренном Ипатьевском доме, нашли три листа бумаги. На одном было стихотворение Сюлли Прюдома, на двух других стихи на русском, написанные ее рукою. Вот они:
Царица неба и земли,
Скорбящих утешенье,
Молитве грешников внемли –
В Тебе – надежда и спасенье.
Погрязли мы во зле страстей.
Блуждаем в тьме порока.
Но… наша Родина. О, к ней
Склони всевидящее око.
Святая Русь, твой светлый дом
Почти что погибает.
К Тебе, заступница, зовем,
– Иной никто из нас не знает.
О, не оставь своих детей,
Скорбящих упованье.
Не отврати Своих очей
От нашей скорби и страданья.
И второе:
Пошли нам, Господи, терпенье
В годину буйных мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.
Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейство ближнего прощать
И крест тяжелый и кровавый
С Твоею кротостью встречать.
И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленья,
Христос Спаситель, помоги.
Владыка мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый страшный час.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.
И еще одна надпись, сделанная в те же дни, в канун казни, рукою Великой Княжны Ольги Николаевны:
«Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя; и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь».
…В июне 1930 года, будучи в Алма-Ате, Голощекин выступал с отчетным докладом крайкома Седьмой Всеказахстанской конференции. К тому времени первая волна коллективизации вызвала по всему Казахстану народные восстания, и первый секретарь осуждал «антисоветские выступления массового характера»: