Хамрак велел остановиться на ночлег. Гхалхалтары не боялись людей, но настолько устали, что костров разводить не стали. День и правда выдался тяжелым: утром переправа и схватка с передовым отрядом людей, после – долгий переход.
Хамрак вышел из шатра и наблюдал, как засыпает лагерь. Обычные, земные шумы стихли в трепетном благоговении перед появлением Королевы Ночи. Она сознавала свою силу, но ступала осторожно, словно опасаясь, как бы смертные не увидели её. Хамрак был бессмертным, и потому Ночь не боялась его. Некромант мог свободно любоваться её чарующей красотой, растворяться в недрах черного неба, видеть миллиарды сверкающих глаз там, где остальные замечали лишь тусклые огоньки звезд, слышать шелест роскошного млечного шлейфа там, где другие улавливали только стрекотание цикад.
И вдруг перед взором бессмертного вспыхнула луна. Белой прорехой она вырвалась из глубин его сознания, магической вспышкой, врезающейся в строй солдат, обрушилась на его спокойствие. Баланс нарушился, и Хамрак пошатнулся и заметил, как стало светло перед глазами, как в страхе отпрянула от него Ночь. Она ещё хорошо помнила прорыв из Форт-Брейдена, когда Смерть безжалостной рукой сорвала все звезды с неба, чтобы поразить непокорного бессмертного.
Хамрак нашел точку опоры. Его взор устремился на запад, где за посеребренной инеем лунного света степью стояли горы. Меж ними, как между старшими братьями, укрылась цветущая Жоговенская равнина, которую предстояло захватить, разграбить и пожечь. Горы не спасут её от ужасной участи, и не сделают того люди. И Хамрак понял, отчего ему стало так неизъяснимо тяжело несколько мгновений назад – он по-настоящему осознал, что среди его воинов есть те, кто уже несет на себе гибельное, несмываемое клеймо, кто не доживет до следующей весны, и он ничем не сможет им помочь. Они были обречены…
Следующий после переправы день оказался погожим, даже жарким. Отдохнувшие за ночь гхалхалтары прошли сорок ледов и остановились, когда достигли первых деревушек.
Корпус барона Ригерга находился в авангарде, а потому мог позволить себе роскошь расположиться не за пределами поселения, но в нем самом. Деревенька была маленькой и жалкой. Королевство Трех Мысов, не задумываясь, кинуло её на самую окраину на растерзание низшим, степным кочевникам и… гхалхалтарам.
Дома подслеповатыми окошками всматривались в лица пришельцев, будто желая узнать их намерения. Если строения не могли убежать и полагались только на волю завоевателей, то жители понадеялись на свои ноги. Ригерг заметил, что людей нет. Словно неистовый вихрь ворвался в селение незадолго до прибытия солдат и вымел все живое, раскидав по улицам ошметья недовязанных кулей, разбитую мебель и черепки горшков.
– Господин барон, посмотрите! – воскликнули сзади.
Ригерг обернулся и увидел повиснувший в руках воинов меховой ком. Он скулил, подвывал и казался похожим на большого уродливого ребенка. Ригерг пригляделся внимательнее и удивился: перед ним был леший, неизвестно как очутившийся посреди степи.
– Ты остался в деревне один? – спросил барон.
Леший поднял свою большую, обросшую густой темно-бурой шерстью голову, заметил возвышающегося над ним грозного всадника и на мгновение даже перестал хныкать.
– Остальные бежали?
Леший кивнул, сгорбившись.
– Отпустите его. Пусть тоже бежит.
– Как же так? Даже не вспомнил, что я интересуюсь разными уродцами вроде этого!
Ригерг вздрогнул, узнав голос жены. Гахжара стояла на другом конце улицы, за солдатами, у обоза. С укором посмотрев на мужа, она подошла к лешему.
– У-у, какой обросший! Чем он питается?
– Ягодами и кореньями, – небрежно, с легким снисхождением бросил барон.
Гахжара дотронулась до шерсти лешего, но он ощерился, и она быстро отдернула руку.
– Нехороший, – гхалхалтарка погрозила пальцем. – Я хотела тебя накормить, а теперь ищи еду сам.
Солдаты, смеясь, отпустили перепуганного лешего, поддали ему пинка и проследили, как он помчался из деревни в степь.
– По домам! – прокричал Ригерг, когда оживление утихло. – Ты, Дамгер, займи эту половину деревни, а ты, – барон обратился к другому сотнику, – размести солдат вон в тех домах.
– А где остановимся мы? – поинтересовалась Гахжара.
– Этот дворец тебя устраивает?
Гхалхалтарка увидела низенький, покосившийся дом, сделанный из травы, смешанной с белой глиной. Гахжара не подала виду, что огорчена, и чинно направилась к строению, как будто это и вправду был дворец. Однако, когда они остались наедине, она надулась:
– Не знаю, зачем я таскаюсь с тобой по диким степям, вместо того, чтобы сидеть в уютном поместье на Южном континенте.
Ригергу было не впервой отражать нападки жены, и он уже выработал тактику. Ничуть не оскорбясь, барон ответил:
– Потому что ты знаешь, сколь богат Жоговен и ждешь, что я брошу его сокровища к твоим ногам.
– Прежде ты отдашь их Хамраку, Гамару, Гархагоху, своим сотникам и воинам. Обо мне ты вспоминаешь в самый последний момент.
– О, не беспокойся, дорогая, и на твою долю хватит.
– Допустим. Только прояви активность при штурме, – Гахжара уже не сердилась, но играла, а потому приблизилась к Ригергу, кокетливо изогнув брови.
– Обязательно. Каждый рубин на твоих перстах будет кровью моих солдат, а каждый алмаз – слезами их родных.
– Ты укоряешь меня, чтобы я раскаялась и раздала все свои драгоценности?
– Нет, просто знай, что люди скуповаты и выбить из них драгоценные каменья не так-то легко, – улыбнулся барон.
– Знаю, но ты же такой умный. Ты найдешь способ. Я на тебя надеюсь, – проникновенно закончила Гахжара.
Ригергу стало смешно: она, наверное, думала, что ей, благодаря её тонкому уму и очарованию, вновь удалось уломать его, а на самом деле он и не пытался сопротивляться. Барону доставляло наслаждение смотреть на свою красавицу-жену в дорогих одеяниях, на её холеные, унизанные перстнями руки, пусть даже каждый рубин в них являлся кровью его солдат, а алмаз – слезами их родных.
Лорд Карен получил известие от Этельреда. Граф с отрядом находился в шести днях пути от Жоговенских гор и, значит, будет в городе через две недели. У переправы Этельред потерял дюжину воинов, и ещё несколько солдат были серьезно ранены. Лорд Карен уже выслал дракунов, чтобы они забрали раненых и доставили их в Жоговен по воздуху.
Гхалхалтары наступали Этельреду на пятки. Они уже вошли в первые пограничные деревни и, должно быть, устроили там небольшой привал.
Карен вышел на террасу, опоясывающую дворец по периметру второго этажа. Внизу раскинулся фруктовый сад. Весна была в разгаре, и деревья укутались в вуаль нежных цветов. Лорд улыбнулся какому-то давнишнему воспоминанию, приложил руки к теплому, словно живому мрамору. В белой плоти камня встречались серые прожилки. Словно реки на равнине, они разбегались по его гладкой поверхности.
"Хамрак перешел Жоговенский канал, – мысли Карена вновь вернулись к войне. – Скорее всего, придется отходить к Грохбундеру. Надо послать гонца к Добину и сказать, чтобы побыстрее достраивал Драконью башню. Было бы неплохо слетать туда и посмотреть на работу самому". Лорд Карен подумал так и успокоился, ибо у него появилась конкретная цель. До обеда он побывает в горах, а потом залетит на север Жоговенской долины и проведает пять тысяч оставленных там ратников.
Снег почти потаял. Скалы стояли серые и голые, стыдливо прикрывая свои древние потрескавшиеся склоны тонкой, прозрачной коркой льда.
Лорд Добин поспешил навстречу приземлившимся дракунам.
– Здравствуйте, милейший! – воскликнул лорд Карен, высвобождаясь из толстых ремней, которыми был привязан к седлу дракона. – Как дела?
– Как видите, – Добин не без удовольствия указал на черный силуэт Драконьей башни.
– Теперь я понимаю, как давно здесь не был, – улыбнулся Карен.
За последние полгода Грохбундер сильно изменился. Старая крепость по-прежнему тянулась от склона до склона, преградив ущелье, но сверху её дополнили новые стены и башни.
– Надеюсь, гхалхалтары сюда не доберутся и вы остановите их под Жоговеном, но всякое бывает. Они могут пойти по дороге, которой ходили три года назад, не заходя в Жоговенскую долину.
– Обязательно запаситесь едой, – предупредил Карен.
Лорды немного прошли по направлению новых укреплений. Камни, покрытые тонким слоем льда, звонко похрустывали под ногами.
– Покажите мне Драконью башню. Я хочу рассмотреть её вблизи и внутри.
– Да-да. На нее, думаю, придется основной удар, поэтому тут мы постарались. Строили, правда, зимой. В щели мог забиться снег и подпортить раствор. Но пока все в порядке. Думаю, крепость задержит гхалхалтаров надолго, – голос Добина звучал бодро, и Карен по-доброму позавидовал ему.
Добин занимался только обороной ущелья, и все остальные проблемы его не касались. Он видел только свою обустроенную крепость, не замечая других слабо защищенных городов, раздробленных отрядов, не задумываясь о грядущем голоде. Комендант Грохбундера был поистине счастлив.
Со времени переправы Хамрака через Жоговенский залив прошло четыре дня. Об армии ничего слышно не было. Халхидорог и Осерта находились в странном, томительном ожидании. Он хотел услышать хорошие вести, как захвачен Жоговен или как пал Грохбундер. Она тоже надеялась на лучшее, но сама не могла объяснить на что. Осерта не понимала своего состояния. Она думала, что не опечалится и не обрадуется, если услышит о взятии Жоговена, но девушка чувствовала, что не сможет и остаться равнодушной к этой новости.
Чтобы убить время Халхидорог ходил на берег и наблюдал за строительством новых пристаней. Закладывали основные опорные столбы. Работать приходилось ночью, во время отлива. Маги светили строителям магическим огнем и помогали затаскивать заточенное с одного конца бревно на глубину. Потом с помощью канатов и магии его переворачивали, и оно в вертикальном положении вонзалось в дно. После строители тяжелыми молотами вбивали его глубже и наваливали у основания громадные булыжники. Стаи маленьких фосфоресцирующих рыбок волшебными искорками плавали на мел