«Старшина эскадрильи старший сержант Архипенко В.И., украинец, беспартийный, ранее занимался сельским хозяйством, середняк. В колхозе работал трактористом, в полку с июля 1942 г. У товарища Архипенко имел место разговор о том, что Ленин в начале советского периода указал, что земля принадлежат крестьянам. Это выполнялось до 1929 г. Вслед за этим начался период коллективизации, и настроение крестьянства резко упало. В доказательство этого приводил пример о том, что коллективизированное крестьянство новых западных областей и республик с началом войны с Германией не только нас не поддерживало, но и стреляло по нашим войскам и эвакуируемому населению…»
Что тут говорить! Старшина эскадрильи В.И. Архипенко был явно в чем-то неустойчив. Возможно, классовое чутье подкачало — как-никак середняк в прошлом. Возможно, у старшины партийной зрелости недоставало — не случайно в беспартийных ходил. Так что родился документ в популярном для многих исторических периодов жанре прикрытого доноса: «По этому вопросу предприняты меры по тщательному наблюдению, изучению самого Архипенко…» Просто и ясно.
Для повышения кондиции партполитработы в авиационных частях и подразделениях как в военное, так и в мирное время большое значение имела простая советская песня.
Помните энтузиазм по Хаиту? Вместо крыльев — стальные руки, вместо сердца — пламенный мотор. И так полетели — погудели все выше и выше! Веселенькую программку для Воздушного Флота предложил в 30-х годах товарищ Хаит. В буквальном смысле — по нотам.
Однако тот энтузиазм — по Хаиту — во что он обходился сталинским соколам?
К примеру, 1939 год.
31 марта погиб заместитель командующего ВВС Белорусского военного округа Герой Советского Союза полковник А.А.Губенко.
11 мая в одном самолете разбились Герои Советского Союза комбриг А.К.Серов и майор П.Д.Осипенко.
28 июля погиб Герой Советского Союза комдив В.С. Хользунов.
В сентябре не стало известного летчика-испытателя Т.П. Сузи.
16 сентября погиб дважды Герой Советского Союза майор С.И. Грицевец.
И это только известные всей стране летчики, чьи портреты помещались на газетных страницах в траурных рамках. А сколько было неизвестных…
Еще накануне войны Сталин провел заседание, на котором спросил командующего ВВС П.В. Рычагова об аварийности в Военно-воздушных силах. Павел Васильевич, 30-летний главком, не имевший страха ни перед противником в бою, ни перед гневом начальства, ответил: «Аварийность и будет высокая. Потому что вы нас заставляете летать на гробах…» Сталин покраснел, остановил суровый взор на Рычагове — все замерли. И тогда, выдержав паузу, с известным акцентом он произнес: «Вы не должны были так сказать». Повторил эту фразу еще раз и распорядился: «Заседание закрывается…»
В годы решительной перестройки вместе с выпущенным на волю джинном из старой заплесневелой бутылки вырвалось столько едкой пыли, столько мусора, грязи, что потомкам долгие годы придется разбираться, где во всем этом правда, а где ложь, где искреннее желание понять — кто мы? куда идем? — а где очередной обман с корыстной целью.
«Огонек» как-то предложил читателям мемуары учительницы, в классе у которой учились вместе Тимур Фрунзе и Василий Сталин. Старушка ли запамятовала, литератор ли постарался, но коль мазать дегтем — так от души. И нарисовали одного мальчика (Тимура) ангелом, а другого (Васю) — чертом. У Васи будто и улыбка была мефистофельская, будто он что-то знал или чуть даже сам не соучаствовал в репрессиях Кремля. Масса всяческих эпизодов в «Огоньке» ловко так пристраивается друг за другом, и невольно сокрушаешься по поводу сына Сталина, мол, одного поля ягода. А вот комсомолец Тимур — этот молодец, с него пример брать надо.
Все бы хорошо. И жизнь Тимура Фрунзе, действительно, пример чести и благородства, так не хватающих многим постаревшим его ровесникам. Но вот с сыном-то Сталина Тимур вместе никогда не учился! У них разница в два года была. Василий уже два лейтенантских кубаря носил, пилотировал боевой истребитель, когда Тимур школу только заканчивал…
Таким же образом кто-то запустил «утку» об Иосифе Сталине: будто после того разговора накануне войны с Рычаговым, оставшись не вполне довольным прямотой главкома, вождь распорядился — и Павла Рычагова арестовали. Эта версия и пошла гулять по свету.
Но вот передо мной документы, предоставленные Комитетом государственной безопасности. Арестованный Рычагов — его фото, анкета, протоколы… Ксерокопия скрыла всего лишь один абзац (дело простое: наложил белую полоску на текст — и тайна покрыта мраком). Но тайна та — пребезобразное бесчестие одного из тех, кого на неделю раньше Рычагова арестовали. Именно он — это было в первый же день войны — счел возможным оклеветать Павла Рычагова. Тогда-то его и взяли.
Вместе воевали в Испании, вместе сражались на Халхин-Голе, решали проблемы развития предвоенной авиации. Советские энциклопедии хранят хрестоматийный портрет прославленного героя: твердый взгляд волевого лица, высочайшие награды, ромбы на петлицах. И вот — донос…
Их и расстреляли вместе, может, с разницей лишь в несколько минут. Пытали доносчика на главкома или не пытали — добровольным навет был — кто теперь знает. Строки протокола сохранили его имя. Но дрогнул кто-то в КГБ — не решился раскрыть тайну до конца. Признаюсь, и у самого рука не поднялась написать фамилию того человека. Да, пожалуй, и не это главное. Больше беспокоит совсем другое — очередная подделка истории под новые веяния.
Летом сорок первого арестовали 20 человек. Среди них: заместитель наркома обороны СССР генерал армии К.А.Мерецков; нарком вооружения Б.Л.Ванников; помощник начальника Генерального штаба дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Я.В. Смушкевич; начальник управления ПВО Герой Советского Союза генерал-полковник Г.М. Штерн; заместитель наркома обороны, командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа генерал-полковник А.Д. Локтионов; начальник Военно-воздушной академии генерал-лейтенант Ф.К. Арженухин; заместитель начальника управления ВВС И.Ф. Сакриер; Герой Советского Союза генерал-майор авиации И.И. Проскуров и другие. Арестована была и жена П.В. Рычагова, известная летчица, заместитель командира полка майор М.П.Нестеренко — прямо на летном поле.
Один из крупных специалистов по части пыток Лев Шварцман рассказывал потом, как работал в те времена трудовой коллектив сотрудников Народного комиссариата внутренних дел СССР. 20 человек — участников гражданской войны, видных военных теоретиков, военачальников, героев — в октябре сорок первого расстреляли.
Песенный энтузиазм республики рабочих и крестьян заметно поутих. Марш товарища Хаита со словами о «спокойствии наших границ» оказался совсем неуместным. Слова, сказанные Сталину генералом Рычаговым накануне войны, подтвердились.
Вот передо мной хроника одного месяца работы 32-го гвардейского авиаполка. Полк только что доукомплектовался личным составом и техникой, летчики изучили район боевых действий. Новый командир гвардейцев двадцатилетний летчик-истребитель Василий Сталин рвался в бой. И… началось…
4 января. Не выполнив боевого задания, из полета вернулся старший лейтенант Кошелев. Причина? Тряска мотора.
5 января. Не смогли продолжать полет младшие лейтенанты Гнатенко и Разуванов. На машине одного скрутился гибкий валик, у другого барахлил мотор.
6 января. У старшего лейтенанта Мошина срыв задания — тряска мотора. У лейтенанта Пономаренко — барахлил мотор.
7 января. У капитана Шульженко на самолете отлетел патрубок, у старшего лейтенанта Мошина отвалилась бронеспинка, у старшего лейтенанта Лепина не убралась в полете нога шасси, на самолете младшего лейтенанта Вишнякова оторвался патрубок.
8 января. Вернулся на аэродром лейтенант Шишкин. Задание не выполнял. На машине обнаружена течь топлива из-под пробки бензобака.
14 января. Не смог лететь на задание лейтенант Горшков: в воздухе не убиралась нога шасси.
15 января. То же самое произошло на машине младшего лейтенанта Гнатенко — и он вернулся.
16 января. Срыв боевого вылета у старшего лейтенанта Мошина: тряска мотора.
17 января. На самолете лейтенанта Корначенко тряска мотора. То же самое у младшего лейтенанта Гнатенко.
25 января. Только что вручили гвардейское знамя. Вперед, ребята!.. Сразу три отказа боевой техники: у лейтенанта Пономаренко в двух вылетах «обрезал мотор» и у младшего лейтенанта Вишнякова.
26 января. Задание не выполнил лейтенант Марков. Причина — тряска мотора.
27 января. Не у дел оказался младший лейтенант Барановский. На его машине произошла утечка воды из радиатора мотора.
28 января. У младшего лейтенанта Гнатенко в полете открылся лючок бензобака. Боевое задание тоже сорвалось.
Один только месяц…
Не от этого ли всего в январе сорок третьего и «имели место пораженческие высказывания» старшего лейтенанта Геворгяна? Начпо дивизии подполковник Корпуснов рекомендовал вести решительную борьбу с подобными настроениями, немедленно пресекать распространение различных слухов! Хорошая мысль.
А вот как велась та «решительная борьба», с горечью и неутихающей болью в сердце рассказывают ветераны войны.
Человек удивительной судьбы, Герой Советского Союза Анна Александровна Тимофеева-Егорова воевала на штурмовиках. Мощное вооружение, броня боевой машины позволяли наносить сокрушительные удары по объектам противника. Когда кончались боеприпасы — штурмовики рубили врага винтами. Не случайно немцы называли этот самолет «черной смертью».
Так вот что поведала мне Анна Александровна. В их 805-й штурмовой авиаполк — а дело было тоже в начале сорок третьего — прибыл летчик. Орденов — от плеча до плеча! Только Красного Знамени три — за Хасан, финскую войну, еще один в начале Отечественной заслужил. Тит Кириллович Покровский, или просто Кирилыч, как стали звать его пилоты, по возрасту был старше многих в полку. И никто толком не знал, почему капитана перевели вдруг к ним на должность командира звена — это ведь была лишь первая ступень в иерархии летного опыта и мастерства, если отсчет вести от рядового бойца. Сам Кирилыч по этому поводу разговоров не вел, рассказывал летчикам смешные истории, якобы происходившие с ним, но чаще был замкнут и молчалив.