Тогда мастера по допросам обвинили Василия в клевете на правительство. Уже ближе к делу. Ведь правительство — тот же дядя Лаврик! «Отец однажды при нем заставил меня повторить мое мнение о нем. Берия перевел все в шутку, — писал потом Василий Иосифович и, по всему видно, не ошибся, сделав вывод: — Но не такой он был человек, чтобы забыть, хотя внешне разыгрывал, особенно перед отцом, моего добродетеля».
Как забыть! Хотя бы.тот случай после военного парада, когда в Георгиевском зале Кремля чествовали летчиков наших первых реактивных истребителей. Дважды Герой Советского Союза генерал А.В. Ворожейкин, командовавший в то время истребительным авиаполком, рассказывал мне, как Василий предложил ему выступить тогда перед собравшимися. И вот вместе они направились через зал к Сталину.
— Столы стояли в два ряда, а на одном конце стол — поперек. Там сидели Иосиф Виссарионович и Молотов. Перед ними устроились Берия и Абакумов, — вспоминал Арсений Васильевич. — Когда мы подошли туда, Берия неожиданно протянул руку, преграждая путь. Василий как ударит по руке, и пару слов Лаврентию: «П!.. Вечно ты лезешь!»
Это члену правительства да еще какому!.. Подумав, следователи Влодзимирский и Козлов пошли на испытанную вертикаль — двинули Васе обвинение в намерении встретиться с иностранными корреспондентами «с целью изменить Родине». Улики? Пожалуйста — портрет в американском журнале. Как он там появился? А в ресторане «Метрополь» с кем сидел?.. Именно это, заметит Василий Иосифович, по выводам следователей, «было первым моим шагом к сближению с иностранными корреспондентами для последующей измены Родине».
Уже отсидев в тюрьме два года без суда, без защиты адвокатов, сын Сталина обратится с письмом в Президиум ЦК КПСС. По поводу обвинения в намерении изменить Родине Василий Иосифович писал: «Клевета от начала до конца! В «Метрополь» я пошел на свидание с Васильевой. Счастье мое, что у Васильевой не было телефона и мне пришлось приглашать ее через соседей и родственников, у которых телефон был. Эти люди могут подтвердить, как все это происходило… У меня много пороков, в которых не особенно приятно сознаваться, но они были. В отношении же чести и Родины я чист. Родина для меня — это отец и мать».
Все предвидели следователи по особо важным делам. И, как на охоте волка обкладывают красными флажками, так и Василия — сбивали с толку, путали, шантажировали, загоняя под пулю….
А вскоре Влодзимирского с компанией, вслед за Лаврентием, как и следовало ожидать, арестовали. Но с какой легкостью новый министр внутренних дел С.Н. Круглов в письме от 8 августа 1953 года Маленкову повторил обвинение, состряпанное бериевскими палачами!
«В процессе следствия арестованный Сталин В.И. признал себя виновным в том, что он… систематически допускал незаконное расходование, разбазаривание казенного имущества и государственных средств, а также использовал служебное положение в целях личного обогащения», — пишет министр, откровенно додумывая и без того сфальсифицированные «факты». Он словно и не заметил в протоколе допроса от 9 мая 1953 года ответ обвиняемого: «Расхищения государственных средств и казенного имущества в целях личного обогащения я не совершал и виновным в этом себя признать не могу». Круглов ссылается на показания соучастников «преступлений Сталина В.И.», его адъютантов — Полянского, Капелькина, Степаняна, шофера Февралева и штабной парикмахерши Кабановой.
Как рассказывает сын адъютанта Полянского, его отцу тоже предъявили целый список обвинений, из которого по любому пункту грозила смертная казнь. «Когда отец отказывался подписывать предъявляемые ему обвинения, его били (выбили почти все зубы, отбили почки и легкие), а затем бросили в карцер»… — вспоминает он и отмечает, что на очной ставке «хозяин» выручил отца, заявив, что Полянский только дублировал его — Сталина — распоряжения и приказы.
Да, «хозяин»-то выручил. Боевой генерал отводил беду от своих вчерашних сотоварищей, прикрывал, как бывало в воздушных боях. А они?
«Теперь уже его никто не защищал, только подливали масла в огонь, — с горечью в «Письмах к другу» пишет Светлана Аллилуева. — На него «показывали» все — от его же адъютантов до начальников штаба, до самого министра обороны и генералов, с которыми он не ладил…» И все, как могли, накручивали сыну Сталина обвинения.
Василий переоборудовал переданное под штаб ВВС округа здание Центрального аэропорта — зачем?.. Сидел бы за столом, скажем, аэрофлотского диспетчера по товарным перевозкам да командовал бы своими полками прямо из кассы.
Василий построил здание контрольно-пропускного пункта в Куркино — оттуда руководство авиацией округа управляло пролетами боевой техники в ответственные дни государственных праздников и воздушных парадов. А на черта парады?.. Вон при демократах все запретили, — ибо врагов у России никогда не было, нет и не будет.
Ну, хорошо. Тогда такое вот обвинение: «Сталин В.И. не занимался вопросами боевой и политической подготовки соединений округа, месяцами не появлялся на службе, в соединениях и частях округа почти не бывал…» — это все из письма Круглова. Министр опять ссылается на адъютантов, на того же Полянского, показаний которого месяц назад добился генерал Влодзимирский. Вообще-то, по свидетельству жены адъютанта, генерал «произвел на нее благоприятное впечатление своим привлекательным внешним видом, интеллигентностью и культурой в обращении». Что в те дни, вероятно, нельзя было отметить во внешнем облике самого адъютанта. Ему уже «выбили почти все зубы» и так далее…
Не знаю, что показывали по поводу боевой работы авиационных соединений, которыми командовал генерал Сталин, и шофер Февралев, и парикмахерша Кабакова, но министр внутренних дел, обвиняя командующего, заключает в письме к Маленкову: «Следствием совершенные им преступления полностью доказаны». Заметим, хотя бы и ценою зубов некогда верного генеральского адъютанта…
Однако при желании следователи Лубянки могли бы найти свидетельства совершенно иные. Стоило лишь обратиться к архивным документам.
Так, например, после войны, командуя боевым коллективом авиационной дивизии, Василий Сталин провел 22 летно-тактических учения — и ни одного происшествия! Командир корпуса генерал Е.Я. Савицкий, отмечая, что дивизия Сталина по всем видам учебно-боевой подготовки занимает первое место в соединении, не мог нарадоваться на молодого комдива. «Сам генерал-майор Сталин обладает хорошими организаторскими способностями, оперативно-тактическая подготовка хорошая, — писал Савицкий и подчеркивал, как умело молодой генерал передавал летному составу свой боевой опыт: — В работе энергичен и инициативен, этих же качеств добивается от подчиненных… Большое внимание уделяет новой технике, нередко подает новаторские мысли и настойчиво проводит их в жизнь. Летную работу организует смело и методически правильно».
С такой характеристикой был согласен и командарм С.И. Руденко. Опытный военачальник считал, что Василий Сталин достоин продвижения на должность командира корпуса — не случайно же его дивизия занимала ведущее место не только в корпусе, но и во всей 16-й воздушной армии!
И вот минул год работы Василия Иосифовича командиром авиационного корпуса, затем помощником командующего авиацией округа по строевой части. Напомню: в обязанности такого помощника входила также и организация физической подготовки частей округа. Именно тогда, в конце сороковых, авиационные полки приступили к полетам в сложных погодных условиях и ночью. Для такой работы предстояло освоить систему так называемой слепой посадки — ОСП-48. И летчики Московского военного округа успешно справились с той задачей. Это было событие! Всех, освоивших систему, наградили боевыми орденами.
Серьезно работали штурмовики Василия Сталина. Так, экипажи Ил-10 научились не только летать ночью, но и стрелять, и бомбить. В стране не было равных полков такого уровня. Тут заметим, что в округе успешно осваивались и реактивные самолеты МиГ-15, Ил-28, вертолеты Миля. На «мигах», например, бойцы отработали взлет сразу всей эскадрильей. С отстранением генерала Сталина от командования авиацией округа взлеты боевых машин группами прекратились.
Есть еще немало здравствующих свидетелей тех лет, когда сын Сталина командовал авиационными соединениями. Он много летал и сам, кстати, на разных типах машин. Летчик-испытатель-инженер Василий Иванович Алексеенко, человек, которого не удивишь акробатикой в воздухе, как-то припомнил пилотаж Василия: «На новом самолете прямо над нашим аэродромом он открутил такой комплекс, что позавидовать можно!»
А вот из воспоминаний опытного оперативного работника. Старший офицер отдела боевой подготовки ВВС МВО, ныне полковник в отставке Иван Петрович Голей рассказывает:
«Я прослужил в округе более пяти лет. За этот период мне не раз доводилось участвовать в летно-тактических учениях, на штабных занятиях, работать в составе воздушных парадов, которые проводились три раза в году — 1 мая, в День Воздушного Флота и 7 ноября.
От встреч с командующим, от каждого его поручения остались только добрые и поучительные воспоминания. Василия Иосифовича отличала высокая организаторская способность, умение вовремя оценить обстановку и принять грамотное решение. Мне часто приходилось участвовать в подготовке материалов для подведения итогов работы за квартал, за полугодие, за год. Командующий, как правило, и сам заранее готовился к таким совещаниям, а затем, используя схемы, таблицы, диаграммы, часа по два-три говорил о делах и людях авиационных полков и соединений. Он по памяти называл имена многих командиров и начальников — вплоть до эскадрильи и звена, удивляя точностью и глубиной знаний о состоянии дел в частях округа.
А как-то командующий вызвал меня к себе, в кабинет, где уже был начальник аэродромной службы, и спрашивает: “Помнишь, как на аэродроме Дальгов, в Германии, были расположены взлетно-посадочные полосы?” Я ответил, что не только помню, но и знаю, сколько труда мы вложили на их дооборудование. Тогда Василий Иосифович предложил мне изобразить схематически на чертежах их конструкцию. “Мы хотим оборудовать такие полосы на наших аэродромах, в первую очередь на аэродроме Кубинки и в Мигалово, потом в Сейме”, — сказал он, и вскоре работа закипела.